Друзья пили, курили и шлёпали картами о стол. Гость рассказал Петровичу последние новости, которые никогда не сообщат в официальных СМИ. Непривычному собеседнику было бы тяжело слушать, в основном, односложные предложения, щедро сдобренные матом, но Петрович давно привык к манере друга изъясняться. Он с интересом слушал его, периодически уточняя что-то. Время от времени гость выпадал из беседы. Он начинал ерзать и недовольно бормотать себе под нос. Проигрывать ему совсем не нравилось. А вот когда выигрывал, то громко щёлкал длинными узловатыми пальцами с острыми когтями и радостно восклицал что-то восторженно-матерное.

Петрович лишь усмехался в пушистые усы, поглядывая на странного приятеля. Наконец виски кончился. Гость перевернул бутыль и потряс, надеясь заполучить ещё каплю спиртного.

– Ыыы, б..я!

– Что?

– Кончилось всё, ёпт! Да и я засиделся. Домой пора, ёпт.

– Что-то вид у тебя уставший какой-то.

Гость уже сидел на краю прямоугольного отверстия в полу, свесив во тьму ноги. Он взглянул на Петровича желтыми глазами с кошачьим вертикальным зрачком и горестно вздохнул.

– Ход новый роем, мать его…

– А-а-а, дела, значит. Ну и ладно. На вот, собрал тебе кое-что, – Петрович протянул ему небольшой пакет, от которого чудесно пахло какой-то едой.

Гость сунул в пакет морду и глубоко втянул воздух.

– У-у-у-у! – блаженно протянул он.

– Знал, что тебе понравится. Ну, давай, до встречи!

Гость кивнул и исчез в темноте подпола. Петрович положил на место крышку, прибрал в комнате и лёг спать.

Перед рассветом ненадолго зарядил снег, принеся с собой предвкушение зимы и скорого Нового Года. Но природа ещё только примеряла зимний наряд. Словно капризная красавица у зеркала – то надевала белое платье, то, сморщив милый носик, снимала его и прятала в шкаф. И этот наряд, судя по всему, опять ей не по вкусу.

Деревья ещё не успели сбросить все листья и сейчас стояли под липким снежным покровом белые с чёрным, с вкраплением поблёкших красок осени, которыми ещё совсем недавно полыхали леса. Снег медленно таял, наполняя свежий воздух влагой и смутным чувством лёгкой грусти о величественной, суровой красоте зимней сказки, которая заглянула в наши края ненадолго, но решив, что ещё рано, ушла куда-то, оставив на память лужи талой воды, которую впитывала земля, становясь грязью…

Выворачивая комья ещё не промёрзшей почвы, из могил вылезали мертвецы. Одни нашли здесь последний приют совсем недавно и выглядели бы вполне по-человечески, если бы не неестественная бледность и трупные пятна. Другие были сильно изъедены червями, прикрытые кое-где истлевшими остатками костюмов и платьев, в которых были похоронены. Трупные черви не желали покидать внезапно вставшие из могил тела. Они копошились в пустых глазницах, сыпались из открытых ртов, отваливались от костей вместе с кусками отгнившей плоти.

Мертвецы выползали на серый снег, пачкая его глиной и отвратительными кляксами гноя, расшвыривая венки и отравляя воздух удушливой вонью. Шатаясь и спотыкаясь, словно пьяные, они поднимались на ноги и шли неверной походкой в сторону кладбищенских ворот. Беззвучно пройдя мимо рядов могил, окружённых изгородями, кошмарная процессия добралась до крыльца сторожки.

Петрович открыл глаза. Сердце тревожно колотилось в предчувствии беды. Страх! Петрович давно забыл, каково на вкус это чувство. Его застали врасплох и обезоружили: силы не было, словно её выкачал кто-то без остатка. Его всё-таки нашли! Но кто?! Ведь он всё просчитал и замёл следы, спрятался ото всех людей, кто его знал. Он пропал с мониторов и даже инсценировал собственную смерть. Давно уже расслабившись, будучи уверенным, что все про него забыли, Петрович планировал спокойно скоротать остаток жизни и тихо умереть, унеся с собой в могилу главную тайну всей своей жизни.

