— Тебе придется сесть ближе, чтобы докинуть ее.

Оба возмущено зло дышим, на ум почему-то приходит сравнение с ежиками. Кусаю улыбку.

Меня едва ли не силой тащат на полупустой ряд кресел, тех самых, о которой говорила Иззи в прошлый раз. Садят на пару мест дальше от края, оказываюсь перед самим кольцом. Мне точно не влетит мячом?

У Зи неограниченная власть среди Пум, как благодаря брату, так и месту в женской баскетбольной команде Чикагского. Поэтому она может оказаться на первой линии, наравне с полем…то есть площадкой, да? Здесь располагаются приглашенные гости, но на таких играх близкие друзья, девушки, родственники.

Чуть отклонившись, с улыбкой киваю знакомым девочкам, болтали с ними после прошлой игры на столиках Чикагского. Видимо, Стефани с Пенни еще не доросли для этих мест. Девушки тоже в майках Пум, их играют во втором составе или что-то такое. На этой же стороне болельщики Крылатых, на каждом символ команды. И мне хочется вгрызться им в глотки.

Только раздается сигнал, как понимаю, что передо мной кольцо Крылатых, то есть “привет” маячащий Зак.

И кажется, игроки не бывают на второй половине поля. Специально не смотрю на счет, слушаю только количество прибавляющихся Заку…то есть Пумам очков. Трехочковый, штрафной, аллей-уп, сдэм-дэнк. Стоит загуглить последние слова.

Замечаю камеры, вечно меняющие ракурс операторами. Пару людей что-то фиксирующих на бумагу, у них бейджи прессы. Да что такое? Почему университетские игры такие важные? Удивляюсь сама себе, что отвлекаюсь от Зака. По его виску стекает капелька пота, он делает очередной бросок, двигая кистью.

На первых минутах четвертого тайма на соседнее место присаживается мужчина лет сорока. Боковым зрением не вижу на нем атрибутов болельщика или прессы. Он в джинсах и рубашке-поло, довольно официально и тепло для сегодняшней погоды. Может, чей-то папа?

— Болеете за парня? — чуть наклоняется в мою сторону.

Я уже не могу находиться в напряжении, хотя справлялась с этим около двадцати минут.

— О, еще как. — в моих словах неожиданно много сарказма.

Невозможно увидеть фамилию Зака у меня на спине, зато номер впереди.

— Кажется, он вправду пошел в атаку, и не останавливается, словно очнулся.

— Я знаю только то, что он выиграет. — на секунду поворачиваюсь к нему.

Незнакомец по-доброму усмехается.

— Откуда такая уверенность, мисс?

— В противном случае ему достанется. — чуть улыбаюсь — Да и как может быть иначе. — действительно в это верю.

— Я видел вас в прошлых раз. Тогда Фелтону тоже что-то угрожало? — смеется.

Будто Зак его любимый игрок. Пугают столь внимательные болельщики, но все равно отвечаю:

— Нет. — прикрываю рот рукой, чтобы никто не увидел, как широко улыбаюсь — Фелтон может выдавать что-то необычное, когда захочет.

— Необычное? В плане ведения игры?

Пожимаю плечами.

— Для этого ему нужно немногое.

— Очевидно он зрелищный атакующий. За последние десять минут ни одного очка в корзине Крылатых. Фелтон его элементарно не отдает.

— В этом что-то удивительное?

Скоро не знаю, что ответить, здесь и не надо слов. Вскакиваем, когда Зак забрасывает мяч в корзину, на пару секунд виснет на ней. В этот момент раздается противный сигнал, число на табло все равно меняется в пользу Пум. Комментаторы кричат, а я не могу оторвать глаз от счета: “121:81”.

— Последний раз видел такой разрыв еще и с количеством между Bulls и Bucks. Ни очка Крылатых с середины третьего тайма.

— Это хорошо?

На мой привычный для баскетбола вопрос не успевают ответить, как подлетает Зак. А я стою все еще с открытым ртом, где-то сзади из колонок звучит его фамилия.

— Так я могу делать с этим, что захочу.

А я нихрена не понимаю и не помню, кажется, я обещала не только наказание, но и поощрение.

Потный, наверняка уставший, он заставляет сделать несколько шагов вперед, поздно понимаю, что стою на краю площадки, и на нас смотрят.

— Я не хочу сниматься в порно, только в любом другом формате.

