– Я считаю, что в теории Мэда есть зерно правды. Но я бы изменил детали.

– Какие? – продолжила расспрос Сара.

– Я уж точно больше верю во внеземное происхождение «осьминогов»…

– Серьезно? – усмехнулась Сара так громко, что чуть не разбудила профессора.

– Да, – невозмутимо продолжил, стараясь не вестись на ее провокацию и не отвлекаться от дороги, – потому что не верю в умы человеческих ученых… ну не способны они пока вывести такую смертоносную живность в таких колоссальных масштабах.

– Допустим. Что дальше, Фред?

– Я за инопланетное проникновение. Но это не разумная интервенция в стиле всех этих фантастических фильмов. А просто стечение обстоятельств – упал метеорит, на котором была вот эта самая примитивная жизнь. Она успела развиться, затем ее нашли некие ученые, скорей всего соседи наши. А уж затем кто-то из верхушки решил поставить на «осьминогах» штамп «Биохазард» и отправить в нашу страну.

– Но для чего, блин!? – градус возмущения девушки снова стал зашкаливать, – почему именно к нам?! Что мы им сделали? Мы же не с кем не воюем открыто!

– Позволю себе заметить, Сара, что для подобных тестов оружия не обязательно развязывать открытый конфликт…

– О, Фредерик, вы проснулись. Простите, я разбудила вас. Слишком громко возмущалась, да?

Я взглянул в зеркало – профессор сел поудобнее.

– Как рука, Зимовски? – спросил я.

– По-моему, пришла пора перевязки, – заметил он, – и отвечая на твой вопрос, Сара, нет, возмущалась ты как раз так, как надо. Просто у нас пока нет ответа на твой вопрос.

– Ох, профессор. Давайте свою руку.

Девушка стала обрабатывать культю Фредерика. А мы с Мэдисоном снова погрузились в наблюдение за освещенной фарами полосой дороги. Асфальтовая нить вела нас в темноту.

– Послушайте, мы уже час едем в тишине…

– Ты, Сара, снова хочешь обсудить источник возникновения монстров на нашей планете?

– Нет, Мэд. Я о том, что мы этих монстров на дороге уже час не видели. Так может стоит сделать остановку. Очень быструю и… очень вынужденную!

– Э-э-э…

– В туалет мне надо! Что не понятного?! Вы, мальчики, можете и терпеть. Но я теперь уже не могу… Фред, останови, пожалуйста.

– Это рискованно, Сара.

– Я терплю еще со времени Оаквилла!

– Боюсь, я согласен с Альфредом, – вмешался профессор, – «Осьминоги» могут ждать нас в темноте.

Девушка заскулила от отчаяния.

– Прости, Сара.

– Ах так! Тогда я вам прям тут лужу сделаю!

– Эй, эй! Стой!.. Ладно, ладно. Дай подумать.

– Я уже не могу ждать, Фред!

Тут за девушку вступился Мэд.

– Вообще, приятель, она права. Физиология, все дела. К тому же нам всем надо освежиться. Я тоже, честно говоря, чувствую себя в западне. Мы не видели этих тварей уже очень давно…

– Черт…

– Вон, Фред, смотри, кусты справа. Давай, тормози. А ты, Сара, пулей туда и обратно!

– Спасибо, Мэд!

Я стал снижать скорость и остановился возле пышных кустов у обочины. Вокруг стояла тишина. Ночь замерла.

– Давайте быстрее, – сказал выходящим из машины Зимовски, протягивая Саре фонарь. Мэд тоже взял фонарь и прихватил пистолет.

– Шуму не поднимайте, – вставил я.

– Да иди ты! – шикнул оператор.

Я направил большой фонарь на крыше «Опеля» на кусты. И еще мы с профессором направили туда свои ручные фонари – все, чтобы отпугнуть потенциально прятавшихся там тварей.

– Мочиться в свете софитов – как тебе, Сара? – усмехнулся Мэд.

– Да хоть бы и так. Главное быстрее – Сара на полусогнутых ногах помчалась в кусты.

– Ты смотри, даже каблучки не надела, – подметил улыбающийся Зимовски.

Мэд решил так далеко не ходить и помочился в двух шагах от машины, встав перед ней в свете фар.

Передышка действительно получилась недолгой – уже через пару минут Сара выбежала из своего укрытия. На лице играл страх, поза выдавала то, что девушка так не достигла своей цели, но появились критические факторы.

