Родион понятливо кивнул.

– Ценция – область на северо-западе Алесции. Местность гористая, много крепостей, и часто природных, много горных рек, трудный выход к Морю Бурь. Главный военный ресурс Ценции – ее лучники и копейщики. Им нет равных, они могут поставить в действующую армию до ста тысяч лучников и арбалетчиков, с луками может встать каждый житель. Это изрешетит любую армию. Если королева Падмиры заключит военный союз с Гралицией, предметом торга будут ценцийские стрелки.

– Они же и внесли основной вклад в битве при Горном перешейке во времена Альфы Сиуцы, – согласился Родион.

– Теседа Ценции – Элика Танагна. Ей не прочат трон в Падмире, у неё нет навыков Висцийки, но она умна, сдержанна и практична. Почти торговка, но её товар – смертельно опасное оружие.

– И, наконец, Ласция, – указал Ованти на карту и буквально взлетел на стол.

Куда на этот раз забралась Скотина, оставалось только догадываться. Эхо многократно усилило её вой, звук проник, казалось, в каждую щель крепости и завибрировал в каменной кладке ледяным ужасом. Он длился столь долго, что крепкие духом воины готовы были лезть на стол следом за Ованти. На этом кошмар не прекратился, потому что Скотина привлекла внимание незнакомых людей, те завопили, будто увидели собственные кишки в пасти чудовища.

Родион дал распоряжение найти и привести животное. Получается, та в предгорье всё же блудила, а не трапезничала. Она потратила на жеребца много сил и проголодалась, но в каменных сводах башни не нашла ни печеньки, ни пирожка, ни кусочка колбасы. От того вой сменился утробными звуками, будто чудище насыщалось пойманными людишками. Это недалеко от правды, Скотина, зная её характер, кого-то прижала и зализывает до смерти.

– Теседа Ласции не воин, – протёр холодный пот со лба Ованти и слез со стола. – Её армия слаба и беспомощна. Это, скорее, смотрители на рудниках. Она зависима от асцийской армии, в случае войны она первая сбежит в асцийский лес. Зора Ситрики бессменно правит уже двадцать лет. Она подняла налоги на рудниках для начала строительства крепостей, но никогда не увидит итог деяния рук своих. Крепости будут достраивать уже другие Теседы. Покуда она беззащитна перед силой Гралиции.

– Хм…

– Мы ждали ещё и акрицийку, – продолжил Сирета, – но и без неё состав послов предельно внушительный. Акриция, в качестве переговорщика, нам не нужна, эта область далеко от разворачивающихся событий, западное побережье Моря Бурь.

– Кто будет главным представителем Алесции?

– Милорд, смею предположить, они не будут избирать главную. Это не в их интересах. Их главная битва в Падмире, за трон. Вне Падмиры они равны, – ответил генерал.

– Но Горный перешеек занимает Висцийка, – уточнил Родион. – Не так ли?

Советники переглянулись.

– Склонить Висцийку на свою сторону…? – заинтересовался Сирета.

– Это сложно, – заметил Ованти. – Красивые женщины вздорны и своенравны. Красивые алесцийки строптивы и коварны. Но, если…

Генералы и советники переменились в лице и неловко замялись. Ованти прятал смущённый блеск в глазах, Тибель напротив, игриво подергивал бровями.

– Если Висцийка будет наша, – рассуждал Родион, – мы сможем найти ответы на все вопросы и, возможно, настроить Тесед против договора с Гралицией.

– Ваше Высочество, – осторожно заметил Сирета. – Висцийские крепости очень неприступны и хорошо вооружены.

Красивое лицо императорского отпрыска разрезала хищная улыбка.

– Нет крепости, которую бы не взял простой ригоронский солдат.

– Милорд, – взял слово советник. – Я бы посоветовал вам действовать в этом направлении крайне осторожно. Но, если простой ригоронский солдат сможет одолеть висцийскую крепость, разумеется, наше праведное дело только выиграет от его… гм… героического подвига.

– Что ж, – поднялся со стула «простой ригоронский солдат», – пора возвращаться в Ближние Патны. Теседы приедут в начале третьего месяца зимы, это слишком скоро, чтобы терять время.

