Сара, идя рядом с одной из девушек, пыталась объяснить ей структуру цветов с точки зрения ботаники, но Мэри Бленкинсоп, которую больше интересовал один из молодых людей, только хихикала в ответ.

– Вы находите, что делать все эти пояснения на самом деле совершенно уместно, миссис Каллауэй?

Сара подняла голову: миссис Барри Норрис уставилась на нее поверх кончика своего длинного носа.

– Смотрите, джентльмены пошли в теплицу, – объявила миссис Норрис. – Им требуется ваше мнение. Полагаю, что подобные занятия могут быть приемлемы для вдовы, но, разумеется, не для молодой девушки. Мисс Бленкинсоп останется со мной.

Сара улыбнулась, поблагодарила и поспешила прочь. Когда она вошла в теплицу для орхидей, там раздавался гулкий голос:

– Этот тип украл моего главного садовника, сэр!

– Неужели? – Гай Деворан прищурился.

– Просто сердце кровью обливается, сэр. С тех пор как этот человек ушел, проклятые растения умирают. Ах, вот и ваша маленькая ботаничка… Как вы думаете, дорогая, быть может, здесь недостаточно тепло для орхидей?

Сара остановилась в дверях, но мистер Норрис, подойдя ближе, схватил ее за руку.

– Взять хотя бы вот эту чертову штуку! – Он указал на густой комок коричневых корней в горшке. – Ни разу не цвела, а обошлась мне в целое состояние! Не знаете ли вы, сударыня, как заставить орхидею зацвести?

– Нет, сэр. – Сара скрыла усмешку. – Очень жаль, если у вас составилось неверное мнение обо мне.

– А я-то думал, вы разбираетесь в орхидеях, миссис Каллауэй. Как глупо с моей стороны!

– Я знаю орхидеи только по рисункам и из книг, сэр, но я сама не вырастила ни одной.

Несмотря на это признание, Барри Норрис потащил Сару в глубь теплицы.

– По крайней мере, скажите мне, сударыня, что выдумаете об этом. Единственная, которая цветет… – Он отвел в сторону зеленые стебли и указал на горсть мелких цветков: семь орхидей выбрались из тени множества заостренных копьевидных листьев, и их белоснежные лепестки раскрылись во всей красе. В сердцевине каждого цветка розово-румяные губы окружали маленький круглый шарик, похожий на золотистую жемчужину. – Моя жена находит эти цветы шокирующими, – с гоготом заметил Барри Норрис. – Они напоминают о том, о чем барышням думать не полагается.

Гай Деворан многозначительно кашлянул.

– Коварные это штуки – орхидеи.

Не зная, как ей реагировать на все это, Сара отошла, чтобы окинуть взглядом сад.

– Очень жаль, мистер Норрис, что вы потеряли вашего главного садовника, – вежливо сказала она. – Надеюсь, этот бедный человек не заболел?

– Да нет же – просто Мурфилд украл этого Крофта.

– Крофт? – Гай нахмурился. – Не тот ли это парень, которого Мурфилд нанял весной?

Барри Норрис бросил на Гая острый взгляд, словно под его грубоватым фасадом прятался набор бритв.

– Ну да, сэр. Парень соображает насчет цветов, а Мурфилду был нужен человек уже несколько лет; вот он и нанял его всего несколько дней назад после того, как этот малый в мае вернулся из Лондона.

Гай осторожно погладил кончиком пальца белые лепестки.

– Держу пари, что именно этот человек ударил кулаком моего слугу у «Лоддиджес».

– Очень может быть. – Норрис поджал губы, явно не собираясь продолжать.

– К нам только что пришел корабль с прекрасными орхидеями, – сказал Гай. – Кое-кто из нас разозлился, сэр, когда лучшую часть растений увели у нас из-под носа и отослали сюда, в Девон. Это отличные растения, так что, вероятно, мне следует познакомиться с вашим мистером Крофтом.

– Вы найдете его в Мурфилд-Холле, но если эти растения лучшие из тех, какие можно заиметь, значит, меня обманули.

– Возможно, другой девонский садовник увез главную добычу?

Норрис колебался.

– Черт меня побери, сэр, если вы не правы. Чтобы добыть действительно редкие орхидеи, вам стоит поговорить с Хауком, а не с Крофтом.

– С Хауком, сэр?