– Быстро в машину! Быстро, быстро, быстро! – шикала Сара на спешащего Мэда, пока тот садился рядом со мной. Сара чуть ли не сорвалась на крик, но сдержалась.

– Что? Что такое? – Мэд был растерян, – Тебя ослепил свет софитов?

– Там… там… трупы… человек десять… они дергаются… из них «осьминоги» лезут!

– Черт!

– Ты уверена, Сара? – спросил ее Фредерик.

– Нет, блин, ослепла на оба глаза! Такое, блин, не развидишь!

Мы колебались.

– Надо посмотреть, – в итоге сказал Зимовски, – там могут быть выжившие.

– Возможно, – согласилась Сара, – я толком ничего не успела рассмотреть…

– Ты же сказала, что все видела! – возмутился Мэд.

– Не все! Там темно, блин! Даже фонарь не сильно помогает! Тем более я писать ходила, а не в разведку! Все было очень быстро, потому что прям у меня под ногами женщина стала биться в конвульсиях… из нее начал вылезать «осьминог».

– Вооружимся, парни, – скомандовал профессор.

– Возьми фонарь, профессор, – добавил Мэд, – будешь светить.

– А я возьму камеру. Это надо заснять для хроники.

Я, как обычно, вооружился своим Дезерт иглом.

– Только действуем быстро, – вставил Мэд, когда мы почти дошли до кустов.

Кустов? Нет. Это мне сначала, в темноте, показалось, что это всего лишь кусты. За ними был небольшой лог с целым подлеском. Впрочем, самого леса и близко не было – просто разросшаяся зелень, предназначенная для разделения пшеничных полей и дороги.

Фонари «Опеля» освещали подлесок со стороны трассы. Лучи пробивались через темную листву, но редко доходили до обратной стороны. Поэтому, когда мы зашли за высокие кусты и небольшие деревья, то оказались практически во тьме. Наши фонари начали выхватывать из ее мрака дергающиеся тела людей.

Нет, их было не десять, как сказала Сара, а десятки. Весь небольшой лог был усыпан телами. А еще дальше мой фонарь высветил несколько разбитых машин и домов на колесах.

– Бедняги, – прошептал профессор.

Тела дергались в конвульсиях и агонии. Твари, еще небольшие, но уже опасные, выползали из них.

Еще хуже было от звуков, сопровождавших это гнездо.

– Здесь есть кто живой! – выкрикнул Мэдисон.

Мы с профессором не стали его отдергивать.

– Если есть кто выживший у нас машина на шоссе, в двадцати метрах от этого подлеска! Идите на свет фар! Ждем две минуты! Больше ждать нам твари не дадут!.. Простите!

– Идем, – сказал Зимовски после того, как Мэду никто не ответил, – «Осьминоги» скоро поймут, что нас тоже можно сожрать… Идемте, парни! Идемте!

Мы все стояли… вдруг все же кто-то… может выжил в этой мясорубке…

– Давайте, давайте! – профессор стал толкать нас Мэдом, – Свет, господа! Надо держаться света. А здесь темнота и мрак.

Опомнившись, мы побежали к машине. Сзади уже слышалось урчание и утробное бульканье «осьминогов». Едва вылупившиеся малютки хотели есть. Пока им хватит тех трупов, которые послужили им коконами. Но хватит всего на пару минут.

Мы уже поняли, что из одного кокона – человека или животного – могут вылупиться до трех или даже четырех «осьминогов». Если кокон крупный, например, слон – то с десяток тварей. «Осьминоги» прожорливые, а это значит, что наша компания вызовет у них интерес минут через десять. Мэд сказал, что мы будем ждать две, понимая, что нам нужен будет запас времени, чтобы оторваться на дороге от этих тварей. Чтобы скрыться от них в приближающемся рассвете. Оставить их и ночную тьму позади.

– О, мальчики, а я успела облегчиться! – даже в такой момент человек находит повод порадоваться. Сара светилась от улыбки.

– С облегчением, – помрачневший Мэд не разделил ее радости.

– Что? Там все плохо? – Сара сразу приняла озабоченный вид.

Ответом ей послужили душераздирающие крики – один женский, другой мальчишеский. Мы замерли у машины, резко повернувшись к подлеску.

Истошные вопли оборвались мгновенно, утонув в урчании и прожорливом чавкании.