Моя девушка не только усердно отрабатывала магические навыки, тренировалась в плетении сложных структур и увеличении количества контролируемых потоков, но и занималась гармонизацией — избавлением собственной элир от индивидуальных свойств, присущей каждому человеку собственной «частоты». Гармонизированная элир была нейтральной, спокойно смешивалась с любой другой, а значит, её создание являлось базовым навыком, требуемым для любого целителя. Или для мага, проводящего совместный ритуал с другими магами, либо же плетущим вместе с ними особо сложные или требовательные к энергии чары.

Кенире не требовалась ничья помощь, элир у неё хватило бы на сотню обычных чародеев, но одним из разделов магии, в которых она мечтала преуспеть, являлось исцеление. Та область, которая для неё, когда-то выжженой, являлась невозможной в квадрате или даже в кубе. Ведь ещё четыре месяца назад Кенира не смела не просто мечтать об этом, но даже иметь мечты о подобных мечтах.

У нас пропала та изначальная спешка, мы больше не растягивали так сильно реальность сна, так что времени проводили не недели и месяца, а всего лишь по несколько суток. Где-то глубоко внутри я чувствовал, что именно так лучше всего, именно так происходит наименьшая «нагрузка» на Царство госпожи, на её силу и Право.

Отправляя Хартана заниматься домашними делами, я поймал себя на том, что перестал относиться к нему, как к работнику. Наши совместные приключения и взятые обязательства произвели в моей голове какой-то сдвиг концепций, достаточный, чтобы брошенные Ксандашем слова об усыновлении проклюнулись семенами, упавшими на благодатную почву, укоренились и пустили крепкие ростки. Теперь я видел в Хартане не случайного попутчика, а смышлёного, пусть и немного беспутного сынишку, у которого мы с Кенирой, как и положено хорошим строгим родителям, требуем прибраться в квартире, пока папа и мама ушли на работу. Я не сказал ей ни единого слова, но она всё почувствовала через нашу связь и прильнула ко мне так сильно, что я едва удержался на ногах.

Быстро проскочив в город и пробежавшись по магазинам, мы направились туда, куда собирались уже давно — в храм Фаолонде. Там мы отловили ещё одну жрицу, молодую красивую девчонку, которая провела нас в знакомый кабинет Незель.

— Ули, Алира, — обрадованно поприветствовала она нас, отложив в сторону книгу, которую с интересом читала, — ждала вас раньше. Улириш, ты говорил, что дело срочное, но что-то совсем не спешил.

— Возникли кое-какие обстоятельства, очень серьёзные. И визит в храм мог бы быть опасен, причём, подставить под удар и вас. Но теперь мы все проблемы решили и можем продолжить.

— Наслышана. Возле храма крутились кое-какие люди, расспрашивали о вас двоих. Ты зря беспокоился, Единитель Судеб отнюдь не беспомощен, и храм может позволить себе вступить в конфликт хоть с одной главной бандой города, хоть со всеми четырьмя.

Я мотнул головой, ощущая, что всё сделал правильно. Не стоило отягощать отношения с Владыкой Сердец своими проблемами.

— Главное, что всё уже закончилось, мы разошлись не только без вражды, но и вполне довольные друг другом.

— И ты… вы оба образовали кое-какие важные связи, — улыбнулась Незель. — Я чувствую, что произошло кое-что, связанное с моим господином.

Кенира сделала шаг ко мне и прижалась, подхватив за руку.

— Да, произошло, — сказала она. — Похоже, у нас в семье пополнение.

— Сынишка, конечно, вырос быстро, — рассмеялся я, но тут же посерьёзнел. — И это произошло только благодаря Фаолонде. Без него мы ни за что бы не подумали встревать в чужую драку, просто не знали бы, что в ней участвует встреченный лишь однажды едва знакомый парнишка.

Незель ярко улыбнулась, от этого став ещё прекрасней.

— Нити, которые протягивает Владыка Сердец, иногда ведут людей довольно странными дорогами. Но редко найдёшь человека, оставшегося в итоге недовольным.

Незель встала со своего диванчика и стремительной лёгкой походкой подошла к нам с Кенирой. Она довольно бесцеремонно взяла меня за лицо, повернула голову, посмотрела на руки, проследив пальцами идущий по ним узор, а затем оттянула мне веки левого глаза, разглядывая искусственное глазное яблоко.

