На мои звонки Миша не отвечал, но у меня имелись подозрения, что он уже вернулся. И я решилась увидеться лично и выяснить, почему он так со мной поступает. Пускай это унизительно, но меня неудержимо тянуло к нему — тоненькая как паутинка надежда привязывала крепче стального троса, и плевать, как я буду выглядеть в его глазах!

— Здрасте, — приготовившись к длительной осаде, я склонилась к окошку консьержки. — Мне в седьмую квартиру, меня ждут.

— Да-да, конечно, — неожиданно быстро сдалась она и приглашающе махнула в сторону лифта. — Передайте там, чтоб не очень шумели! Соседи пока не жаловались, но я что, не понимаю, что ли, чем дело кончится? Молодежь!

Лифта я дожидаться не стала, а побежала наверх по широкой светлой лестнице. Перед дверью остановилась, отдышалась и ослабила петли шарфа. Потом подумала, сорвала с головы шапку и растрепала волосы по плечам. Запоздало пожалела, что не накрасила ресницы, и решительно вдавила кнопку звонка. Дверь распахнулась, и я с удивлением уставилась на незнакомого парня. Длинная челка свисала почти до носа, оставляя открытым только один глаз. Черная майка не скрывала рельефных мышц на руках. А широкие штаны выдавали приверженца рэпа.

Из глубины квартиры слышалась громкая музыка и собачий лай. Земфира, в унисон моему настроению, задыхалась от нежности и навзрыд вопрошала «Почему?».

Пропуская меня, парень посторонился, но я нерешительно застыла в дверях. Тогда он без объяснений схватил меня за плечо и со словами «Заходи давай!» затащил внутрь.

— Ты из Савкиной новой школы, что ли? — пьяно ухмыльнулся он и потянул за концы моего шарфа. — Симпатичная. Раздевайся!

— Чего?!

— Раздевайся, проходи! — Он широко улыбнулся. — Ваши жгут!

Я огляделась: на коробках вдоль стен высилась куча курток, а венчала ее белая пушистая шубка. До конца не осознав, что это значит, я перевела взгляд в угол. Там беспорядочно сгрудилась обувь: ботинки, кроссовки и белые сапожки с тонкими как иглы каблуками. Я похолодела: Машка Кантария! Здесь! В этой квартире!

Но желание увидеть Савельева и разобраться, что между нами происходит, пересилило.

— Позови Мишу, пожалуйста, — прошептала я и попыталась вытянуть из рук парня концы своего шарфа, которые он все еще крепко сжимал.

— Вот Савка везучий! Все симпотные девчонки только его и хотят! — Он не разжал пальцы, а гаркнул в сторону комнат: — Савка! К тебе тут принцесса!

— Почему Савка? Мне Миша нужен.

— А я тебе не нужен? — засмеялся он и фальшиво напел: — «Я тебе не нужен, не нужен…» — И оборвал на полуслове: — Савка — потому что Савельев, вкуриваешь? А тебя как зовут, принцесса?

— Соня.

— А я — Артем! Чего в дверях стоять, проходи! — И он снова попытался стянуть с меня шарф.

Я отшатнулась от Артема, тот остался с голубым мохнатым шарфом в руках, ухмыльнулся и повязал его себе на шею. В этот миг в прихожей показался Миша.

— Соник! — обрадовался он.

— Соник? — удивился Артем.

— Синий ежик фирмы «Сега», — бодро отрекомендовал меня Миша.

Он подошел и, совершенно не стесняясь своего приятеля, обнял меня. От него тянуло горьким ароматом лимона и алкоголя. Вдохнув его запах, я закрыла глаза и… потеряла себя. Просто выбросила воспоминания о тоскливых днях ожидания, об унизительных сообщениях без ответа, о фотографиях в инстаграме. Обхватила его за шею и притянула ближе. Я упивалась поцелуем так, будто он мог вернуть мне меня. Но, разняв руки, поняла, что это не так.

— Я хочу знать!

— Что, Соник?

О, эти завораживающие асфальтовые глаза с застывшими ледяными лужицами! В них плескались насмешка и виски.

— Я видела фотографии в инсте!

— Упс! — подал голос Артем. Он стоял, привалившись к дверному косяку и безо всякого смущения пялился на нас. — Кажется, сейчас начнутся недетские разборки! Эротика закончилась, пора сваливать!

Он прошел мимо и походя шлепнул Мишу по плечу:

— Савка, сто раз тебя предупреждал, и ничему тебя жизнь не учит!