— Легко.

Прижимает к своему мокрому телу, запах ни разу не отталкивает. Немного привстаю, а он наклоняется, чтобы не разрывать поцелуй. Мы действительно можем только день без этого?

Уже привычно оплетаю его шею, он мою талию, сминаем губы друг друга, не хочется открывать глаза. Только его напор, язык и тихий, никому не слышимый, кроме меня стон.

Теперь понимаю выражение “трибуны ревут”. Это и вправду вой.

— Тебе это все еще не нужно?

Не отходим ни на шаг, не понимаю, где заканчивается его майка, и начинается моя.

— Снова пытаешься склонить меня к правильному ответу поцелуем?

— Согласись, получается. К тому же ты признала, что он правильный. Повторить?

Улыбаюсь. Он все равно мог бы мне рассказать, я бы даже согласилась, попроси об этом. Но сегодня Фелтон выиграл не для себя, заслуживает поблажки. Кажется, могу закрыть глаза на большее. Чокнутая.

— Все чаще убеждай, и ответ станет тверже.

— Блять, сладкая. Не только ответ.

Я громко смеюсь, запрокидывая голову. Как же плевать, что мы на виду.

— Зачем в начале ты так играл? — прислоняется мокрым лбом к моему — Идиот.

— Ненадолго забыл, зачем я это делаю.

— Хорошо. — дышу — Хорошо, что вспомнил.

— Сабрин.

— Да?

Отлепляемся друг от друга на пару сантиметров, чтобы смотреть в глаза.

— Кажется, я всегда тебя любил.

Горло сжимается.

— А сейчас без вариантов. Я люблю тебя.

— И для этого было необходимо выиграть?

Пытаюсь разглядеть что-то новое в зеленых глазах, но нет. Все, как обычно.

— Еще дохрена смелости, рефлексии с бутылкой текилы и наша первая встреча.

Эта цена меня устраивает.

— Мне было очень больно. — признаюсь, когда меня ведут в сторону коридора, хорошо, что раздевался через дверь.

— Я этого не хотел.

— Но ты меня использовал. — опускаю глаза — Знаю! Не так, не настолько, чтобы я “психовала”, но мог бы все выдать сразу!

— Боже, сладкая! Удалю нахрен instagram. Я не блогер и точно не девчонка, зацикленная на нем. Просто хотелось, чтобы тебя видели. — сжимает мою руку.

Даже если он лжет, а он не лжет — все равно. Позволю себе быть слабой, немного дурой. Просто…стоп. Зак действительно признался мне в любви? Да. Действительно.

— Ты говорила с Патриком? — выходит тренер.

Он откровенно отталкивает Зака, чтобы говорить со мной. Эм...ему разве не нужно поздравить команду или что-то такое?

— Я не знаю никакого Патрика.

— Мужчина рядом с тобой в четвертом тайме. — нетерпеливо — О чем вы говорили?

— О…о Заке. А кто он?

— Твой знакомый, репортер NCAA? — спрашивает парень.

Это студенческая организация спорта, ну самых крутых из них.

— Да, иногда и NBA. Итак, каждое слово.

— Вот именно, что там было пару слов…оу…

— Что “оу”? — одновременно наклоняются ко мне.

Пот бьет в нос, морщусь. Наконец отступают. За дверью раздевалки слышатся довольные голоса, смех баскетболистов.

— Заметил, что ты “очнулся” в последних таймах. Сказала, что ты не можешь проиграть, потому что иначе тебе достанется. Там было дополнение, что я твоя девушка. — загибаю пальцы — Затем дал понять, что смотрел на тебя на прошлой игре. Говорил, как ты идешь в атаку, еще про зрелищность, что не отдаешь столько минут мяч, как это невероятно.

Вспоминать разговор, прошедший менее получаса назад, просто, но не уверена в названиях.

— И был удивлен счетом, сказал, что в последний раз видел такой между Bulls и кем-то тоже на B. Это было сказано в положительном ключе. — они смотрят широко открытыми глазами — “Оу” предназначалось моему рассказу об обещании тебя прибить, если будешь плохо играть.

Пару секунд стоим молча.

— Я в душ. — разворачивается Зак.

— Я к парням. — следом тренер.

Их встречают возгласами громче и радостнее, чем заполненный на треть стадион. Ритуально звучит фамилия капитана, только потом тренера.