Закончив домашку, аккуратно сложила портфель на завтра, тщательно проверила школьную форму, висящую на плечиках в шкафу. Училась она в английской спецшколе в центре, где за мятый фартук могли и домой послать. Впрочем, это было исключено. На белом фартуке пришпилен комсомольский значок, тускло отбрасывающий свет ночника. Марина была комсомолкой! Да и в целом положительной во всех отношениях девушкой, которую постоянно приводили в пример всей школе.
В комнате на импортном двухкассетнике «Сони» крутилась кассета с модной германской группой Fancy. Марине она очень нравилась своей напевностью и мелодичностью. Чувствовалось в этой музыке нечто новое и современное. И тут вдруг Марина вспомнила свои сегодняшние развлекушки с Хмельницкой. Как она до этого раньше не догадывалась? Ведь можно под любую мелодию создать свой танец!
Марина прибавила громкость на магнитоле, и упругие плотные басы заполнили не только её комнату, но и всю большую квартиру Соколовских. Марина встала в центре комнаты, поставила ноги вместе, потом изобразила шаг на месте, высоко, до уровня груди, поднимая колени, а корпус в это время делал повороты из стороны в сторону. Руки… А можно их согнутыми поднять вверх в локте, и делать наклоны то вправо, то влево. Получилось, конечно, так себе, экспромт, но при должной регулярной тренировке могло получиться неплохо. А если… Попробовать вот так…
В это время, когда Марина полностью увлеклась интересным для неё занятием, вошёл отец, предварительно постучав в дверь и не получив ответа от занятой танцем дочки. Вошёл и остолбенел — Марина была занята чёрт знает чем! Она танцевала в полном одиночестве! Естественно, танец не лез ни в какие рамки! Это бессмысленное дрыгание и кривлянье было возмутительно и ничуть не похоже на фигурное катание или хотя бы балет.
— Марина, я хотел бы с тобой поговорить! — непреклонным тоном заявил Соколовский. — Что ты делаешь? Не затруднит тебя объясниться?
— Танцую! — не прервав своего занятия, ответила Ариан. — Сочиняю модный и современный танец. А что? Разве плохо?
— Да, плохо! — решительно сказал отец. — Я такого дрыгания никогда не видел!
— Так не смотри… — флегматично ответила Соколовская, но всё таки прекратила в танец. — Чего-то хотел, папуля?
— Да… Хотел, — нерешительно сказал отец. — Ты сейчас готовишься к чемпионату области… Нужны ли какие-то дополнительные, скажем так… Условия тренировок… Которые я попрошу у Владимира Ивановича?
— А зачем, пап? — с небольшой злостью спросила Марина. — Мне и так хорошо. Ты всё сделал прекрасно. Тем более осталось потерпеть совсем недолго. В конце сезона я поеду в Москву.
— В Москву? Зачем? — ещё более растерялся отец. — Кто сказал?
— Ты что, не знаешь? — усмехнулась Марина. — Ни за что не поверю, что это обошлось без твоего участия!
— Всё-таки попробуй объясниться! — непреклонным тоном заявил Соколовский. — Я совершенно сбит с толку. Какое участие и для чего?
— По спортивной школе вовсю ходят слухи, что меня якобы после чемпионата Свердловской области заберут в Москву, к тренеру Станиславу Алексеевичу Жуку, — усмехнулась Сарина. — Со мной, правда, ещё никаких разговоров никто не вёл, но все почему-то вокруг всё знают. Наверное, и ты всё прекрасно знаешь.
— Сейчас я наведу справки! — заявил Владимир Степанович и отправился звонить Каганцеву. Это он и хотел сделать вечером, предварительно зайдя к Марине спросить, что же попросить для неё у директора спортивной школы. Но предстоящий звонок получался не таким, как планировался. Темой тоже была Марина, но разговор предстояло вести о том, что её каким-то образом хотят забрать в ЦСКА, к Жуку.
Известие вызвало двоякие чувства. С одной стороны, переезд в Москву пошёл бы Маришке на пользу, да что там… Это был бы шаг к вершине, к тому, о чём мечтает каждый спортсмен. Но где она там будет жить? В интернате, с другими детьми, одна? А она ведь так привыкла к комфорту и хорошей еде…
Но самое плохое — это, конечно, Жук… О нём давно ходили неважные слухи. О том, что пьёт, затевает шашни со спортсменками, да и в целом ДЮСШОР ЦСКА сдаёт при нём былые позиции, а весь авторитет тренера в настоящее время зиждется на былых заслугах. Что стоит только немного качнуться, как случится падение. И оно может быть болезненным. Решив обо всём узнать лично, Соколовский позвонил Каганцеву.
