Особую благодарность я выражаю управляющему директору и директору издательства Йельского университета в Лондоне Хизер Маккаллум, чей положительный ответ на мою первоначальную идею открыл мне путь к написанию книги. С тех пор она с энтузиазмом направляла и поддерживала процесс от начала до конца. Я искренне благодарен Марике Лисандру, Рейчел Лонсдейл, Перси Эджелер и всем остальным сотрудникам Йельского университета, работавшим над книгой, за их терпение и внимание к деталям в процессе публикации. Было очень приятно работать со всей командой. Также я благодарен редактору Роберту Шору за «легкую руку» при правке моей рукописи. Здесь я снова хочу поблагодарить Бена Шепарда, который первым порекомендовал мне Йель в качестве издателя и познакомил меня с Хизер.

Благоприятная и вдохновляющая рабочая атмосфера, которую обеспечивали мои коллеги по кафедре военной истории / культурной истории насилия на историческом факультете Потсдамского университета, служит хорошим доказательством того, что немецкая академическая наука остается полем доброжелательного сотрудничества, где приветствуется широта взглядов. Весьма полезными и перспективными в интеллектуальном плане оказались те дискуссии со студентами на занятиях по геноциду, Холокосту и массовому насилию в Германии, которые я веду в Потсдаме с 2017 г. В более личном плане здесь представляется уместная возможность поблагодарить моего отца Эдди за все наши долгие беседы. Последние этапы написания книги проходили в условиях пандемии COVID-19. Этот исторический поворот событий более, чем когда-либо, требовал, чтобы в доме ощущалась атмосфера доброты и заботы. Ее, как всегда, обеспечили Валентина и Сайрус. Им обоим я бесконечно благодарен.

Вторая мировая война – самый смертоносный военный конфликт в истории на сегодняшний день. Причиной тому не только огромное количество погибших военных, но и ее тотальный характер, при котором некоторые воюющие стороны под прикрытием войны пользовались возможностью уничтожать целые этнические и социальные группы – не потому, что жертвы что-то сделали, но вследствие того, какими они представлялись убийцам. В первую очередь это относится к нацистской Германии – главному агрессору. Действительно, если считать только гражданское население и других некомбатантов, в рамках целенаправленной политики массовых убийств нацисты истребили около 13 млн человек: почти все они были убиты в годы войны, с 1939 по 1945 г., а подавляющее большинство – с середины 1941 г. по весну 1945 г., то есть всего за четыре года. Эти программы систематических убийств и их жертвы и являются темой настоящей книги.

Видимо, впервые все основные группы жертв – от десяти тысяч человек и больше – будут рассматриваться вместе: евреи и неевреи, жители Восточной и Западной Европы, Германии и других стран. К этим жертвам относятся жители Германского рейха – и позднее оккупированных территорий – с отклонениями в умственном и физическом развитии; польские правящие классы и элита; евреи по всей Европе; пленные и безоружные солдаты Красной армии; советское городское население; гражданское население преимущественно сельских районов, ставшее жертвой превентивного террора и репрессий, особенно в Советском Союзе, Югославии, Греции и Польше; а также цыганское население Европы.

При всех различиях этих жертв, а зачастую и способов их убийства у них есть нечто общее. Неслучайно все эти семь основных нацистских программ массовых убийств проводились в годы войны. Объединение жертв в различные группы тесно связано с военным конфликтом. Хотя каждая из программ массовых убийств имела расовый (и расистский) компонент, центральное место в обосновании выбора этих групп занимала логика войны, поскольку нацистский режим так или иначе считал их потенциальной угрозой способности Германии воевать и в конечном итоге победить в войне за гегемонию в Европе. Это мнение обосновывалось и оправдывалось нацистским расовым мышлением, поэтому трудно, если не невозможно, отделить немецкую стратегию военного времени от геноцидной расовой политики нацистов. На самом деле можно даже утверждать, что в случае с Германским рейхом геноцид как таковой и политика массовых убийств в целом представляли собой форму ведения войны. Инвалиды в Германии рассматривались как угроза здоровью и жизнеспособности немецкой нации в военное время, а инвалиды на оккупированных территориях – как конкуренты в борьбе за еду и жилье; польские правящие классы и элиты уничтожались как базовые носители польской национальной идентичности и потенциальный очаг сопротивления немецкой оккупации; евреи – как предполагаемые зачинщики революций и закулисные кукловоды, повсеместно рассматривались как угроза самому существованию немецкого народа; советские военнопленные и городские жители считались прямыми конкурентами немецких войск и тыла в борьбе за ценные продовольственные ресурсы; сельское население Восточной и Юго-Восточной Европы подозревалось в пособничестве партизанам; рома – как кочевые, так и оседлые – рассматривались как потенциальные шпионы и в целом фактор дестабилизации германского тыла.

В силу самой природы этого переплетения войны и истребления различные направления нацистских массовых убийств имеет смысл изучать вместе, а не изолированно. Конечно, это вынуждает пойти наперекор логике большинства исследований по данной теме и рассматривать геноцид европейских евреев в одном ряду с другими нацистскими кампаниями массовых убийств. Некоторые ученые отвергают саму мысль о том, что Холокост можно анализировать в каких-либо более широких рамках. Например, по словам Саула Фридлендера, «абсолютный характер одержимости нацистов антисемитизмом не позволяет включить истребление евреев не только в общий контекст нацистских преследований, но даже в более широкие аспекты современного идеологического и политического поведения, такие как фашизм, тоталитаризм, экономическая эксплуатация и так далее». Не соглашусь. Интегративный подход к нацистским массовым убийствам ни в коей мере не противоречит мнению (которого придерживаюсь и я), что Холокост был беспрецедентным явлением не в последнюю очередь в силу своей всеобъемлющей и систематической природы. Напротив, можно утверждать, что Холокост был беспрецедентным явлением, и одновременно рассматривать его как часть более широкого процесса демографического конструирования и расового очищения, проводимого нацистским режимом сначала в самой Германии, а затем, по мере обострения войны и расширения нацистской империи, на каждой из территорий, оккупированных немецкими войсками{5}.

Сегодня, спустя более чем семьдесят пять лет после рассматриваемых событий, имея в своем распоряжении множество исторических исследований, мы можем видеть, до какой степени систематическими являлись совершенные нацистами массовые убийства. Однако преступники в большинстве своем – за исключением тех, кто занимал при нацистском режиме руководящие посты, – были, надо полагать, весьма атомизированы и имели в лучшем случае лишь смутное представление о своей роли в огромной машине убийств, а также о масштабах и подлинном характере общеевропейской программы нацистов, касающейся расовой чистки. Согласно принятым оценкам, в массовых убийствах европейского еврейства принимали непосредственное участие от 200 000 до 250 000 немцев и австрийцев – преимущественно (хотя и не исключительно) мужчин. Эта цифра включает только тех, кто напрямую участвовал в убийстве евреев, и не учитывает прочих сопутствующих преступлений вроде кражи их имущества. Если считать всех, кто выполнял в механизме уничтожения те или иные функции, то общая цифра превысит 500 000 человек только в отношении Холокоста; гораздо большее число людей было вовлечено в политику массовых убийств, направленную на другие группы жертв{6}.