Компания заржала, а я почувствовала мужскую ладонь у себя на колене, съежилась было, но рука почти сразу убралась.

— Вроде не распухло, — сказал тот, что меня держал. И на ком, к слову, я сидела. — Жека, хватит хлестать в одно рыло! Намочи тряпку…

— Генка, ну и чё с ней дальше делать? — спросил еще кто-то, когда мне перевязали колено.

— В себя привести, — буркнул он. — Только не нашим бухлом, окочурится еще…

— Не, я за коньяком не побегу! — сразу сказал Жека. Я уже начала отличать эту гоп-компанию по голосам, лиц-то в темноте все равно не различала. — Или чего там девки уважают?

— У меня на хате есть. Поможете дотащить?

— Коньяк-то? Да завсегда!

— Девку, дебил! Тьфу, ты уже в говно… боты ее возьми, да не потеряй! А сумку мне дай, а то продолбаешь, к бабке не ходи…

Дальше был провал, а когда я очнулась, то обнаружила себя лежащей на жестком старом диване. Причем надета на мне была не блузка с пиджаком, а здоровенная футболка, доходившая мне до середины бедра. Спасибо, белье оказалось на месте… Отчаянно болели ступни, болели синяки на руках, там, где меня хватал Саша, ныло ушибленное колено, но в остальном я была цела и невредима.

Я приподняла голову и осмотрелась. В тусклом свете фонаря, пробивающемся в незашторенное окно, я разглядела маленькую комнату со спартанской обстановкой: шкаф, тумбочка с телевизором да этот вот диван. Ни стола, ни стульев, ни тем более книжных полок.

Прямо подо мной кто-то похрапывал. Я взглянула вниз: так и есть, давешняя компания вповалку спала на полу, кое-кто даже сложенную куртку под голову сунуть не удосужился, не то что кроссовки снять. И хорошо, аромат в комнате и без того стоял непередаваемый: смесь табачного дыма, перегара, какой-то еды и пота. Только грязных носков и не хватало для придания этому амбре особенно изысканной нотки!

Встать, не наступив на кого-нибудь, было нереально. Да и потом, где моя одежда и сумка? Где я сама-то нахожусь? Даже если удастся добраться до городского телефона, пока все спят (а вдруг он не работает?), я даже не смогу объяснить, где меня искать! Не то что такси вызвать, в полицию не позвонишь… Идти на улицу в чем есть? Так ведь замерзну в одной футболке и босиком…

И что будет, когда эта гоп-компания проснется? Они вообще вспомнят о том, где и при каких обстоятельствах меня подобрали? Или решат, что сама пришла?

— Очухалась? — спросил вдруг над ухом прокуренный голос, и я в ужасе забилась на диване, когда широкая ладонь зажала мне рот. — Не вздумай визжать, всех перебудишь. Пошли на кухню. Тапок нету, на вот, носки надень, они чистые. Ну, не будешь орать?

Я помотала головой, и ладонь исчезла.

— А как через них перелезть? — шепотом спросила я, натягивая носки. Мужские, конечно, мне они были до середины икры.

— Никак. Прямо так иди, они привычные.

Я все же постаралась перешагнуть поаккуратнее, но на руку кому-то точно наступила. Тот, впрочем и не заметил.

На кухне было тепло, светло и относительно чисто. Я думала увидеть здесь горы немытой посуды, горы упаковок от бомж-пакетов и батареи бутылок, но ошиблась. То есть пустые бутылки наличествовали, здоровенный мешок с мусором — тоже, но то, что этот мусор был собран, а не занимал все свободные поверхности, а кругом не бродили стада непуганых тараканов, уже обнадеживало.

— Куришь? — спросил хозяин квартиры. Я решила, что это должен быть он, по манере поведения. — Нет? А я курну…

В кухне и так топор можно было вешать, но просить хотя бы приоткрыть окно я не рискнула.

— И часто у тебя так? — спросил он, потянулся к подоконнику и включил чайник.

— Как? — не поняла я.

— Разборки с благоверным.

— Первый раз, — честно ответила я, изо всех сил натягивая подол футболки на колени.

Мужчина тяжело вздохнул, встал и принес мне нечто, когда-то бывшее пледом, а теперь вытертое до неузнаваемости. Впрочем, какая разница? Главное, прикрыв ноги, я почувствовала себя спокойнее.

— С хахалем спалил, что ль? — он стряхнул пепел в блюдце, выполнявшее роль пепельницы.

— Нет.

