Я демонстративно закатила глаза и смахнула со своего плеча налипшие соринки.

Рафик жил через несколько дворов от нашего. Хозяином квартиры был его старший брат Салим, который называл себя Саней. Их жилище было эпицентром дна всей Петроградки. Здесь можно было купить все, что запрещено законом. Без исключения. Все более-менее адекватные жильцы давно уже съехали из подъезда, и в доме остались только съемные квартиры. В отличие от нашего замкнутого, этот двор был проходным.

Цепляясь за Кирюхину куртку, я шагнула в темный подъезд. И тут же зажала нос, спасаясь от удушливого запаха мочи.

Рафик открыл обшарпанную дверь. Длиннющий коридор уходил в глубь квартиры, загибался, и конца-краю его не было видно.

— Здорово, Жмур, — Рафик вытянул лапищу, обменялся с Кирюхой рукопожатием и посторонился, пропуская нас внутрь.

— Мне бы с Саней перетереть, — сказал Кирюха и оттеснил меня к стене, пряча от настырных Рафиковых глаз.

Тот кивнул и заорал в недра квартиры:

— Лина! Лин!

На зов вышла девушка, одетая в узкие черные брючки и свободную бледно-розовую тунику. Убранные назад светлые волосы стрижкой каре открывали огромные серьги-кольца.

— Боже мой! — томно произнесла блондинка и протянула мне руку. — Идем, куколка. Пусть мальчики поговорят тет-а-тет.

С немым вопросом я посмотрела на Кирюху, но он только пожал плечами и кивнул. Девушка, видя мою нерешительность, оттеснила его и цепко схватила меня за руку.

— Не бойся, идем, кофе тебя угощу. С ликером! — Она засмеялась и потащила меня за собой. Я даже разуться не успела, так и потопала в ботинках с налипшим на подошву палым березовым листиком.

Девушка провела меня вдоль вереницы разнокалиберных дверей и открыла одну. За ней оказалась довольно приятная комната. Светлые стены, пара диванов друг напротив друга, между ними маленький столик. Плотные темные занавески на окнах создавали полумрак, но девушка зажгла светильник, и сразу стало уютно. Звучала тихая романтическая мелодия. Кажется, Стинг. На столе стоял стеклянный нежно-салатовый электрический чайник. Девушка включила его, и чайник, нагревая воду, осветился изнутри. Вокруг теснились чашки со следами губной помады и остатками кофе.

— Я — Виталина, или просто Лина, — представилась хозяйка. — Тебя как зовут?

— София. — Я топталась посреди комнаты.

— Красиво. — Лина осмотрела меня с ног до головы. — Садись!

Я присела на краешек дивана.

— С сахаром? — Лина поставила передо мной чашку и щедро сыпанула туда кофе.

— Я кофе не люблю. И сладкое тоже.

Она приподняла брови, и я заметила, что Лина не так молода, как мне показалось вначале. Когда она улыбалась, то под глазами собиралась сеточка мелких морщинок, а губы припухли явно не от природы.

— Это твой мальчик? Бойфренд? Тот, с которым ты пришла? — Она так жадно разглядывала меня, что я растерялась.

— Да. Кирюха. А, нет, — я рассмеялась, — Кира сосед мой. Мы в одной квартире живем.

— Хорошо, — непонятно чему обрадовалась она. — У тебя волосы мокрые. Замерзла? — Она смотрела широко распахнутыми глазами. — Там дождь на улице? Ливень, что ли?

— Да нет, — я махнула рукой, — это я после душа.

— Понятно! — И вдруг потребовала: — Распусти-ка волосы!

— Это еще зачем?

— Заболеешь, куколка, — улыбнулась она. — Пусть просохнут, пока мы тут болтаем.

Пожав плечами, я потянула резинку, и волосы упали, неприятно шлепнув по коже на шее мокрыми концами.

Лина удовлетворенно откинулась на спинку стула.

— И глаза на пол-лица! Да за такие глаза — двойной тариф! — Она рассмеялась и чмокнула воздух. — Вот уж правда — куколка!

Потом она наклонилась и достала из-под стола пузатенькую темную бутылку. Тренькнул вскипевший чайник. Лина наполнила кипятком чашку, и густой кофейный дух разлился по комнате. Вытащив бутылочную пробку, плеснула в чашку золотистую прозрачную жидкость. К запаху кофе добавился легкий фруктовый аромат.

