— Лина, ты скоро? — раздался раздраженный голос в трубке. — Сколько можно тебя ждать!

— Саш, ну уже подъезжаю, говорю же, пробка от самого метро! Не веришь, посмотри в интернете, девять баллов, вот только начала рассасываться… Авария, что ли?

— Ну давай живее, время — десятый час, я не ужинал еще, между прочим!

— Так разогрей, там все готовое. На второй полке справа, а…

— Я один буду есть, что ли? — перебил меня муж. Пассажиры мерили меня кто сочувственным, кто злорадным взглядом, хотя, быть может, мне это просто казалось.

— Я постараюсь поскорее, — сказала я. — Может, ты меня встретишь? Темень такая, через сквер идти страшно…

— Ну, не ходи.

— Так короче, я быстрее приду… — успела сказать я прежде, чем услышала короткие гудки.

Автобус, как нарочно, застрял намертво: впереди случилась авария, я видела, как промчались по встречной полосе скорая и полиция. Водитель открыл двери, и я вместе с остальными пассажирами пошла пешком. Идти оставалось три остановки, причем в горку, потом через сквер — уж проскочу как-нибудь. На автобусе бы можно было проехать пару лишних остановок и идти освещенными улицами, но пешком это лишние полчаса как минимум. Я и так уже чувствовала себя Русалочкой: ступни горели, в пятки при каждом шаге будто забивали гвозди, пальцы я уже стерла, судя по всему. Ну кто же знал, что этот транспортный коллапс приключится именно в тот день, когда я решу надеть новые ботильоны? Было бы лето, пошла бы босиком, бывало уже такое, но в начале октября рисковать не хотелось…

Я остановилась только у самого сквера — углубляться в непроглядную темень было страшно, и я набрала номер Саши.

— Ну, ты где? — недовольно спросил он.

— Уже возле сквера, — ответила я. — Саш, ты выйди навстречу, темно просто ужас до чего…

— Иду я, иду, — проворчал он. — Ты по центральной дорожке пойдешь? Я навстречу.

Я бы предпочла подождать его там, где стояла, но все же медленно двинулась вперед, подсвечивая себе фонариком мобильника, чтобы хоть видеть, куда наступаю. Бог с ними, с лужами, в яму бы какую не ухнуть!

Ну и конечно, почти на полпути на лавочке обнаружилась сильно поддатая компания — их гогот трудно было не услышать, а уж так называемую музыку, которую слушали с телефонов — тем более.

Я вжала голову в плечи и почти бегом миновала их гнездо. Вслед понеслось неизбежное:

— Э, давай проводим!

— Ты куда, айда к нам!

— Чё не отзываешься, не нравимся?..

На мое счастье, компания была настроена миролюбиво, так что обошлось выкриками и свистом.

Ну вот. До дома всего ничего…

— Где тебя носит? — недовольно спросил Саша, с которым я буквально столкнулась, не увидев в темноте. — Сказала, вот-вот буду, а сама где-то застряла!

— Саш, там компания в сквере, знаешь, как я напугалась?

— А я тебе сказал, не ходи той дорогой!

— А я сказала, что тогда еще позднее приду, а ты не дослушал! — вспылила я. Ноги горели, мне хотелось сесть, а лучше лечь, я устала за день и теперь сорвалась. — Так трудно меня встретить, да? Чтобы я одна мимо пьяной компании не ходила?

— Не ори на всю улицу! — одернул меня Саша. — Или вы опять на работе поддавали?

Один-единственный раз я вернулась с проводов коллеги на пенсию чуточку нетрезвой, и этого Саша никак не мог мне забыть, поскольку был убежденным трезвенником.

— Сперва говоришь, что у вас работы невпроворот, потом шляешься невесть где, пока я голодный сижу, а теперь…

— Да пошел ты! — не выдержала я. — Хан Батый нашелся, пожрать себе разогреть не можешь, лишь бы задницу на диване греть! Мне, может, еще пятки тебе почесать?

— Ах вот ты как заговорила… — после паузы произнес он. — Ну и убирайся к мамочке!

— Ну и уберусь! Лучше б я ее послушала, чем тебя! Она права была, а я не поверила…

— Да? Это в чем она была права? — Саша схватил меня за плечи, и я невольно вскрикнула. — Она меня бездельником называет, ленивым уродом… А я вкалываю с утра до ночи, домой прихожу, а там что? Бардак, пожрать нечего, жены нет, шляется она где-то! С приятелями и подружками!