— Соник, не начинай! Ты ведь не такая, да? — снова потянулся ко мне Савельев.

— Я просто хочу поговорить!

— Эх, Соник, Соник, и зачем ты все портишь? Идем, — вздохнул он и, обняв меня за плечи, направился ко входной двери.

На лестничной площадке мы свернули за угол, и музыка из квартиры стала едва слышна.

— Миша, что происходит?

— Ничего, — он пожал плечами и вальяжно привалился к стене.

Он был одет в джинсовую рубашку и бежевые брюки. Такой красивый, загорелый и беспечный. Стоял на фоне светлой чистой стены, с которой свешивались мясистые зеленые плети традесканции, и не переживал за наши отношения. В отличие от меня.

— Почему не отвечал на сообщения?

— Не придирайся. — На его лице читалось безразличие, и это приводило меня в ярость и отчаяние.

— Я видела вашу фотку. — Голос мой задрожал, и я ненавидела себя за это.

— О чем ты говоришь, Соник?

— О той фотографии, где вы все вместе! Алиев, Кантария, Аделина, все! Ты не говорил, что пойдешь с ними в бар!

— А почему я должен был сказать? — Он нахмурился и скрестил руки на груди.

— И ты на этой фотке с Кантарией обнимаешься! Как это понимать?

Вместо ответа он опять пожал плечами.

— У тебя с ней что-то есть?!

— Не заставляй меня оправдываться, Соник! — Он улыбнулся, но глаза его оставались холодными.

Чтобы не видеть этих беспощадных ледяных глаз, я опустила взгляд и, стараясь не заплакать, рассматривала верхнюю расстегнутую пуговицу его рубашки. Тогда он шагнул ко мне и, подцепив пальцем подбородок, заставил посмотреть на него. И снова эти застывшие лужицы на темно-сером асфальте, которые так звали, так манили! Мне стоило невероятных усилий отстраниться. Я дернула головой.

— Больше не называй меня Соник! Никогда!

— Хорошо, Соник! — рассмеялся он и протянул раскрытую ладонь. — Мир? Остаемся друзьями?

— Я тебя люблю, — прошептала я.

И предательские слезы все-таки потекли по щекам. Сквозь них я увидела, как Миша брезгливо поморщился. Ему не терпелось закончить разговор. Я всхлипнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Зачем ты выложил дурацкое видео в Интернет? Это подло!

— Это твой дружок Алиев сделал! Да, я видел, как он тебя снимает на телефон. Тогда, в клубе! Но это же ваши приколы. — Миша пожал плечами. — Дамир сказал, что у вас так принято — подшучивать друг над другом. Откуда ж я знал, что он ролик на Ютуб выложит? Так жестко подставляют только заклятые враги или друзья. А я ни то ни другое!

— А кто ты мне? — уцепилась я за его слова.

— Давай потом, а? — устало проговорил он.

Я упрямо покачала головой.

— Хорошо. Чего ты хочешь? — Голос стал жестким, колючим.

— Ты меня бросил?

— Ты мячик, что ли, чтобы тебя бросать?

— Но я люблю тебя, — пролепетала я.

Миша тяжело вздохнул и закатил глаза. А потом так жалостливо посмотрел, что мне захотелось провалиться сквозь все этажи, которые были под нами, сквозь землю, ухнуть в космическую черную дыру! Исчезнуть навсегда! В его взгляде читалось то, чему я не хотела верить долгие десять дней: я ему больше не нужна!

Осознание утраты оказалось таким болезненным, таким горьким, что я готова была на любые унижения, чтобы вернуть все, что было между нами: легкость, нежность, взаимное притяжение. И я промямлила, как зависшая компьютерная запись:

— Я люблю тебя.

— Прекрати. Из меня плохой утешитель.

— Значит, все кончено? — спросила я сквозь слезы.

— Да! Иди домой, Соник.

И он равнодушно прошел мимо. А я осталась: лишняя, как грязное пятно на этой чистой, светлой лестнице. На короткое мгновение плеснула музыка, собачий лай, хохот, а потом дверь захлопнулась и звуки смолкли.

В отчаянии я сунула руки в карманы и наткнулась на баллончик с синей краской. Сама не понимая зачем, я подошла к стене и распылила вертикальную линию в половину своего роста. Чуть подумав, уверенно повела ее дальше. «Почему?» — вышло красиво: округлые края букв бликовали и соединялись с соседними. Настоящий арт.