— Пей! — Лина осторожно подвинула чашку. — Тебе надо согреться! Не бойся, это вкусно! Айриш виски. Попробуй!

Осторожно пригубив, я почувствовала тонкий привкус карамели. Он был таким приятным, что его даже не портила горечь кофе. Я сделала полный глоток.

— Куколка, так ты в коммуналке живешь? — Лина заварила кофе и себе, но виски добавлять не стала.

— Да. — Я сделала еще глоток, и в животе приятно потеплело.

— С родителями живешь? Ты ведь еще маленькая? — Лина засмеялась. — Сколько тебе? Пятнадцать? Четырнадцать?

— Шестнадцать. — Мне стало обидно. Но она так мило улыбалась, что я поверила в ее искренность.

— Сладкое ты не любишь. — Лина прищурила серые, с черными стрелками, глаза.

И мне подумалось, что хорошо бы научиться так же искусно наносить макияж, чтобы не походить на разрисованную Барби. Вдруг она, словно прочитав мои мысли, спросила:

— А косметику любишь?

— Люблю, но не пользуюсь. Но рисую хорошо.

— Правда? — обрадовалась она. — А меня могла бы нарисовать?

— Наверное, — я пожала плечами. — У вас очень правильные черты лица, мне нравится.

— Тогда приходи ко мне в гости, — предложила она, — по этому адресу приходи. Я тут живу. Буду рада! В… — она задумалась, покусывая пурпурный ноготок, — в четверг приходи, часиков в шесть вечера. Договорились?

— Если смогу, — наполовину пообещала я.

— Я буду ждать.

Она облокотилась о стол, положила подбородок на ладонь. Молчала, улыбалась и пристально рассматривала меня. От смущения я провела по волосам, убрала влажные пряди за уши и снова глотнула кофе.

— Сережки у тебя какие красивые!

Лина пальцем подцепила мочку моего уха и вдруг отдернула руку. А меня кольнуло холодком возле щеки.

— Ух ты! Током бьешься, электрическая куколка! — рассмеялась она и снова потянулась ко мне. Я отстранилась: совсем не хотелось испытать еще раз это ледяное покалывание на коже.

— Не нравится, когда тебя трогают? — улыбнулась Лина. — Я просто посмотреть! Люблю красивые вещи. Дорогие, наверное?

— Не очень, — ответила я, — они же серебряные.

— Ну-ну. — Лина лукаво закусила нижнюю губу. — Камешки к глазам твоим подходят.

— И Кира то же самое сказал! — обрадовалась я.

— Ох уж эти мальчишки! Чего не скажут, чтобы получить свой кусок пирога! Не соврал! Но ты все равно не ведись, — посоветовала она, и мне стало противно: я что, должна перед ней оправдываться и объяснять, что мы с Кирюхой просто друзья?!

В коридоре послышались голоса. Дверь распахнулась, в проеме показался Рафик, а за ним хмурый Кирюха. Он мотнул головой:

— Пошли отсюда!

Я встала. Лина приложила пальцы к губам и, чмокнув, послала мне воздушный поцелуй.

— Приходи, как договорились, Куколка!

Пока мы покидали вонючий подъезд и пересекали двор, Кирюха мрачно молчал. Он шел быстро, не разбирая дороги, шлепал прямо по лужам, а я обегала их — достаточно на сегодня воды и грязи!

— Кир! Стой! — Я дернула его сзади за куртку. — Куда несешься?

Он остановился под аркой возле выхода на оживленный проспект. Мы будто оказались в пещере: над головой каменный свод, снаружи — дождевая завеса. В полукруглый проем было видно, как тучи роняют последние капли, а из-за них робко выглядывает вечернее солнце.

— К Лине не ходи! Поняла? — сказал Кирюха.

— А что это ты мне указываешь?

— А ты в борделе работать хочешь?

— Нигде я не хочу… — я смутилась. — А что Салим сказал?

— Что это подделка и гроша ломаного не стоит.

— Вот бли-и-ин… — Я разочарованно сникла.

— А я-то, дурак, размечтался. — Кирюха вдруг схватил меня за плечо и притянул к себе. — Поверил, что можно все бросить к чертовой матери и уехать отсюда!

От его одежды пахло влажной тканью и детским стиральным порошком. И глубоко под курткой стучало сердце. Я выпуталась из-под его руки.

— Реально? Все бросил бы и уехал? А я?

Кирюха ехидно ухмыльнулся:

— А тебе я бы письма писал. Электронные!