Утром, когда мы проснулись, нас встретил уже вернувшийся Хартан, которого просто распирало от радости. За одну-единственную миссию он заработал тысячу сто курзо, просто колоссальную ранее сумму. У меня возникли подозрения, что столь щедрая оплата — дань не ценности украденных предметов или добытой информации, а попытка сблизиться с человеком Повелителя Чар. Впрочем, ничего против я не имел.

А затем Тана вывалил на стол огромную стопку книг, прошитых листов бумаги, тетрадей и даже свитков. Как оказалось, браслет-дубликатор не только сработал, но и даже не показал особо серьёзных недостатков. Обворованный маг Хартана не заметил, шкура солора отлично маскировала присутствие, а всплеск элир срабатывающего артефакта вышел в достаточной степени умеренным, так что Таагу не пришлось ни вмешиваться, ни помогать.

Шло время. Я занимался книгами, готовил артефакты, потратив на материалы огромные суммы, сходил с Ксандашем на армейские тренировочные площадки, где посмотрел множество спаррингов, в которых Санд восстанавливал свою форму, а также посетил интенданта, где прикупил кое-какие нужные припасы. А ночами мы снова и снова искали оптимальные способы проникновения на Огенраэ и в замок Раэ, создавали иллюзорные копии охраны, отрабатывали стычки, непредвиденные ситуации и экстренный уход. Мы проводили мозговые штурмы для того, чтобы придумать, как именно могли бы противостоять возможным диверсантам, а потом пытались разделяться и отыгрывать попеременно то охрану, то команду спасения.

Учились, тренировались, проводили спарринги, а я всё думал, думал и думал, обрабатывая и каталогизируя университетскую библиотеку, добытые Хартаном записи и данные от наблюдений за боями. Всё ближе и ближе подходил назначенный самим себе срок, на этом долбанном острове мы провели уже несколько лет, знали каждый камень и травинку, словно тыльные стороны собственных ладоней.

Благодаря силе Ирулин, Лексна значительно продвинулась по своему лекарскому пути, Хартан с её помощью получил вполне приличное школьное образование и подготовился в теории магии не только достаточно, чтобы поступить в университет, но и знал не меньше старательного первокурсника. Ксандаш тоже учил теорию, слушал наставления жены, тренировался в создании базовых плетений и работал над повышением контроля. Контроль Кениры поднялся до таких высот, что теперь она могла гармонизировать элир и создавать начальные медицинские чары, что уж говорить о бытовых и боевых структурах. Посоветовавшись с Ксандашем и Лексной, мы решили урезать Патале время — ведь, позволяя той проводить месяцы в, по сути, другом мире, мы отбирали у неё детство. Так что несмотря на все протесты, я отсылал её в нормальный сон всего лишь через несколько часов после прибытия в царство Ирулин.

Наблюдая за друзьями и любимой, я всё сильнее и сильнее чувствовал себя ущербным. Их прогресс впечатлял, а я всё так же топтался на месте, ничуть не изменившись и не развиваясь за последние десятки лет. Но я понимал, что буду глотать пыль из-под их обуви до тех пор, пока сам не обрету магию. И стоит, наконец, решить проблемы с мамой моей любимой — я смогу приступить ко второй по важности задачи после спасения Ирулин.

— Давай, левее, левей, чуть назад! — кричал один из рабочих, пока двое других на тяжёлых големах тащили огромное металлическое корыто со щебнем. — Высыпай!

Големы вывернули корыто, и щебень с грохотом и клубами пыли посыпался в окружённый опалубкой котлован.

— Всё, пока хватит! — выкрикнул он, и големы развернулись и потащили пустое корыто назад.

Вскоре, сидевшие там рабочие вернулись. Втроём они подошли к опалубке, приложили руки и зажмурились. Твёрдый камень, заполнявший затейливую форму, резко осел. Угловатые куски щебня стали таять, словно куски масла на сковороде, пока не превратились в тёмно-серую жидкость.

— Всё, уже можно, — сказал рабочий.

— А оно не должно остыть? — спросил я.

