Но тогда она ни за что не простила бы его.

Роза уронила несколько белых лепестков на стол, и Сара, подобрав их, стала рассматривать, словно на каждой бархатистой поверхности были начертаны какие-то таинственные письмена.

– Это также объясняет, почему кузина не могла рассказать мне правду. Она взахлеб расписывала, с каким восторгом вспоминает о знакомстве с вами. Вы считаете, что это тоже было ложью?

– Да, я совершенно уверен в этом.

– Значит, вы думаете, что она познакомилась со своим преследователем задолго до встречи с вами? Вы уже говорили мне об этом. Но я не понимала тогда, откуда у вас такая уверенность.

– Я не мог рассказать вам, Сара; больше того, я не хотел, чтобы вы знали. Вам было бы нелегко узнать правду о своей двоюродной сестре: вы всегда смотрели на нее так, будто она все еще ребенок.

Сара покачала головой, по-прежнему не сводя взгляд с белых лепестков у себя на ладони.

– Так почему же она оставила вас?

– Не знаю. Каждую Пасху я езжу в Берчбрук, к отцу и сестрам. Разумеется, я не мог взять туда свою любовницу и поэтому оставил Рейчел одну в доме с трубами. Она плакала, когда я уезжал, но когда я вернулся, в доме ее уже не было.

– Она оставила вам записку?

– Я, разумеется, сжег ее, а когда вернулся в Лондон, поклялся никогда больше не думать об этой женщине.

– О Боже! – Сара закрыла лицо руками и некоторое время сидела молча. Потом она встала и подошла к дверям.

Долгие летние сумерки медленно натягивали над двором тонкую серую вуаль, и Сара зябко повела плечами.

– Должно было случиться что-то очень серьезное, чтобы Рейчел так поступила и не смогла рассказать об этом никому, даже мне. Но вот чего я не могу понять: почему когда она обратилась ко мне за помощью, то сделала это таким образом, чтобы вынудить меня обратиться к вам?

– Я не знаю. Впрочем, я могу быть только благодарен ей за это: иначе мы с вами никогда бы не встретились.

Сара повернулась к нему:

– Пожалуйста, не думайте, сэр, что я тоже считаю это благом!

Гай опустил голову и отвернулся. За всю жизнь он не знал таких неудач.

– Прошу вас, простите мою смелость, – наконец медленно проговорил он. – Я думал, что вам действительно нужна правда!

Сара вскинула подбородок.

– Вы говорите так, словно знаете, что означает это слово.

Гай быстро подошел к ней.

– Я прекрасно знаю, что оно означает, поверьте. Мы оба попались в ловушку, расставленную Рейчел. Я не привык чувствовать себя мошкой, запутавшейся в паутине, как и вы, полагаю. Следует ли нам просто побраниться и расстаться, или существует путь, по которому из этой паутины можно выбраться?

– Как вы смеете?! – Глаза Сары сверкнули. – Как вы смеете предполагать, что я способна отказаться от поисков, тем более теперь, когда мне известно, что паук, соткавший эту паутину, – вы?!

– Проклятие! Рейчел без колебаний явилась в мой лондонский дом прошлой зимой; тогда она была похожа на вытащенного из воды котенка. Она прекрасно знала, где я живу, и вполне могла бы прийти туда снова в июне этого года, но вместо этого еще и вас втянула в свои неурядицы.

– Разве вы не были в отъезде? Когда я нашла вас в книжной лавке, вы только что вернулись в Лондон и собирались явиться на бал к герцогине.

– Да, и что от этого меняется? В связи с появлением на свет Эмброуза и с тем, что Джек привез Анну из Индии, я ездил в Дорсет и обратно большую часть мая и июня, но все равно у Рейчел было множество способов связаться со мной. Однако она не только не воспользовалась ни одним из них, но еще и послала вам письмо, полное мелодраматических намеков и предчувствий катастрофы.

Сара мгновение смотрела на него, потом пошла к двери.

– Сэр, я по-прежнему считаю, что у Рейчел были веские основания для всего, что она сделала, даже когда она позволила вам соблазнить ее.

– Возможно. И все же мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Но теперь что вы хотите, чтобы я сделал?

К удивлению Гая, Сара подняла голову и рассмеялась.

– Я хочу найти Рейчел и хочу узнать правду. Каковы бы ни были теперь мои чувства, я не могу продолжать это расследование одна. Ирония заключается в том, что вы тоже не откажетесь от поисков, ведь так?