В этот момент Тибель привёл заблудшую животину, та рада видеть Хозяина настолько, что прыгнула ему с разбега на руки.

– Меня ограбили! – голосил Дражайший и лапал племянничьи коленки.

– В лучшем случае пожизненное заключение в Тёмной башне, – Родион вальяжно развалился в кресле-троне, жевал перо и не реагировал на коленки, у которых ползал родственный жулик в тщетных попытках выдавить хотя бы одну слезу на троих.

Рядом сидела Скотина и плотоядно лизала дядюшкино лицо, сводя на ноль все его жалкие усилия.

– Подставили, облапошили, раздели догола!

– Ещё говорят, смерть при отсечении головы гуманнее будет, – задумчиво рассуждал Наместник южных провинций. – Могу поспособствовать, чтобы при погребении голову положили на природное место, а не на то, которое она заслуживает.

– Разорили, обобрали, опустошили!

– Или вот, например, утопление. Лучше повешения. У повешенных расслабляются мочевой пузырь и кишки. Тебе будет не к лицу. А утопленники весьма неплохо выглядят.

– Роденька, придумай что-нибудь. Ты же самый умный мой племянник! – наигранно рыдал Дражайший. – Я буду вечный, вечный твой должник!

– Чем по-твоему я занимаюсь? Яд, их много, можно подобрать мгновенного действия. Могу посоветовать со вкусом клубники и подобрать должное обрамление. Как тебе торт с изысканным кремом и карамелью? Чуть сдобрим клубничным ядом и вперед, навстречу с предками.

Ной в голос завыл, Скотина присоединилась дуэтом. Родион млел под эту душещипательную музыку. Единокровный жулик доведён до нужного состояния, пришло время менять тактику.

– Но, если ты хочешь жить с таким грузом на сердце…

– Хочу! – быстро утешился тот. – Очень хочу, Родиончик. Я снесу этот груз, буду само бичеваться каждый день вместо молитвы.

– …выход только один. Бежать. Далеко. Сбивая коленки в кровь, чтобы не успели перехватить.

– Это куда? – опешил лиходей.

– Ну, не знаю, – задумался племянник и погладил прильнувшую к ноге Скотину. – В Гралицию не доплывёшь, попадёшься мародёрам, они продадут тебя в рабство на ласцийские рудники. В Агарон не доедешь, кочевники снимут с тебя шкуру и обобьют ею шатёр. До Мериона лучше не ходить, там покуда своих забот хватает? Остаётся только Алесция.

– В Алесцию? Кто же меня туда… как же я туда…

– Послом от Ригорона. Будешь жить в Падмире, близ дворца королевы Падмиры. Там тепло, красиво, жрицы в храмах за золото столько любви отвесят, не донесёшь.

– Но разве это…

– Возможно, – кивнул Родион. – Если мы заключим с ними мирный договор. Переговоры с Алесцией в твоих прямых интересах. Потому, ты должен освободить для послов дворец, а не белый флигель, а сам убраться из дворца.

– Родимчик, но мне некуда идти. Это мой дом, я жил в нём со времён…

– Я понял, идея плохая, – привстал племянник.

– Нет, нет, я уйду, – цеплялся за одежду Дражайший и усаживал Принца обратно.

– Но, – приподнял нравоучительные брови Наместник, – ты не можешь ехать в Падмиру один, без присмотра. Сопьёшься ещё в этих храмах, опозоришь Ригорон. Ты обязан жениться.

– Что?!

– Это не обсуждается. Жена должна быть взрослой, разумной, влиятельной. Например, Улия Тирэлл. Точно она.

– Родюшка, побойся богов, – возмутился предок. – Она старая и некрасивая, причём, это мягко сказано.

– Она моложе тебя лет на двадцать, и она справится с возложенной на неё миссией. Либо она, либо ещё один безболезненный вариант. Сбросить тебя с недостроенной крепости. Вполне эпично. Заодно перед смертью полетаешь, романтика. Если твои останки ещё будут шевелиться, провернём вариант с отсечением головы.

– Родюленька, но как бы без женитьбы? – наигранно рыдал тот.

– Более того, рекомендую обзавестись с княжной потомством, – сдвинул грозные брови племянник. – Молодого отца в императорском дворце могут и пощадить. Чтобы дети сиротками не росли.