— Владимир Иванович, здравствуйте! — решительно поздоровался Соколовский. — Я хотел бы поговорить о своей дочери. Сейчас она сказала мне поразительную вещь. Оказывается, её хотят переводить в Москву, в спортшколу ЦСКА, к тренеру Жуку. Я хотел бы узнать, почему я об этом ничего не знаю.
— Здравствуйте, Владимир Степанович, — вежливо поздоровался Каганцев. — Я ждал этого вопроса. Но сам не хотел говорить об этом до последнего момента. Инициатор возможного перевода Марины в ЦСКА — федерация фигурного катания СССР. Вопрос этот никак не подходит для телефонного разговора. Если желаете получить мои комментарии, приезжайте завтра. Или сегодня. Я дома. Адрес вы знаете.
— Хорошо, я приеду сейчас, — согласился Соколовский. — Мне нужно получить ответы на все вопросы. Я чувствую, что вокруг моей дочери что-то происходит, но ничего не могу понять. А ситуации, которые я не могу контролировать, мне не нравятся.
Личный водитель директора — должность особая. Должен быть готов и летом и зимой, и днём, и ночью, немедленно подать машину директорской персоне. Водитель Соколовского Николай Егорович жил в соседнем доме, того же стиля «сталинский ампир», только чуть попроще. Квартира была служебная. Но самое главное — во дворе дома были построены капитальные гаражи для служебного автотранспорта ответственных лиц Екатинска. Гаражи кирпичные, на несколько машиномест. В них проведены вода и отопление. В любое время года, даже лютой зимой, в 30-градусный мороз, «Волги» начальственных лиц могли спокойно завестись и увезти важных пассажиров куда угодно. Сейчас же чёрная «Волга» отвезла директора завода к Каганцеву, в район у железнодорожного вокзала, в такой же громадный сталинский дом. Похоже, вся элита города обитала в таких просторных квартирах…
Каганцев жил на втором этаже. Квартира обставлена со вкусом. Есть ковры на стенах, и паласы на полу, и «Агата Кристи» с хрусталём в югославской стенке. Домочадцы директора ДЮСШОР ещё не спали, и Владимир Иванович попросил жену попотчевать чем-нибудь именитого гостя, хоть тем же финским сервелатом и бутербродами с красной икрой и лимонами. Холодная бутылка «Юбилейного» довершила угощение.
Жена Каганцева, Валентина Львовна, симпатичная моложавая женщина, босая и в коротком розовом халатике, приветливо поздоровалась с Соколовским и быстро сервировала столик на колёсиках. Была она, как и муж, бывшая спортсменка, мастер спорта по художественной гимнастике, и, несмотря на свои 50 лет, выглядела прекрасно. Накрыв столик, как женщина умная и предположившая, что разговоры у мужчин предстоят важные, Валентина сослалась на больную голову и оставила их в одиночестве.
Соколовский приглашение к лёгкому угощению воспринял равнодушно, с чувством сытого человека, привыкшему и не к такому.
— Спасибо, конечно, огромное, Владимир Иванович, — поблагодарил он. — Но я всё-таки сюда не ужинать и не выпивать приехал.
— А вы не торопитесь! — возразил Каганцев и разлил коньяк по пузатым рюмкам. — Разговор у нас предстоит долгий и обстоятельный. А начну с прошедшего чемпионата. Вина всей этой кутерьмы, как ни странно, — Люда Хмельницкая. Девочка долгое время не показывала никаких результатов, и тут на неё словно нашло озарение. За какие-то две недели она сильно прибавила. И навязала Марине борьбу. Но… Похоже, что и Марина в присутствии появившейся сильной соперницы начала прогрессировать. Причём очень сильно. Слишком сильно. Вы понимаете?
— Кажется, понимаю… — тут уже Соколовский не сдержался, выпил коньяк и закусил бутербродом с икрой.
— А теперь представьте себе рядовой провинциальный чемпионат, — продолжил Каганцев. — Но какой бы он ни был, на него приехала старший судья, член Федерации фигурного катания СССР, Алла Ивановна Писеева. Она видит двух фигуристок, которые катаются идеально. Просто идеально, вы понимаете это, Владимир Степанович? Она не знает, кого поставить на первое место, потому что Хмельницкая демонстрирует технику, присущую чемпионке мира. Не отстаёт и Марина. По идее, никакой проблемы нет, поставить одну на первое место, а другую на второе, если бы не одно но… Регламентом допускается только одна путёвка на чемпионат Свердловской области. И что это значит? Это значит, что вторая фигуристка останется минимум ещё на год здесь. Без возможности продвинуться дальше.