Гай подошел к камину.

– Как человек чести, я чувствую, что у меня есть обязанности перед Рейчел, но…

– Ах, значит, у вас есть «но»? Тогда почему вы не бросите это дело?

Гай уперся руками в каминную полку.

– Не могу.

– Почему же? Из-за тех чувств, которые вы испытываете к Рейчел?

– Из-за тех чувств, которые я испытываю к вам.

– Ах вот оно что! – В глазах блеснул янтарный отсвет, и она указала пальчиком на диван. – Это несчастный приступ вожделения, и как же поступает в таком случае джентльмен с совестью?

– Хотите знать правду?

– Начиная с этого момента, сэр, я требую, чтобы вы больше никогда не лгали мне, даже если мне от этого будет больно.

– Я люблю вас, – прохрипел Гай. – Вы мне нужны. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

Румянец отхлынул с лица Сары, оставив на нем лишь веснушки – так отступает прилив, оставляя на берегу остатки кораблекрушения. Она чуть не споткнулась, но, к счастью, вовремя схватилась за спинку стула.

– Это невозможно, – сказала она после продолжительной паузы. – Как вы можете говорить такое после всего, что случилось?!

– Могу, потому что это правда. Я, разумеется, не надеюсь, что вы примете мое предложение…

– Никогда!

– Можете презирать меня, но если бы я думал хотя бы минуту, что вы согласны стать моей женой, я бы прямо сейчас попросил вашей руки.

– Немедленно прекратите это безумие! Что могут означать ваши заверения в любви, если вы уже столько раз их приносили? Миракл, Рейчел, а между ними еще тысячи женщин?

– Ну уж и тысячи…

Глаза Сары сверкнули.

– Пусть сотням дюжинам!

– Нет, даже не дюжинам, но вряд ли сейчас это имеет какое-то значение.

– Если вам, сэр, позволительно говорить правду, значит, позволительно и мне. Любила ли вас Рейчел или нет, никакая женщина никогда не оставила бы вас без жизненно важных оснований. А вы еще смеете изображать фальшивую скромность, притворяясь, что не знаете этого! – Сара распахнула дверь, и ее туфельки застучали по коридору, а Гай остался один в комнате.

Саре казалось, что ее душа превратилась в сухую оболочку, словно иссохнув от плача. Она зажгла свечку и попыталась заставить себя трезво обдумать сложившуюся ситуацию.

Не может он любить ее, нет, нет и нет. Но тогда зачем он так сказал? Разумеется, этот безумно красивый кузен Сент-Джорджа по-настоящему страдал только из-за Рейчел, и, пожалуй, в этом можно было найти некое утешение и тем вернуть себе самообладание. Что касается Рейчел, если она не устояла, а потом устыдилась и попыталась скрыть правду, то кто может обвинять ее?

Конечно же, не ее вдова-кузина, которая так чванилась своей добродетелью. В конце концов, вся эта добродетель оказалась самообманом, и показал ей это Гай Деворан.

На следующее утро Гай за чашкой кофе просматривал газету, когда Сара вошла в столовую.

Гай поднял глаза, сложил газету, встал и поклонился.

Хотя есть ей совсем не хотелось, Сара положила немного еды себе на тарелку, а когда она села, Гай налил ей кофе.

– Я думала, вы уже уехали из Уайлдши. – Сара опустила глаза.

– А вы бы предпочли, чтобы я уехал?

Она помешала сахар в чашке.

– Дело не в этом. Если ради кузины я должна и дальше находиться в вашем опасном обществе, пусть будет так. Сейчас для нас важен единственный вопрос: что случилось с Рейчел?

Гай покачал головой:

– Единственный вопрос, который важен сейчас, – это как нам с вами выбраться отсюда и продолжить поиски. Мы с вами все еще блуждаем в лабиринте или, лучше сказать, плывем в лодке по морю, где нет дорог.

Сара несколько раз глубоко вздохнула.

– В любом случае, сэр, выбора у нас нет, и я вынуждена признать, что мы снова должны объединить наши усилия. Каждый из нас может предложить разные объяснения. Я ее двоюродная сестра, мы вместе росли, и я отказываюсь верить, что Рейчел действительно настолько порочна, что готова с легкостью обманывать всех и каждого.