– Зря стараетесь, – храбрился юноша, хотя сдавленный голос выдавал все его внутреннее состояние. – Я верю в Нобунагу. Какую бы вы подлость не придумали – он справится.

– Ох, нет. Только не сегодня, Хисимура-сан, – ухмыльнулся капитан, с трудом подавляя издевательский смех.

Рука Акэти пододвинула Сато под нос список участников, разбитый на группы. Юноша впился в него глазами, перебирая одно имя за другим. Одно за другим. Столбец за столбцом. Одну группу, вторую.

Сначала онемели кончики пальцев, затем пересохло во рту, он перестал ощущать реальную обстановку. Сейчас в этом мире существовал только он и этот проклятый список. Впиваясь в два имени побелевшими от испуга глазами, он читал вновь и вновь, будто с каждым новым разом был шанс, что написанное исчезнет, возгорится праведным пламенем и рассыплется пеплом в его руках.

Ухмылка Акэти стала еще шире, еще ярче, расползаясь от уха до уха. Шипящий голос ядовито прозвучал над самым ухом.

– Удачи на турнире, Нобунага-сан.

Сато ощущал, как ядовитая змея вцепилась ему прямо в глотку. Ее смертельный яд медленно расползался по всему телу, отравляя каждую клетку, вызывая онемение и головокружение. Весь бледный и оцепеневший, он водил по листку побелевшими от страха глазами снова и снова. Он вычеркнул страх из своей жизни давным-давно. Забыл это паскудное чувство после того рокового дня, когда черные мечники забрали его силой из отчего дома, сея смерть, обращая все вокруг в пепелище. Но сейчас страх возрождался из недр памяти, разрывая в клочья закаленные годами храбрость и самоуверенность. Сгорбившийся, весь сжавшийся в комок, он чувствовал себя ничтожно маленьким и беззащитным перед Акэти Мицухидэ.

«Он победил».

Имя Нобунаги возглавляло короткий список тех, кого звали гордостью среди учеников Цитадели. В соперники ему приписали Минагаву Джуна – того самого Минагаву, появления которого так опасался Хисимура. Он раскусил этот зловещий план задолго до его реализации, но посчитал, что такого просто не может случиться. Это не предусмотрено ни одним регламентом, не прописано ни в одном уставе.

Тогда почему?

Как?

Акэти пошел по запретному и подлому пути, самому действенному пути.

«Он победил».

Сато боялся предположить, что именно Акэти посулил Джуну, за то чтобы тот измотал Нобунагу и жестоко расправился у всех на глазах, доставив тем самым Дзиро невероятное удовольствие. Насколько прогнили люди, что игры с чужой жизнью доставляют им столько удовольствия? Что можно предпринять в этой ситуации? Как обратить ее в свою пользу?

«Никак. Я проиграл».

Акэти сидел рядом, упиваясь реакцией Хисимуры, наблюдая, как агония поглощает его с головой, словно пламя лист тонкого пергамента. Крадется медленно и тихо, оставляя после себя лишь прах. Сато с трудом выдавил из себя шепотом:

– Не делайте этого.

– Что ты там лопочешь? Не слышу.

– Не делайте. Этого.

– Не делать чего? Не исполнять приказ главнокомандующего? – хохотнул Акэти, косясь на Хисимуру. – Мы все здесь солдаты, и ты знаешь не хуже меня – указания свыше не обсуждаются.

– Я не понимаю… – в ужасе прошептал Сато, качая головой. – Он не заслужил такого отношения к себе! За что Дзиро его ненавидит?! Умоляю вас, Акэти-сенсей, помешайте этому случиться!

– Не могу.

– Умоляю!

– Я не могу!

– Пожалуйста!!

Сато вскочил с места, а его голос разорвал тишину слишком громко, все присутствующие резко обратили на него порицающие взоры. Юноша окаменел, округлившиеся глаза заблестели и забегали, он сгорбил спину в бессилии и медленно опустился на место, изо всех сил сжав кулаки и крепко зажмурив глаза.

«Все кончено? Неужели все кончится так паршиво?! Неужели ничего нельзя поменять? Ничего нельзя исправить? Воззвать к совести всех присутствующих! Тыкнуть их носом в регламент… Нет… Все они лебезят перед Дзиро, а этот спектакль, несомненно, его затея… Это конец?!»

