— Да, госпожа Ирулин не хотела ничего, кроме моего счастья, — ответил я.
— Значит, это Обет, — кивнула Заридаш. — Возможно, вы дали его неосознанно, по наитию, не имея теологических знаний. И тогда всё обретает смысл. И, замечу я вам, о столь суровом Обете я не слышала ни разу в жизни. Самая большая жертва, о которой я знаю — это когда жрица пожертвовала речью. И она не просто стала немой. Она перестала понимать слова всех языков, включая язык жестов. Да и её слова не мог понять никто. Божественная сила не позволяла осуществить никаких форм коммуникации, даже запись иллюзий не помогала, каждый раз при воспроизведении доносился другой набор звуков, не совпадающих с движениями губ. Взамен жрица получила очень сильную связь с богом. Она поклонялась Арунулу, так что сами представляете, сколько разрушений и опустошения она смогла причинить во время Войны Скипетра и Кубка.
— Я никогда не обладал магией, — попытался её поправить я.
— Понятно, — вновь кивнула профессор. — То есть Обет вы дали ещё до осознанной манифестации. Позвольте предположить, вам около восьмидесяти лет. Вы ещё относительно молоды, но ваше тело несёт сильные признаки старения. Ваша спутница, похоже, является вам ровесницей, или даже на пять-десять лет младше или старше. Судя по удивлению, написанному на вашем лице, вы удивлены точности моей догадки?
— Признаюсь, да, — ответил я. — Мне семьдесят восемь. И Алира действительно немного старше.
— Да, это подтверждает мою оценку. Сугубо теоретически, человек, у которого бы вообще не было магии, выглядел бы как вы лет в пятьдесят, пятьдесят пять. И если исключить, что все эти годы за вами приглядывал кто-то уровня высшего целителя, это значит, что магию вы потеряли в пятнадцать-двадцать лет. Что касается Алиры, то тут я основываюсь лишь на её близости с вами, с таким количеством элир её внешность не изменится и за пять сотен лет.
Я не стал рассказывать, что о моём здоровье заботился кое-кто гораздо внушительней любого из высших целителей. Затронутая тема касалась Цитадели Ашрад, любое упоминание которой являлось танцами на минном поле. Лишь поразился, к насколько правильным выводам профессор Заридаш пришла, основываясь на совершенно ложных предпосылках.
— Господин Улириш… — профессор Экене заглянул в бумажку, полученную от секретаря, — Шанфах — ваш случай, конечно, интересный, но, полагаю, у нас будет масса времени поговорить о его обстоятельствах во время учебного года. Давайте всё же вернёмся к поступлению и к факультетам, которые вы со своей спутницей избрали. Честно говоря, не представляю, что вам предложить. Полагаю, раз вы оба в том или ином виде лишены магии, то вам обоим подходит лишь теория. Но в вашем, Улириш, случае, ситуация печальна, потому что любой студент, обладающий магией, будет иметь перед вами огромное преимущество в скорости мышления и крепости памяти. Увы, в нашем университете нет факультета теологии, единственного направления, которое подошло бы вам по профилю деятельности. Что касается вашей супруги… Тут тоже не всё хорошо. Даже на факультете теоретической магии есть практика. И невозможность создавать даже простейшие плетения…
— Типа такого? — широко улыбнулась Кенира, вытянув руку, над которой возникло сияние, превратилось в светящиеся линии, которые сначала сформировали додекаэдр, затем гексаоктаэдр, а затем рывком увеличили сложность и перетекли во вращающуюся проекцию гекзакосихора на трёхмерное пространство.
Профессор Заридаш протёрла виски, её красивое лицо обрело усталое выражение.
— Не знаю, для чего вы разыграли эту сцену, госпожа Алира, — сказала она. — Я считала, что вы выжжены, а теперь не понимаю, чем вам наш университет вообще может помочь. Возможно, вы хотите освоить какую-то особую специализацию. Но тогда перед вами открыт весь Итшес, и каким бы высоким уровнем ни обладало наше учебное заведение, вы могли бы выбрать что-то и лучше. Теормаг для вас слишком мелко, возможно, он подойдёт вашему мужу. Если, конечно, вы действительно собрались поступать, а не участвуете в каком-то изощрённом розыгрыше.