— Остыть? А, вы подумали, мы его плавим? Хех, господин Улириш, да если бы я обладал такой силой, что смог бы плавить камень, то жил бы в высокой башне, сложенной из чёрных курзо!

— Но тогда что это было?

— Мы просто сделали камень жидким. Обычное при строительстве дорог дело. Ну, только там сложнее, камень — лишь один из слоёв покрытия. У вас дома пол на первом этаже клали похожим способом.

Я чуть поморщился, не в силах понять, где на первом этаже камень, но быстро вспомнил, что в местной строительной традиции первым принято звать земной этаж. Такое, как я знал, практиковалось в некоторых странах и у нас на Земле.

— Забыл вас поблагодарить, — улыбнулся я. — Хорошая работа!

— Спасибо, но ничего особенного, — улыбнулся мастер. — Уже можете ходить и делать что вам там надо. Вы уверены, что камень сверху не навредит? Ну, потом, когда мы начнём делать следующий слой?

— Я собираюсь создать очень надёжный контур, а потом добавить функцию стабилизации. Но, конечно, сильных ударов он не выдержит. Так что сыпьте аккуратнее.

— Не беспокойтесь, господин Улириш, — улыбнулся строитель. — Вы хорошо заплатили, так мы сделаем всё так аккуратно, словно гладим животик даруты родной бабушки!

Я кивнул, перелез через ограду и осмотрел получившееся основание будущего устройства переработки. От большой круглой площадки отходили четыре десятка ответвлений, одно из которых было в несколько раз шире других.

Знакомые работники Жагена были компетентны, грузовой омни со щебнем привозил груз вовремя, а имевшиеся у меня здесь големы сильно ускорили работу.

— Только учтите, господин Улириш, — предупредил мастер. — Никто из нас в магии не разбирается, так что вы должны говорить, если что-то делаем не так.

Мне захотелось фыркнуть, но я сдержался. То, что они втроём вытворяли, считалось бы самой натуральной магией по любым земным меркам. Перейдя в форсированный режим, я окунул маркер в ведро с краской, подождал, пока на рукояти не загорится огонёк готовности, и начал расчерчивать схему. Пока что мне нужны были основные контуры силовой развязки, так что я выставил большую толщину — почти в полтора сантиметра. Даже через глухую отстранённость форсажа пробилось чувство глубокого удовлетворения — идеально ровная и равномерная линия ничуть не походила на тот ужас, что оставляла кисточка из шерсти солора, пишущая его же собственной кровью. Закончив сложный узор, я махнул рабочим и прислонился к одной из вмурованных в камень железных балок, чтобы отдышаться. Те споро прошли по моему узору, убирая лишний камень и время от времени проверяя форму канавки с помощью созданного мною шаблона.

Когда они закончили, я прошёлся по узору, инспектируя работу. Но придраться оказалось не к чему — всё оказалось сделанным на совесть.

— Да, всё отлично, — сказал я. — Можете заливать.

Рабочие подошли к тележке, где лежали связки металлических прутков и стали укладывать внутрь узора. Металл, казавшийся таким твёрдым и неподатливым, в их руках сгибался, как тесто и, заполняя выемки, растекался жидкостью. Как и с камнем, они не использовали какого-то сложного воздействия. В магическом диапазоне я видел, как из рук вытекает элир, обретающая стихийную окраску, входящая в резонанс с материалом и дающая слабый, но очень узконаправленный толчок к смене его агрегатного состояния. Ничего сложного в таком изменении не было, да и защитить материалы было тоже просто. Но элир уходило очень много, даже просто из-за голого объёма фронта работ. К сожалению, перерабатывать таким способом мусор не получалось. Многие узлы бытовой техники, машинерии, артефактов и омнимобилей были защищены, так что для декомпозиции приходилось применять более затейливые способы.

— Не устали? — спросил я участливо. — Я понимаю, что задал много работы, но сроки не гонят, так что вы можете продолжить завтра.

— С таким количеством магии? — фыркнул старший из рабочих, махнув в сторону лежащего на тележке огромного алмаза, наполненного гармонизированной элир Кениры. — Да так мы можем работать хоть целую неделю! К тому же вы платите на за время, а за проделанную работу.