Вокруг было много народа, но все были заняты тем, что обсуждали итоги олимпиады, всё же для спортивной школы это самые горячие сплетни, и никому не было дела до скромно стоящих в уголке нас. Ирина с восхищением смотрела на мигающие на экране картинки и впитывала в себя чьи-то победы и грезила о них так, словно потом мог конец света наступать. А я, встав сбоку от неё и смотрел на прекрасные движения, который отражался в глазах моей прекрасной Исы. Ну почти моей, если дров не наломаю, к концу школы, может, и завоюю её доверие. Мы стояли, как заворожённые, и наблюдали каждый за своим помешательством, не позволяя словам всё испортить. Для меня её одухотворённое лицо самое потрясающее зрелище из всех когда-либо увиденных.

А вечером я, как обычно, сидел на бортике катка и дожидался, пока мой личный сорт дурмана закончит совою полулегальную вечернюю тренировку. Было уже достаточно поздно, и на арене никого не было, на эмоциях Ира прыгала и прыгала, словно старалась этим заглушить боль в сердце и дурман в голове. Вытрясти из неё всё и наполнить усталостью, до той степени, чтобы прийти домой и просто рухнуть без сил. Я следил за тем, как Ирина нарезала круги по катку, просто так, без связок, исполняя произвольные элементы, лишь бы делать, лишь бы ещё, лишь бы не уходить домой в объятия собственных чувств и мыслей.

Минут через пять, Ира выдохлась и всё же остановилась чуть дальше центра льда, и я сразу понял, что что-то не так. Она была слишком напряжена, словно что-то в программе было не доделано, не отрепетировано. Вот только программ больше не было, мы выпускались, и никто не пустит нас на общий лёд. Я уже не первый раз провожал девушку домой, дожидаясь её после тренировок. Вот и сейчас я смотрел, как Ирина, закусив губу, едва не рыдала, и почему-то именно этот её вид заставил что-то дрогнуть в груди. Я всегда боролся с этим желанием, так как боялся, что она меня оттолкнёт, ну или по роже надаёт, за этой не заржавело бы.

Но сегодня что-то пошло не по плану, и я не смог сдержать собственные порывы. Я смотрел на то, как фигуристка проклинала себя за очередную несуществующую ошибку, как пыталась выложить на лёд всё, включая саму себя, и заставить душу едва ли не сдохнуть от нагрузок. Я медленно подкатился к ней почти вплотную, вдыхая коктейль из духов и пота. Не совсем соображая, что творю, провёл ладонями по рукам девушки, от локтя до основания плеча, и назад. Потянул медленно, понимая, что Ирина напряглась в моих руках и выпрямила спину. Но я не отступал, обнял за талию, привлёк к себе, поцеловал в шею, и медленно оттолкнулся, позволяя конькам скользить по изрезанному бороздами льду.

— Алексей, пусти меня! — зашипела та, разъярённой кошкой. — Ты с ума сошёл? Что ты делаешь? Пусти…

— Просто чувствуй лёд, — тихо сказал я, ей в самое ухо.

— Я не парница, — продолжала бушевать та, — а ты и вовсе хоккеист, какой из нас к чертям дуэт!

Но я не стал её слушать, просто развернул к себе, одной рукой обвил тонкую талию, а вторую запустил в волосы, удерживая затылок девушки и не давая двигаться. Тянул за собой, вспоминая выступления по телевизору, и спустя минут пять упорных попыток, начало что-то вырисовываться. Это было не похоже на нормальное катание. Но в том и смысл. Мы путались в ногах, коньках, руках, во всём на свете. Напряжение спало, Ира начала понимать смысл моей задумки, и лёгкая улыбка тронула губы. Бессмысленная провокация, слишком близко к друг другу и мозг вообще перестал подавать сигналы, отчего я перестал соображать и поцеловал губы, о которых так долго грезил и мечтал в мокрых снах.

В это мгновение мной управляли лишь страсть и желание. Я целовал её нежные губы, и мне даже было всё равно, что Ирина не отвечала, а замерла бездвижным тотемом. Не вырывалась, и внутри всё ликовало, крича, что это очень даже хорошо. Я ласкал губами приоткрытые губы Исы, иногда проходился языком по ним и вдыхал щекочущий аромат напряжения. А Ирина стояла столбом и словно решала нерешаемую задачку по математике. Но под конец, когда первая эйфория прошла, я испугался, что вот сейчас меня со всей силы приложат об лёд и закопают где-нибудь в лесу. Её губы обжигали и дарили наслаждение. Но когда девушка медленно закрыла, наконец-то, отдаваясь в плен моим прикосновениям, я стиснул сильнее хрупкое тело, и Ирина испуганно взвизгнула, упираясь руками в мою грудь, и попыталась оттолкнуть. Я позволил сделать это всего лишь на пару мгновений, достаточных для того, чтобы вдохнуть порцию спасительного воздуха, и вновь припал к её устам.

