— Сами знаем, не вовсе дурные, помним, что он пальбы не любит, — кивнул Жека, и я почему-то вспомнила Серого. Речь явно шла о нем.
— Ген, ты чего стоишь-то? — спросила Настя, плюхнувшись рядом со мной. — Садись давай, уже куранты бьют! Где там шампунь?
Он и сел прямо на свой мешок, не сняв уличной обуви и нелепого красного кафтана со свалявшейся белой опушкой.
Ксюха сунула ему стаканчик, Жека лихо пальнул пробкой в потолок и разлил, считай, одну пену… Федя ловко перехватил руку дяди Гриши, чтобы тот не расплескал содержимое, а до рта тот и сам мог донести.
— Вот отрава, — сказал он, пригубив шипучку (что и говорить, не из самых дорогих). — То ли дело первач…
— Ага, помню я, как ты квартиру чуть не спалил с этим перваком, — ухмыльнулся вдруг Гена и чокнулся с Федей. — И как соседи вопили.
— Н-на одеяле п-подпалины, — высказался тот и протянул стаканчик Насте. — К-которым т-тушили.
— С Новым годом, — громко сказала Ксюха. — Ну!
— С новым счастьем! — гаркнули присутствующие, выпили и снова принялись за салаты и пироги.
— Ген, а ты почему не ешь? — тихо спросила я.
— Не голодный, — ответил он. — И устал. Пойду хоть переоденусь…
Мы переглянулись, а потом Димка вскочил и потянул Жеку за руку.
— Где там твои петарды? Пошли!
— Нет, погодите, надо сперва дядь Гришу домой проводить, — встряла Ксюха. — Федька может сам, но вдруг кто прицепится, все ж пьяные!
— Пойдем, проводим, — согласилась Настя. — Да, дядь Гриш? Или еще посидишь?
— Нет, пора, — серьезно ответил он и поднялся, взявшись за Федино плечо. — Новый год встретили, и славно. Вы это, мусор с собой прихватите, чтоб Полине не собирать.
— Уж сами бы не догадались… — проворчала она, сгребая тарелки в мешок. Ксюха уносила недоеденные салаты в холодильник. — Вот, чистенько. Жек, запинай стол под кровать!
Пока они сражались со строптивыми деревяшками, дядя Гриша постучал в ванную и сказал:
— Гена… ты чего там?
— Моюсь я тут, — был ответ.
— Я домой пошел, — сказал дядя Гриша. — Ты хоть завтра зайди, ладно? Хоть погляжу… кхе-кхе… на тебя.
— Конечно, бать, — отозвался Гена после паузы. — А то заночуй?
— Нет, негде тут. Мы с Федей пойдем. Давай, до завтрева…
Они вывалились на лестницу всей гурьбой, девчонки с ними вместе (я едва успела напялить на Настю с Ксюшей шапки). Во дворе уже вовсю грохотали салюты, но мне не хотелось даже смотреть на них, я уселась на свой матрац, подперла голову руками и задумалась.
Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь… Что ж, скучать мне уж точно не придется!
— Поль, кинь мне полотенце, а? — ворвался в мои грезы голос Гены.
— А? Сейчас, погоди…
Я сунула ему требуемое и вернулась на свое место. Надо же, я начала думать о нем, как о своем!
— Чего-то я ввалился, как дурак, — сказал Гена и сел рядом. Доски жалобно застонали под его весом. — Вы тут так славно устроились, по-домашнему, а я вперся…
— Так тоже по-домашнему, — улыбнулась я. — Не возьму в толк, почему ты вдруг скис. Надо было начать разбрасывать шоколадки из мешка, например.
— Я ничего не успел купить, — произнес он, глядя в пол. — Сумел выбраться вот точно под Новый год, поменялся там с одним парнем, а… зря, наверно. Даже батя как-то…
— Дядя Гриша просто очень тактичный человек, — сказала я и подсунула ему тарелку с пирогами (я очень удачно позабыла ее на подоконнике). — Он был очень тебе рад, но… ребята хотели другого праздника, Дед Мороз им ни к чему. А ты уже большой.
— Ага, слышу я, чего они хотели, — проворчал Гена, глянув за окно. Петарды там рвались без остановки. — Придурки малолетние…
— Но талантливые, — я кивком указала на преображенную комнату.
— Это да, — невольно улыбнулся он. — Здорово сделали!
— Настя с Федей постарались, — сказала я не без намека. — Остальные так, помогали. Кто руками, кто деньгами.
Гена только молча кивнул.
