Идя позади экономки, Филена аккуратно, на вытянутых руках, держала платье Каталины. Его ткань была такой тонкой и мягкой, что, создавалось ощущение, будто она могла порваться от одного грубого прикосновения, а пышный подол, несмотря на свою видимую воздушность, сильно оттягивал плечо.

Добравшись в правое крыло, они обошли уже вновь скопившуюся очередь и втиснулись в кабинет. Ралена оторвала взгляд от документа и, шлёпнув печать, приказала жрице-помощнице:

– Пока никого не пускай.

Та, поклонившись, вышла. Филена же растянула перед собой платье, переводя всё внимание на него, пока никому в голову не пришло выставить её за дверь.

– И ты собиралась пустить девчонку в этом? – Ралена, поднявшись, протянула руку, пощупала ткань.

– Разве есть у меня право ей запрещать? Не с моим статусом говорить что-то будущей герцогине.

Почему экономка замолчала, Филена за платьем не увидела, но выглядывать предусмотрительно не стала.

– А теперь и не запретить, она платье уже всем показала. – Судя по скрипу стула, Ралена вернулась за стол. – Впрочем, это не значит, что мы должны выставлять себя посмешищами. Какую святую деву затмит сопровождающая?

– Я думала, можно прикрыть это дело шелковой накидкой.

– И что спрячет твоя накидка? К ночи только и разговоров будет, что храм не смог одеть святую. Нет, – она забарабанила пальцами по столу, – что у нас было из дорогого?

– Было шёлковое платье из Сю́да.

– Слишком скучное.

Филена, рассудив, что внимание к наряду в её руках сошло, свернула его, открывая себе обзор.

– А то с вышивкой? От племени…

– Нет, – махнула рукой старшая священница. – Уже представляю заголовки газет: в разгар войны на границах святая дева империи надела подарок мелкого племени. Этого нам сейчас не хватает! – Она вновь принялась стучать по столу.

– Тогда не стоит ли храму поддержать приграничные герцогства? – попытала удачу Филена. – Что-то из южных нарядов.

Старшая священница, приподняв подбородок, остановила взгляд на её лице.

– Далеко одежды Первой святой?

– Вы хотите?.. – ахнула Силамена.

– У нас будет много военных, а она считалась их покровительницей.

***

К удивлению Белой розы, ей дали немало времени, чтобы отдохнуть. Она вздремнула, походила вокруг кровати, размявшись, поглазела в окно (оно было наглухо заклеено бумагой, не дав себя открыть) на пышный сад. Его ярко-зелёные деревья покачивались на ветру, словно приветствуя старую знакомую. В отличие от комнаты. Недружелюбно холодной и пустой. Похожей на обитель до колючей боли в животе: белые стены, серовато-белые ковры, белая постель. Цветные пятна, о которые постоянно приходилось спотыкаться взгляду, не добавляли тепла. Напротив, коричневое изголовье кровати, рыжевато-коричневые шторы и синие цветы на сером туалетном столике с зеркалом давили на Белую розу.

Появление служанок несколько скрасило неуютные ощущения. Спокойнее стало после горячей ванны, где под щебетание о каких-то несущественных новостях её массировали в горячей воде, натирали тело маслами, прочесали волосы щёткой с густой щетиной, а затем помогли переодеться в тонкое нижнее платье и, закутав в халат, оставили дожидаться сборов.

В этот раз новые посетители были быстрее. Филена, открыв дверь, пропустила вперёд Силамену. Та внесла белый чехол, прячущий наряд к балу, и, оглядевшись, положила его на кровать.

– Прошу, Ваше Святейшество, – Филена протянула поднос со стаканом воды и несколькими кусочками поджаренного хлеба.

– Света Луны и Солнца, Филена, – кивнула Белая роза, покосившись на экономку. – Что там? Не слишком ли длинное?

Даже чехол не мог скрыть шлейф.

– Не слишком, – отрезала Силамена и отчеканила: – Ничего не может быть слишком в одеждах Первой Святой Девы.

Белая роза перестала жевать.

– Это её одежды? А я слышала, что они давно сгнили, и драгоценные камни с них продали.