Шел поединок за поединком. Один час сменил другой. Сато ни на миг не вынырнул из размышлений, ни на мгновенье не отвлекся, перебирая в голове всевозможные варианты по упреждению катастрофы. Он знал, что защитить Нобунагу мог только регламент, написанный и утвержденный еще Такахиро Рюсэем, но никто не позволит ему покинуть додзё без сопровождения, никто не пропустит его в секретный архив. Он думал дальше, выискивал другую возможность указать на несправедливость составленных списков.

Ни выступление Оити, ни ожесточенное сражение Орин не прервали хода его мыслей. Он продолжал искать путь во тьме, сотворенной руками Акэти Мицухидэ, и чем дольше искал, тем быстрей огоньки надежд гасли один за другим, тем плотней сгущались сумерки.

«Есть ли хоть частичка надежды, что Нобунага выстоит против Джуна? – Вымученная улыбка изогнула линию губ. – Глупец. Мне так хочется хранить надежду, что Нобунага сможет спастись от казни, что наши тренировки были не напрасны, что помогли выстроить для него спасательный плот, но… Неужели я настолько не верю в его силы? – Ужаснулся вдруг, разочарованно качая головой. Пальцы сложились в кулаки. – Я должен верить. Несмотря ни на что должен доверить Нобунаге это непосильное испытание. Он сможет с ним справиться. Он победит!»

Все это долгое время Нобунага сидел еле дыша, ожидая своего выхода, но его фамилия так и не прозвучала, будто о нем забыли вовсе. Наконец ощутил, как его руки похолодели настолько, что кончики пальцев пробрало онемение и покалывание. Мальчик осмотрелся по сторонам – соратников из привычного списка не осталось, он сидел совершенно один среди высокомерных и напыщенных мальчуганов, считавших себя будущим Цитадели. Они словно не замечали присутствия Оды, и это его невыносимо пугало, он вжал голову в плечи и трусливо потупился. Запуганный и не понимающий происходящей обстановки, он погрузился в глубины своих размышлений, холодея с каждой минутой, пока раздраженный голос Акэти Мицухидэ не разбудил его и не вырвал из дум:

– Ода! Третий раз повторяю! Если ты сейчас же не поднимешься в додзё, я публично затащу тебя туда за шкирку!

Юнец встрепенулся и вскочил на ноги, словно очнувшись ото сна. Все присутствующие с насмешкой косились на него, и на мгновение Нобунага почувствовал себя мышью, которую хотят раздавить веселья ради. Акэти указывал рукой на распахнутые сёдзи, где ожидал начала схватки его соперник. Шныряющие из стороны в сторону глаза сфокусировались на высоком поджаром стане соперника.

«М-минагава-сан?!»

Тело опутала подобно цепям слабость, ноги будто вросли в землю, не желая двигаться с места.

– Это должно быть какая-то ошибка? – пролепетал он еле слышно.

– Ода, – прошипел Акэти, теряя самообладание, – я отрежу тебе уши, если ты сию секунду не поднимешься в додзё!

Спотыкнувшись на ровном месте, Нобунага зашагал к веранде, и ему показалось, что шел целую вечность эти несколько метров. Он чувствовал, как сердце подкатило к самому горлу и бьется барабаном, как испарина выступает на побледневшем лице. Смешки и грубости, сопровождавшие его приближение к додзё, не достигали сознания. Ступив на веранду, учитель грубым рывком вручил мальчику два меча, которые тот едва не выронил ослабшими руками.

«Почему я? Почему я?!»

Тяжесть боевого оружия вернула Нобунагу в реальность, он все еще боялся поднять взгляд, но чувствовал на себе кровожадный взор Джуна.

Сато стыдливо и очень виновато глянул на друга, увидел его бледное лицо, напуганные глаза, трясущиеся руки. Мальчик дрожащей рукой убрал катаны за широкий красный пояс, робко поклонился капитанам и противнику, на что тот фыркнул с отвращением и отвел взгляд.

Дуэлянты заняли стартовые позиции, извлекли клинки из ножен с характерным шипением.

«Тяжелые, не то, что деревянные пустышки. Такое ощущение, что я никогда не обучался фехтованию, будто это совершенно иное оружие. Я не до конца понимаю, какую тактику избрать, чтобы Минагава-сан не полоснул меня первым же выпадом. Страшно. – Он прикусил губу, сглотнул комок, застрявший в горле. – Вспомни все, о чем говорил Сато. Вспомни все, что он вбивал в твою бестолковую голову. Вспомни. Страх должен быть контролируемым. Тело должно двигаться интуитивно.