На крыльце раздался жалобный скрип и треск старого дерева. В следующую секунду в комнату ввалились непрошеные гости и без остановок двинулись дальше, заполняя собой тесное пространство комнаты, лишая Петровича возможности воспользоваться подземным ходом, который был вырыт как раз для такого случая. Усилием воли Петрович успокоил разбушевавшиеся чувства. Никто не сможет превратить его в трусливого зайца. Старый лев – это всё ещё лев! Всем суждено умереть.

И если кто-то сумел найти его и фактически загнать в угол, то смертью точно ничего не завершится. Оставалась небольшая надежда, что его тайна умрёт вместе с ним, но она была настолько слабой, что на неё можно было не рассчитывать. Страшно? Наверное, да! Всю жизнь не боявшийся смерти, привыкший драться до конца, он и сейчас не мог позволить себе сдаться так просто. К тому же он не один. Петрович распахнул сундук. Вот она! Старая гусарская сабля, верой и правдой служившая ему долгие-долгие годы. Острый изогнутый клинок хищно блеснул в полумраке.

– Ну что, подруга, снова в бой?!

Сабля была не так проста, как могло показаться. На её клинок в своё время были наложены нужные чары, и она была отличным оружием как против живых, так и против нежити. Успев срубить ближайших к нему мертвецов, Петрович выбил стекло и рыбкой нырнул на улицу. Там он поднялся на ноги и с трудом разогнулся.

– Годы всё же не те, – горестно продумал он.

Но жалеть об ушедшей молодости было некогда – мёртвые были рядом. Они просто стояли на улице, словно жуткие изваяния, под окном и ждали его появления. Не издав ни звука, мертвая свора двинулась на пожилого сторожа, вытянув перед собой костлявые руки с растопыренными пальцами. Клинок запел в руке Петровича, как когда-то давно, и принялся плести кружево смерти. Старик рубил мертвую плоть, навсегда лишая её возможности вновь подняться. Он уворачивался от цепких пальцев и вновь рубил. Он ломал старые мёртвые кости, дробил суставы и черепа, орудуя эфесом, будто кастетом. Но как бы ни был он ловок и быстр, мёртвые повисли на нём со всех сторон, не давая пошевелиться. Его повалили и потащили вглубь кладбища. В какой-то момент сабля выпала из его руки, и десятки ног втоптали её в грязь.

Однако сторож не думал сдаваться. В один момент, когда мертвецы замешкались на узкой тропинке между оградками, ему даже удалось вырваться. Он упал на раскисшую кладбищенскую землю, но мёртвые, будто ожидая этого, ухватили его за ноги и поволокли дальше. Лишь его пальцы оставляли борозды в раскисшей почве, не находя опоры. Он всеми силами пытался перехватить контроль над мёртвыми, но ничего не получалось. Внезапно пропавшая сила и не думала возвращаться. Более того, он даже не смог найти того, кто управляет мертвецами. Кто же это мог быть?!

Мёртвые добрались до могилы с массивной надгробной плитой и, расшатав, повалили её. Нечастный сторож оказался на этой плите, как пациент на операционном столе хирурга. Словно выполнив задачу, трупы застыли на месте, удерживая Петровича. Воцарилась глухая тишина.

– Ну, привет, Петрович, – произнёс кто-то невидимый, – Ведь так тебя сейчас зовут? Странное имя. Но мы-то оба знаем, как тебя зовут на самом деле!

Невидимый противник глухо засмеялся. Этот голос с едва заметным немецким акцентом показался Петровичу смутно знакомым, но, сколько он ни напрягал память, не смог вспомнить, кому он мог принадлежать.

– Да не напрягайся ты так, вон сейчас мозги через уши полезут от натуги.

В зоне видимости появился высокий человек в дорогом чёрном пальто. Чёрные с небольшой проседью волосы были аккуратно зачёсаны назад. Аккуратно подстриженная борода и безукоризненно уложенные усы, выгодно подчёркивали тонкие черты его лица.

– Зиверс, сука! Жив, гадёныш!

– Ага, жив – самодовольно ухмыльнулся он, – А вот ты скоро сдохнешь и присоединишься к своим дружкам.

– Мы ведь на костре тебя… – прохрипел Петрович.

– Ага. А ещё голову отрубили, а до того повесили. Только это был не я. И сожгли вы потом не меня. Наивные азиатские парни. Кстати, а что случилось с твоими подельниками, а? Легко было убивать тех, с кем дрался плечом к плечу? Где была твоя честь?!