С каждым словом он встряхивал меня все сильнее и сильнее, и мне стало страшно: раньше он так себя не вел. Бывал груб, но на словах, а чтобы вот так схватить и трясти…

А еще страшнее мне стало, когда я услышала за спиной тяжелые шаги и почувствовала запах сигаретного дыма.

— Мужик, ты эт-та, притормозил бы, — негромко, но убедительно сказали из темноты. — Ты чё на девку баллон катишь?

— Не ваше дело, как мне с женой разговаривать, — огрызнулся Саша.

— Чё, сильно борзый? — спросил тот, и что-то щелкнуло. С новой силой потянуло табаком, и я чуть расслабилась — это была просто зажигалка, а не складной нож или как там они называются… — Ты кто ваще, чудик? С какого бодуна ты к ней прикопался?

— А вам-то что? — повторил муж и потащил меня за собой, а я споткнулась и ойкнула. — Шевелись!

— Да подожди, я ногу подвернула!

— Сама виновата, покупаешь черт знает что, потом ходить не можешь! — Саша дернул меня за руку, и я чуть не упала.

— Мужик, ты чё-то не понял, — невозмутимо произнес тот, из темноты. — Я тебе вопрос задал. И ответа жду. Я терпеливый, но уже почти докурил, так что ща бычок выкину…

— А я сказал — не ваше дело! — рявкнул Саша. — Не лезьте! Идите вон бухайте на лавочке, а со своей женой я сам разберусь! Да что ты встала, давай домой уже… Работа у нее… Дурью мается, задницу просиживает и чаи распивает, а я впахиваю!

Я тащилась за ним, кусая губы. Ну да, я получаю куда меньше, но ведь не сижу у мужа на шее, как многие. И не хочу я домохозяйкой быть, не моё это…

— Саша, ну помедленнее, — взмолилась я, — мне идти больно!

— Раньше надо было думать, — с явным злорадством ответил он и снова дернул меня за руку так, что я все же не удержалась на ногах и упала, больно ударившись коленом, и вскрикнула. — Вставай, пошли!

Сзади раздались шаги.

— Мужик, ты сам напросился, — вполне миролюбиво произнес все тот же голос, и Саша вдруг выпустил меня, а из темноты раздались звуки, будто отбивали мясо для жарки, резкие выдохи, мат, а потом все стихло.

Я огляделась, пытаясь сообразить, в какую сторону бежать… если смогу, конечно, но было слишком темно. Телефон я сунула в карман, вот он…

— Давай, вставай, нечего задницу морозить, — произнес уже знакомый голос. Меня взяли подмышки и поставили на ноги, небрежно отряхнув юбку и пальто. — Ну? Чё молчишь?

— А Саша где? — выдавила я.

— Муж-то? Да вон, в кустах. Пускай охолонет, а то чё-та разогнался…

— Он…

— Да живой он, в грызло получил и прилег, — фыркнул незнакомый гопник. Хотя, можно подумать, у меня так уж много знакомых гопников! — Очухается. Пошли.

— Куда? Зачем? — я попыталась упираться, но он был сильнее.

— Да тут рядом. Отдохнем с пацанами!

И я перестала сопротивляться. Дивный вечер, судя по всему, должен был закончиться групповым изнасилованием. Правда, мне было уже все равно — будто что-то отключилось, и я перестала реагировать на происходящее. Изнасилуют так изнасилуют, убьют так убьют, какая разница? Маму только жалко…

— Жека, дай водку! — услышала я сквозь шум в ушах. — Да не жмись ты, еп-перный театр, лучше еще сгоняй!

Кажется, я сидела на чем-то довольно жестком, но теплом, и ногам было хорошо и свободно. А потом на мне бесцеремонно задрали юбку и потянули вниз колготки. Я в ужасе дернулась, хотя думала, что сил сопротивляться у меня нет.

— Да сиди ты, — произнес знакомый голос, — сдалась нам твоя жопа…

Юбку вернули на место, зато кто-то взялся за мою левую ногу.

— Хренас-се, почти в мясо стерла! — сказал этот кто-то и щедро полил стертые места чем-то холодным. Отчетливо запахло спиртом, сильно защипало. — Во бабы дуры! Ковыляют, бля, типа красивые…

— Зато теперь ясно, чё Нинка такая злющая, — фыркнул третий. — Ты ее каблучищи видел? Такими ботами только пытать!