— Интересно, — наконец, сказала она. — Когда ты описывал свою задумку, я и подумать не могла, что у тебя всё получится.

— Полагаю, Лексна бы справилась и сама, но имплантацию я проводил, снова воспользовавшись силой твоего господина.

Жрица вновь одарила меня яркой улыбкой. Её рука, до сих пор лежащая на моей щеке, почему-то задержалась. И пусть это было очень приятно, я видел, что она колеблется, не решаясь что-то сказать.

— Незель, что-то произошло? — спросила Кенира.

— Не знаю, стоит ли вам об этом говорить. Ули, ты говорил, что Право твоей богини — сны?

— Право нашей с Алирой богини, — улыбнулся я. — Её госпожа Ирулин тоже коснулась. А что?

— Последнее время я постоянно вижу один и тот же сон. Он повторяется в разных вариациях. И в нём есть ты.

У меня в душе похолодело и в неё начали закрадываться очень нехорошие подозрения.

— И эти сны… — пробормотал я.

— Там был не совсем ты, человек, которого я встретила, выглядел намного моложе.

— И вы в этом сне занимались любовью, — заключила Кенира.

Взгляд, который дала Незель, вышел красноречивей любого ответа. Я опустил голову.

— Прости, — сказал я. — Ни я, ни Алира не ожидали, что так выйдет. Мы даже не думали, что такое возможно.

Незель сделала шаг назад и перевела взгляд с меня на Кениру.

— Будет очень неплохо, если вы расскажете всё с самого начала.

Я кивнул. После всего произошедшего это было весьма справедливым требованием.

— Наверное, всё дело во мне, — сказала Кенира. — Это была именно моя идея. Незель, ты прекрасна. Прекрасна настолько, что на тебя иногда больно смотреть. Сон госпожи Ирулин позволяет очень многое, включая и смену облика. Пусть Ули ни разу не делал мне признания, но я чувствую, что как сильно он меня любит, для этого мне не требуется никаких реликвий. А я столь же сильно люблю его. И мне всегда хотелось доставить ему радость, в том числе и таким способом.

— Прости, Незель, — добавил я. — Я и Алира считаем тебя нашим дорогим другом, и, наверное, с нашей стороны было низко и нечестно так поступать. Мы даже не подозревали, что так выйдет. И я до сих пор не понимаю, почему это произошло: я знаю Право моей госпожи, оно в себя подобные вещи не включает. Прости, мы не хотели тебя обидеть.

Незель посмотрела на меня с какой-то странной затаённой тоской.

— Но вы меня ничуть не обидели. Не забывай, Улириш, какому богу я служу. Уверена, он бы это только одобрил. Что касается вопроса «почему?», похоже, я могу тебя просветить.

— Мне это по-настоящему интересно, — сказал я. — Пожалуйста.

— Право своей богини ты знаешь лучше всех в этом мире, — начала она, — а Право своего господина знаю уже я. Дело в том, что ты любишь Алиру. Любишь так сильно, что эти чувства обжигают. И она столь же сильно любит тебя.

— Но тогда причём здесь эти сны? — спросила Кенира. При упоминании наших чувств её лицо расцвело яркой улыбкой, и, глядя на неё, улыбнулся и я.

— Вы любите друг друга, это та самая связь, что подвластна Единителю Судеб. Но в тот момент перед Улиришем находилась не ты, а я. Он продолжал любить тебя, но часть этой любви была направлена и в мою сторону. Я жрица Фаолонде, в этом городе нет никого, кто был бы к господину ближе меня. И так как всё происходило ночью, я тоже спала, а это уже Царство вашей богини. Благодаря своим жрецам наши повелители ступили на Территории друг друга, их Царства пусть ненадолго и неглубоко, но слились. По-другому случиться и не могло.

Я тряхнул головой, пытаясь понять все эти запутанные взаимоотношения богов. Нет, ничего сложного в этом не было, но, получилось, что на этот раз, занимаясь любовью с Кенирой, я то же самое делал и с другой женщиной. И пусть дело касалось Царства другого бога, произошло всё так же, как и в том столь постыдном и столь же великолепном случае с Ирулин.