— А чего тогда вызверился?

— С работы поздно возвращалась, там на дороге авария случилась, ну… пробка, пришлось пешком идти, — пояснила я. — Ужин не подала. Еще и встречать меня пришлось.

— Вот козлина, — равнодушно произнес он и снова затянулся. — Правильно я ему в дыню зарядил.

— А вы бы не злились в такой ситуации? — зачем-то спросила я.

— Я что, дебил? — Он недоуменно посмотрел на меня. — У меня руки не отсохнут пожрать себе соорудить, если приспичит. Тем более, я вроде слышал, и готовить не надо было?

— Ну да. Все в холодильнике, только в микроволновку сунуть. Но без семейного ужина… — я развела руками.

— Ничего, я и второй раз бы похавал, за компанию-то… А уж встретить свою бабу — точно жопа не отвалится. Хотя толку от таких встречаний — сама ж видела!

— Не видела, только слышала, — вздохнула я. — Да… я Полина.

— Геннадий, — кивнул он. — Но лучше Гена. За знакомство будешь?

Я замотала головой.

— И чай не будешь?

— Чай буду, — передумала я, — а водку не буду.

— Водка кончилась. Есть коньяк, я тебе плесну. Говорят, помогает от этого… как его… стресса.

— Я ничего, в порядке, — поспешила я отказаться, но бутылка уже появилась на столе. — Спасибо… Э-э-э… Гена, а где моя одежда?

— Сохнет, — лаконично ответил он. — Юбка угваздана была, ты ж на жопу села. Правда, ее один хрен выбрасывать, пятно не отстираешь, и по шву она лопнула, но до дома дойти сойдет. Ботинки тоже выкинь, Жека прав, такими только пытать. Испанский сапожок, мля…

Я подивилась таким познаниям у гопника, но потом присмотрелась получше и поняла, что на гопника Гена не тянет. На малолетнего так уж точно, он был, пожалуй, постарше меня.

— Утром домой пойдешь? — спросил он, прикуривая очередную сигарету.

— Если отпустите.

— А я тебя что, в заложники взял, что ли? — изумился Гена. Кухонька была маленькой, так что до полки с разномастными чашками-кружками, чайника и коробки с чайными пакетиками он дотягивался, не вставая с места. — Иди себе на все четыре стороны… Только ты учти, завтра, в смысле, уже сегодня я на смене в ночь.

— А при чем тут это? — не поняла я.

— При темном скверике и твоем долбанутом муженьке, которому впадлу тебя встретить. Ты что, правда замужем за этим угробищем?

— Могу паспорт показать. В смысле, он в сумке, а где сумка, не знаю.

— Да там, в прихожей на вешалке… Да ладно, на слово верю. Вот чего баб всегда на таких уродов тянет, а?

— Да не был он уродом, — обиделась я, потом посмотрела на багровые пятна на запястьях (кожа у меня тонкая, чуть тронь — готов синяк). — Вспыльчивый, конечно, привычки у нас разные, но это же чепуха… Никогда ничего подобного не было! Женились по любви, все хорошо шло…

— Чай пей, остынет, — сказал Гена, пуская дым в сторону, хотя толку от этого было мало. — Так ты, значит, вернешься, помиритесь, и…

— Нет, я вещи заберу — и к маме, — передернулась я, грея руки о треснутую кружку с картинкой из 'Звездных войн'. — И на развод подам.

— А любовь как же? — с подначкой спросил он.

— Обойдусь, — ответила я, хотя внутри что-то мелко задрожало. — Я… я про такое много читала, только не думала, что со мной это тоже может произойти. Ну властный, да, так воспитан, это еще его мама мне сказала, мол, мужчина в доме хозяин, а наше дело — порядок наводить, уют создавать, ну и так далее… А потом… ну…

— Да я понял, — Гена снова затушил окурок, обнаружил, что сигареты кончились, и встал за новой пачкой, а я смогла к нему присмотреться.

Честно говоря, был он чуть краше обезьяны. Правда, некоторым моим подругам такой типаж нравится, говорят, это брутальность. Не знаю, что может быть такого брутального в трехдневной щетине (если ее носит не голливудский актер), ультра-короткой стрижке под машинку и потертой футболке с джинсами, продранными на коленях не как дар моде, а просто от старости… Ростом Гену природа не обделила, но он был очень широким, и поэтому казался ниже, чем был на самом деле. Именно широким, а не толстым, да еще и накачанным — он был в майке, так что хотя бы руки я рассмотреть могла.