За то время, что я его не видела, он здорово похудел. Видно, работать приходилось много и тяжело, и лишняя масса, которая так красиво смотрится у спортзальных 'качков' в выгодных ракурсах, просто ушла.
— Ложись-ка ты спать, — сказала я. — Прямо тут. А я вон наверх залезу.
— А я твоему благоверному в рыло засадил, — сказал вдруг Гена и мечтательно улыбнулся.
— Так это когда было!
— Нет, я сегодня, — пояснил он. — Не удержался…
— За что, а? — только и спросила я.
— Девчонку в автобусе за жопу хватал, — ответил Гена. — Ну… девка ого-го, но явно не старше Настьки, хоть сиськи и отрастила. Испугалась.
— И ты?..
— Что — я? Вынес его за шиворот на остановке, к столбу прислонил и попросил больше так не делать. А он руками размахивать начал, — Гена задумчиво почесал скулу. — Ну, думаю, он уже оклемался.
— Ты который раз уже за девушек заступаешься? — невольно улыбнулась я.
— Да не знаю.
— Ничему жизнь не учит?
Гена помотал головой. Волосы у него немного отросли, он хоть не светил бритым черепом.
— Не могу я мимо пройти, — буркнул он. — Давай спать, правда. Я вон туда, на нижнюю полку. А ты уж на своем месте.
— Как хочешь. С Новым годом, — сказала я, встала, а потом наклонилась и поцеловала его в колючую щеку. Честное слово, безо всякой задней мысли!
— Давай без этого, — он отстранил меня на вытянутых руках и тоже встал.
— Ты для кого Дедом Морозом нарядился-то? — тихо спросила я. — Для ребят, что ли? Так они в него уже не верят.
— Ну… дурака свалял. Надо было нормально прийти. Ну или уж с подарками, — Гена отпустил меня и отошел к двери. — А я что-то дурака свалял.
— Ладно тебе, — я села. — Ложись спать, правда. Наши еще не скоро вернутся: пока дядь Гришу проводят, пока сами нагуляются, ты уж десять раз выспишься…
— Ага… Я свет гашу, — предупредил он. — А то давай ширму поставлю?
— Ген, я, по-твоему, никогда мужика в трусах и даже без них не видела? — тяжело вздохнула я. — Но я могу отвернуться или даже на кухню выйти, если ты стесняешься!
— Иди ты… стесняюсь я… — проворчал он, шурша в темноте. Потом жалобно скрипнули доски, раздался блаженный вздох, и Гена сказал: — После чертова плацкарта — просто кайф! Мне верхняя боковуха досталась. Мало того, что ноги деть некуда, я еще и лежать могу только боком, иначе свисаю…
— Других мест не было?
— Не-а, говорю, я ж по случаю сорвался. Мог вообще в тамбуре ехать или в сидячем, но повезло. Это я еще на третьи сутки сменялся с одним типом из отсека — ему, понимаешь, куревом из тамбура несло и дверь все время хлопала, а мне что? Там уж получше было, конечно.
За окном рвались петарды, и света было достаточно для того, чтобы разглядеть, как к Гене двух сторон спешат пан Ежи и кот Мурло. И если первый мог только хрюкать, второй умел мурлыкать.
— Развели живность, — пробормотал Гена.
— Кота Настя притащила, — сказала я. — Он и прижился.
— Да пусть живет, жалко, что ли? Вы нормально тут, смотрю?
— Ага… Погоди, я умоюсь схожу…
Вернувшись из ванной, я нырнула под одеяло. Гена вроде бы уснул, Мурло громко урчал, пристроившись у него на груди.
— Спишь? — зачем-то спросила я.
— Не-а, — ответил он. — Уснешь, пожалуй, под такую канонаду…
— Скоро угомонятся.
— Угу, часам к пяти утра. Эти засранцы еще и ящик уперли, заметила?
Я только вздохнула.
— Будем надеяться, не нарвутся на неприятности…
— Да ну, им не впервой, пускай гуляют.
— Как там, на Севере? — спросила я после паузы.
— Нормально. С непривычки тяжеленько, а потом в удовольствие, — серьезно сказал Гена. — Хотя пообстрогало здорово, сама видела. Однако и платят… Но без тебя я б туда не попал. Спасибо за батю с Федькой…
— Иди ты, — вздохнула я. — Тебе спасибо. Я никогда бы не узнала этих ребят, если б не нарвалась тогда на вас в сквере. Так бы и тухла подле Саши. А насчет Насти с Федей не переживай. Отличная пара выйдет. Это же они все придумали и сделали!