— Профессор Заридаш, профессор Эбене, — вмешался я. — Никто из нас не пытается ни обмануть вас, ни разыграть. Если надо, я могу принести любые клятвы как именем моей богини, так отдать свои слова на суд Керуват. Вы нисколько не ошиблись в оценке Алиры, четыре месяца назад она действительно являлась выжженной. Что касается меня, то факультет теоретической магии мне не нужен. Теорию, смею сказать, я знаю на уровне лучшем, чем любой выпускник или, без обид, даже профессор этого университета. Не спрашивайте, это часть моих обстоятельств и рассказать я вам ничего не смогу. Алира поступает к вам, на теормаг, а меня интересует исключительно химерология.
— Это действительно звучит слишком невероятно, — сказал профессор Экене.
— Позвольте мне продемонстрировать. Разрешите взять лист бумаги и ручку.
Профессор кивнул, порылся в ящике, извлёк требуемое и протянул мне через стол. Я сосредоточился, вошёл в режим форсажа и с максимально доступной скоростью начал расчерчивать ритуальную схему. Не слишком сложную — мне требовалось лишь подтвердить свои слова, а не зарабатывать себе микроинсульт. Через пару минут всё было готово, так что я вернул лист и ручку Экене. Тот бросил лишь мимолётный взгляд, кивнул и отдал бумагу профессору Заридаш:
— Ридана, это по твоей части.
Профессор внимательно изучила схему, бормоча себе под нос.
— Индуктивный контур очень неплох, хотя мы учим студентов использовать более экономные варианты. Впрочем, если предположить практическое применение, то с количеством элир у госпожи Алиры, это оправдано. Схема преобразования элир в фотоны света… да, тут очень хорошо. Ага, неплохо-неплохо, проекция в воздух, фиксированная позиция. Вектор движения задан жёстко, значит, по мере разворачивания структуры… Ха-ха, очень, очень хорошо! Световой маркер движется по траектории, полагаю, это какое-то сообщение. А вы полны сюрпризов, господин Улириш Шанфах, это же Высший Эсвеш! И надпись, которую создаёт ритуал… Да, великолепно! Ну что же, вы меня полностью убедили. Пусть схема не слишком сложна, но скорость, с которой вы её создали, недоступна даже нашим самым талантливым выпускникам.
— Ридана, будь добра, поделись результатом, — попросил профессор Экене.
Профессор Заридаш вернула ему лист обратно:
— Посмотри сам. Ритуал господина Шанфаха создаёт на высоте четырёх футов от поверхности динамическую надпись на Высшем Эсвеш: «Я, Улириш Шанфах, говорю профессорам Заридаш и Экене правду».
Экене внимательно посмотрел мне в глаза, и, если бы в этом мире существовали проблемы со зрением, сейчас бы он опустил голову, глянув поверх очков.
— Это действительно невероятно, — сказал он. — У меня нет ни малейших объяснений, как вам, лишённому магии, удалось такое провернуть. Ну а когда логика и здравый смысл уходят прочь, это значит, что дело касается богов. Но насколько я понял, ваша богиня повелевает снами, а не знаниями. Мне кажется, среди студентов ходили какие-то слухи про набирающий популярность культ, позволяющий выжженным вернуть магию, полагаю, речь идёт о вашей религии.
— Совершенно верно, — усмехнулся я. — Именно сила Ирулин, дарующей свою милость, позволяет преодолеть предел Натиз-Рууга, насколько бы запущенным случай ни был. С Алирой я познакомился лишь четыре месяца назад. И она не предавалась мечтаниям стать магом лишь потому, что более глупой и неосуществимой мечты было не сыскать на всём Итшес.
— Я обладала огромной силой с самого детства, меня заставляли её увеличивать, но не позволяли не только изучать магию, но даже бросать на учебники мимолётные взгляды. А потом я встретила одного паладина, — улыбнулась Кенира. — Он не только спас меня от участи, которая гораздо хуже смерти, но и осуществил то, о чём я даже не смела мечтать. Я не только приняла веру Ирулин, но и планирую остаться с Улиришем навсегда. Думаю, профессор Заридаш, как женщина вы меня понимаете.
Заридаш рассмеялась:
