Им нужно было совсем иное. И вот этого иного во вселенной действительно было не так много. Живая органическая плоть на основе углерода. Довольно дефицитная позиция в изобильной вселенной. Не все формы жизни были такими как мы и как Они, далеко не все. И выбор у Них, в общем-то, был не велик. Да и зачем отказывать от жертвы, которая на всю вселенную трубит о том, где она, кто она, и чего хочет? На то Они и были высокоразвитой формой жизни, что не упускали возможностей, которые Им подбрасывала вселенная. Они не торопились, не завоевывали нас, не убивали. Они сделали все, чтобы мы сами им отдались. И мы отдались. Мы сами отдали им Землю и самих себя.

Тот самый год… Год, который многие считали самым страшным, самым гнетущим и реформаторским. Это и вправду был год, который изменил все. Но совсем не то все, о чем думали люди. Вирус, страшный, смертельный. Опасный вирус за несколько месяцев, заполонивший планету, был не чем иным, как обычным гриппом. Настоящей заразой, которая проникла почти в каждый организм, был страх, ювелирно помещенный в примитивные разумы людей. Самая успешная маркетинговая программа за всю историю человечества сработала чисто, гладко и без единого отклонения от продуманного великими умами сценария. Прогрев, о котором мечтал каждый блогер в социальных сетях: конверсия в клиента девяносто девять и девять десятых процента. Почти все купились на это. А те, кто не купился на эту ложь, купились на другую. Их стратегия была безупречна. Каждому дать то вранье, в которое он мог поверить. Вот вам и индивидуальность, которая вроде бы и была, но разбивалась о логику высшего разума. Каждый из нас во что-то поверил. Кто-то в вирус. Кто-то в теорию заговора. Кто-то, особенно сознательный, выбивающийся из системы, клюнул на что-то более изощренное. Но так или иначе никто не заподозрил подвоха там, где он реально был.

Напуганные вирусом получили прививки, которые тонко меняли их генетический код в угоду тех, кто пришел со звезд. Неверующие в вездесущий вирус, получили красную карточку на перемещения по планете и устройство на работу. А те, кто и этого смог избежать в итоге просто отлавливались по домам, деревням, лесам и полям. Но это случилось на последнем этапе завоевания. Тех, кто теперь властвовал на Земле вполне устраивали те семьдесят процентов населения, что получили укол. А остальных ловили мы сами. Ибо система была такова: новый мир для Них мы строили своими руками, по собственной воле.

Вот так и действуют те, кто выше нас в эволюционной цепи. Они не марают рук, щупальцев, клешней или что там у них за конечности. Они создают условия, систему, чтобы Их жертвы сами надели на себя оковы, сами упали к Их ногами и сами пошли выполнять Их приказы. Ведь не пристало высокоразвитым существам бегать с камнями и палками за своей добычей. Если бы люди хоть на мгновение отвлеклись от трагедии своего порабощения, наверняка бы расстроились. Никаких космических кораблей, спускающихся с небес. Ни тебе лазеров, роботов, испепеляющих пушек. Никаких личинок или монстров, пожирающих мозги. Банальная психология за несколько десятилетий сделала из нас рабов. И каких рабов? Самых лучших, надежных и удобных. Таких, кто своими руками отлавливает беглецов, кромсает детей и запихивает женщин в инкубаторы. Таких, кто надевает военную форму, берет в руки оружие и преисполненный доблестью марширует на встречу долгу перед теми, кто умеет странствовать среди звезд, завоевывает миры, не потеряв ни одного бойца; размножается, ни рискуя ни единой особью. Рабы, отдавшие свой мир, своих женщин и детей ради тех, кто достаточно умен чтобы даже не появляться на нашей планете.

Он не выстрелил. Долго смотрел ей в глаза. Слишком долго, чтобы спустить курок. Он знал, что каждая секунда отделяет его от того, что должен сделать. Но смотрел в ее карие глаза и не смог выстрелить. Еще до того, как она произнесла те слова, он уже знал, что не сделает этого.

– Ну и? – Елена нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Мы погулять вышли или как? Стреляй уже. – В ее голосе впервые появилась интонация. Она издевалась или правда желала быстрее умереть, Кирилл не знал. Но четко осознавал, что желание ее останется не исполненным.

– Может мне отвернуться или глаза закрыть? – Теперь в ее голосе появилось сочувствие. Такое мерзкое и приторное, что на мгновение Кириллу захотелось надавить на курок. Но она снова заговорила, и наваждение пропало.

– Я где-то читала, что при расстреле надевали мешок на лицо осужденного, чтобы его взгляд не мешал стрелку. – Эти слова она произнесла буднично, словно рассуждала о погоде.

Кирилл опустил ствол. Не было смысла ломать эту комедию. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вход и шумно выдохнул. Елена нахмурилась, глядя на автомат, повисший на груди мужчины.

Он посмотрел на нее и сделал шаг к ней на встречу. Но словно наткнувшись на силовое поле, вдруг резко замер, так и не приблизившись.

– Ты хочешь умереть? – спросил он, тоже сведя брови к переносице.

– Да, – ответила женщина.

Несколько секунду смотрел на нее, пытаясь понять, говорила ли женщина правду. Но в ее выражении лица и взгляде не было ничего, что могло выдать ложь. Она определенно желала смерти и говорила совершенно искренне. Кирилл точно умел распознавать ложь. Не только во взгляде, но и по положению тела, мимике, дыханию и даже по микроскопическим, едва заметным сокращениям мышц. Он видел ложь так же четко, как люди различают цвета, предметы, лица, потому что ложь была сутью его жизни. Каждое мгновение своего существования он лгал и делал это настолько виртуозно, что давным-давно сам в нее поверил. Мужчина запрокинул голову и уставился на небо. Никогда раньше он бы не позволил себе такой глупости: отвести взгляд от пленного, да еще и выпустить оружие из рук. Но знал, что женщина, стоявшая напротив, ничего не сделает. Не кинется на него, не захочет выхватить автомат, не попытается даже убежать. Она честна с ним. Елена хотела умереть.

Кирилл снова посмотрел на нее. Женщина протянула к нему скованные жгутом руки, как бы спрашивая, долго ли ей ждать.

– Ты привитая? – его голос прорезал повисшую тишину.

– Нет. Нас везли на прививку.

– И раньше не прививалась?

Женщина отрицательно покачала головой, устало и раздраженно.

– Значит тебя не отследят по генокоду…

В следующую секунду Кирилл оказался прямо перед ней, схватил за предплечья и начал говорить прямо в лицо:

– Иди вперед по направлению движения колонны. Держись за деревьями. На дорогу не выходи. Километра через три будет развилка. Лесная дорога уйдет направо. Идти по ней до перекрестка. Поверни налево и больше никуда не сворачивай. К вечеру дойдешь до охотничьего домика. Оставайся там пока я не приду.

Елена смотрела на мужчину и ее карие глаза все увеличивались, а брови все поднимались.

– Ты поняла?

Она кивнула

– Повтори! – чуть громче, чем хотел, сказал Кирилл.

– Прямо по дороге. Развилка направо. Там до перекрестка налево и сидеть в домике. – Шепотом повторила Елена.

В голове женщины гудел его голос, его слова. Она на автомате повторила то, что он ей сказал, но совершенно не поняла смысла сказанного.

– Дождись, пока не уедут машины. Как стихнет звук двигателей, иди. – продолжая держать ее за руку тем же ровным голосом проговорил мужчина, чуть отдалившись от ее лица. Женщина кивнула.

– Я выстрелю. Чтобы они услышали. – Пояснил Кирилл, отступая на несколько шагов от нее. – Потом уйду.

Елена снова кивнула. Кирилл кивнул ей в ответ и глядя в ее глаза, дал короткую очередь в дерево справа от себя. Женщина лишь моргнула от громкого звука, но не вздрогнула и не двинулась. Мужчина развернулся и пошел прочь от Елены, в сторону ожидавшей его колонны. Женщина осталась стоять, пока он окончательно не скрылся из виду. Послышался мерзко ехидный голос второго охранника-курильщика. Она не разобрала слов, но была уверена, что тот спрашивал о качестве секса, на который благословил коллегу. Ответил синеглазый ему или нет, Елена не слышала. Моторы трех грузовиков снова завелись. Взглядом женщина проводила их гул, пока в лесу не повисла девственная природная тишина. Еще несколько минут постояла в той же позе: с протянутыми скованными руками. Потом опустила их, сделала несколько неуверенных шагов в сторону дороги, остановилась, и снова пошла. Дойдя до черты, с которой видела край асфальта, пошла в ту сторону, куда указал ей этот синеглазый мужчина.