А затем, немного ослабив хватку, снова оттолкнулся и утянул нас в лёгкое кружение, позволяя миру вращаться вокруг. На этот раз она сама ответила на поцелуй и стала подниматься пальцами по моим рукам, чем вырвала из меня тихий стон. А когда робкий язычок коснулся моего, мне показалось, что весь мир взорвался и остановился одновременно. Захотелось, чтобы вселенная прекратила своё существование, и мы навечно застыли в этом мгновении счастья. Она стала целовать меня по-настоящему, лаская языком рот, отчего я сам себе не мог поверить, не понимая, то ли сон, то ли бред. Как ни странно, её тихи стон, привёл меня в чувства, и я остановился, позволяя льду и поцелую замереть. Я смотрел на затуманенные страстью глаза, на опухшие от поцелуев губы, и меня клинило на месте, это словно контрольный в голову, без объяснения причин и военных действий.

Чудилось мне, что вот сейчас Ирина придёт в себя и накричит на него, обозвав извращенцем, зарядит по морде и на этом будет финал нашей истории. Я медленно, с опаской разжал руки и выпустил фигуристку из объятий. Но та, лишившись опоры, чуть не упала и едва смогла собраться, чтобы поймать меня за руку и удержаться в вертикальном положении. Я в панике подхватил её и начал быстро-быстро тараторить извинения, что через мгновение развернуться и выскочил с арены, дабы больше не смущать девушку своим присутствием.

Мои губы до сих пор жгли фантомные ощущения поцелуя, и я, прижав пальцы к губам, лыбился, как идиот. Легонько подушечками среднего и указательного пальцами, проводил по ним, вспоминая то волшебное ощущение в груди. Это было потрясающе! Я, как во сне, собрался и направился домой, лишь бы ещё сильнее не разозлить прекрасную Ису. А вообще, было просто страшно появиться перед ней, вдруг я в самом деле облажался по полной программе и теперь мог лишь голову пеплом посыпать и корить себя за то, что я такой придурок.

Лёжа в постели, я вспоминал поцелуй и всё не мог перестать касаться своих губ. Сердится ли Ирина? Нет, не сердится… Она убить меня готова. Так что я пребывал в замешательстве, что же делать дальше. Как ни посмотри, а главная проблема была как раз во мне и в моих нездоровых порывах присвоить себе то, что мне не принадлежало. Если бы я как следует пораскинул мозгами, то понял бы, что ни одна девушка не обрадуется столь тупому поступку. Я признался ей в чувствах, едва не опозорив при этом. А теперь поцеловал, даже не спросив при этом какого-либо разрешения. И даже факт того, что она мне ответила, не позволял мне на что-то надеяться. Идиот, каких ещё поискать на этом свете, взял и всё испортил! Болван!

Ирина

Мы же едва знакомы друг с другом, и это неправильно позволять кому-то такое нахальное поведение. Я вспоминал все моменты, когда Алексей буквально прилипал ко мне взглядом, обнимал чересчур крепко и не желал теряться из виду. Сейчас я поняла, что на самом деле безумно ему нравилась. Но готов ли я сама к такому? Нет… После первого неудачного опыта, пока не готова вновь переступать через себя и делиться с кем-то частью своей души. К тому же спорт для меня намного ценнее, чем глупые и нерациональные чувства. Влюблённость пройдёт, а вот слава, прописанная в истории, останется со мной навсегда.

Для меня Лёша был другом, которого у меня никогда не было, мне было с ним комфортно и уютно, он не раздражал своей настойчивостью и часто смешил, позволяя улыбаться и делать так, как я сама хотела. Но я не думала о нём, как о возможном партнёре и будущем для себя. В жизни? В сексе? В браке? От одной только этой мысли о подобных глупостях меня передёргивало. Доверить себя и своё будущее кому-то, дать право решать за себя и считаться с мнением, которое может кардинально отличаться от моего. Я точно на это не согласна. И вряд ли Алексей согласится ждать и молчать, пока я сама строю своё будущее. Так зачем я ответила на его поцелуй? Ведь было хорошо…