– С садовником Уиддона. Он ездил в Лондон в то же время, что и Крофт – за орхидеями, ясное дело, – и эти негодяи вернулись обратно вместе. Вот кто умеет выращивать орхидеи! – Норрис усмехнулся. – Леди в его теплицу лучше не приводить! – Хозяин теплицы дал знак, и миссис Норрис повела дам к дому. Позади них няня несла на руках золотоволосое дитя.

Норрис взглянул на младенца, и лицо его смягчилось.

– Это мой сын, – гордо сказал он. – Жутко умный паренек и никогда не плачет! Даже когда какой-то незнакомый человек напугал гувернантку в саду в прошлом месяце, он и то молчал.

– Незнакомый человек, сэр?

– Да, какой-то бродяга! Напугал няню до смерти, так что она побежала домой, а мой малыш даже не захныкал, даром что еще одевается в платьице. Конечно, я приказал, чтобы няня больше не уходила так далеко от дома.

– Очень благоразумно с вашей стороны, сэр, – сказала Сара. – В сельской местности есть очень много бедняков, пытающихся найти работу или хлеб.

– Вздор, сударыня, все они шатаются без дела! Как только власти это терпят!

Барри Норрис поспешил к жене, и ребенок, еще почти не умеющий ходить, увидев отца, потянулся к нему обеими ручками. Норрис взял его у няни и принялся крутить в воздухе, пока малыш не рассмеялся.

При виде этой умилительной картины сердце Сары сжалось. Ребенок – единственный дар, на который она надеялась, выходя замуж за Джона, и которого ждала, но так и не дождалась.

Решив не поддаваться меланхолии, Сара подошла к Гаю Деворану. Внимательно наблюдая за ним, она заметила, что искра веселости в его глазах затенена тревогой.

– Вот видите, сэр, я действительно невидимка для мистера Норриса. – В голосе Сары слышались торжествующие нотки. – Поскольку меня словно не существует, вещи, которые обычно шокируют даму, мне можно спокойно показывать.

– Вы имеете в виду некоторую тревогу хозяев? Но ведь цветы – самые невинные создания Господа. Так как же может цветок быть непристойным?

Сара еще раз взглянула на орхидею, такую красивую и изящную и такую опасно-эротическую.

– А по-моему, миссис Норрис права, – сказала она. – Эти цветы совершенно не годятся для глаз незамужних молодых леди.

– Тогда почему они не считаются опасными для глаз молодых людей? – Гай усмехнулся. – Такие откровенные цветы должны определенно возбуждать непристойные желания у мужчин.

– Только у насекомых мужского пола, и к тому же у китайских.

– Ах вот как! В таком случае я должен изгнать все мысли о шалостях, хотя до сих пор пребываю под впечатлением от мотыльков, опыляющих орхидеи.

Сара скромно потупилась. Разговаривая с этим человеком, можно зайти очень далеко.

– Что опять-таки возвращает нас к садовнику, – деловым тоном заметила она. – Вы уже знаете, что лорд Мурфилд нанял человека по имени Крофт?

Гай кивнул:

– Да, Молли рассказала мне сегодня утром. Еще мы знаем, что Крофт уехал в Лоддиджес в мае со слугой Уиддона, Хауком, так что у нас теперь есть два имени.

– Вы в самом деле думаете, что один из них – Фолкорн?

– Это весьма вероятно.

Сара вздрогнула, охваченная дурными предчувствиями.

– То есть либо лорд Мурфилд, либо лорд Уиддон, либо мистер Норрис и есть Дедал?

– Совершенно верно.

– Но если это мистер Норрис, почему он вам все это рассказал?

– Потому что куда подозрительнее выглядеть слишком осторожным. К тому же он не сказал ничего, чего нельзя узнать от других. – Гай направился к двери. – Норрис – человек тщеславный и опасный, но я не могу представить себе, что он посылает в Лондон садовника и велит ему устраивать все эти несчастные случаи.

Пытаясь унять дрожь, Сара обхватила себя руками.

– Я думаю, этого человека нельзя запугать.

Гай Деворан посмотрел через лужайку на гостей, входивших в дом.

– Говорят, Норрис женился по любви; его жена не была особенно богата, не занимала в обществе высокого положения, но он явно без ума от нее и от своего малыша.

– Верно, – согласилась Сара. – Его тянет к ребенку, как мотылька к цветку.