– Кто это ляпнул? – вздрогнула Силамена, а её лицо сморщилось, будто она выпила прокисшего молока. – Вы меньше слушайте, какие глупости болтают. Всё, пойду я, некогда мне, до бала всего ничего осталось, это вы у нас, святая, отдыхаете. Вот, список тут оставляю, – положила она бумаги на столик, – с вами сегодня будет Филена.

– Ага.

Силамена спешно выскользнула за дверь.

– Воды, Ваше Святейшество? – спросила Филена.

Белая роза вздохнула, принимая стакан:

– Ага. Но я же говорила, обращайся ко мне по имени.

– Не могу, не по статусу мне. Услышит кто, и выпнут из резиденции. Уж не серчайте. Я зову слуг, Ваше Святейшество?

– Зови.

«Вот же заладила», – подумала Белая роза. – «Как будто издевается».

Скоро в комнату впорхнули очередные служанки. Заковали Белую розу в панцирь корсета и достали, без лишнего благоговения, белый наряд.

Немыслимо было назвать его некрасивым: всё в нём создавалось для того, чтобы приковывать взгляды. Воздушная юбка платья деликатным кружевом прикрывала ноги, формируя тонкий, вытянутый силуэт. Строгий, на манер военного кителя, верх подчёркивал узкую талию. Вышитая цветочным орнаментом мантия украшалась широкими эполетами в серебристых цепочках, что нежно позвякивали в такт шагам.

Сев перед зеркалом, Белая роза покрутила головой, рассматривая вышивку на воротничке, пока, перешёптываясь, девушки намазывали её брови и ресницы краской, выбеливали пудрой лицо, розовили губы. Потом принесли небольшую деревянную шкатулку. С осторожностью доставали оттуда маленькие бриллианты и аккуратно вплетали их в длинные волосы Белой розы.

– Вы светитесь так ярко, будто сама Ораи стоит за вами, Ваше Святейшество, – оценила Филена, когда служанки закончили и покинули комнату.

– Так и есть. Не перестарались? – усомнилась Белая роза.

От её вида в отражении защипало глаза.

– Этот Цикл света начинается особенным праздником, не повредит встретить его сверкающе.

От страшной догадки Белая роза вмиг изменилась в лице. Она потянулась к бумагам, сиротливо зажатым в уголке, и, пролистав их, выдохнула со стоном:

– Так много?

– Война рождает славных людей, достойных бала Ораи.

– Неужели? И об этом узнали только сейчас?

– Половина, как я слышала, старые лица, – спокойно заметила Филена.

– Не в этом дело! Разве мне мало выслушиваний? Там была сущая пытка. Тьма людей. Бешеных, словно с цепи сорвавшихся! – гневно рыкнула Белая роза.

Бумаги хрустнули в руках. Она вздрогнула, повернулась к зеркалу и едва не отшатнулась, увидев своё перекошенное лицо.

– Выйди.

– Как прикажете.

Белая роза осталась одна. Это, впрочем, ничего не изменяло. Она продолжила сидеть неподвижно.

И вдруг скривилась. Задрала руку с листами. Замахнулась. Глубоко через стиснутые зубы втянула воздух. И… Рука медленно опустилась. Белая роза закрыла глаза.

«Одна Луна, две Луны, три Луны, четыре…»

А когда открыла, её лицо уже было спокойным.

Она отклонилась на спинку стула и принялась просматривать список строчка за строчкой. И если бы не шевелящиеся губы, проговаривающие слово за словом, можно было бы вообразить, что она вовсе и не всматривалась в текст. Дочитав, она бросила листы на столик перед зеркалом и встала. С лёгким взмахом руки листы спланировали на пол.

Маленькие каблучки утонули в мягком ворсе коридорного ковра. Вместе с Филеной, переодевшейся в серое платье, они спустились по лестнице на второй этаж, повернули налево и, пройдя мимо всех комнат, дошли до перехода, соединяющего собой здание левого крыла и центральную часть резиденции. Там, нетерпеливо притопывая, их ждала Каталина. В том же платье, но с новой причёской – зачёсанными наверх волосами, свежим макияжем и ниткой белого жемчуга на шеи.

– Наконец-то, – выдохнула Каталина.

Вместе они ступили на каменный пол перехода. Филена и Каталина пошли по бокам, чуть сзади, стараясь не наступить на длинный подол платья Белой розы.

– Ты снова в белом, и ни одного яркого пятнышка. Разве тебе не надоело? – спросила Каталина.