— Может.

— Он даже не написал Мне было приятно провести с тобой время, Ты потрясающая, но..., Это было весело, но...? — Она перечисляет все вежливые фразы, которые Шейн мог бы сказать Кристал, но не сказал.

— Никак нет.

— А я ещё думала добавить его в наш групповой чат соседей!

— О, плохая идея. Нам не нужна такая энергия в чате.

— Ты права. Нам не нужна, — решительно говорит она. — На самом деле, я распространю это среди остальных. Убежусь, что все знают, чтобы держаться от этого типа подальше.

— Отличное решение, — говорю я, отворачиваясь, чтобы она не увидела мою ухмылку.

—Ох. Прия толкает меня плечом. — Не поворачивайся, сюда идёт Метла Найл.

Я слышу его громкие шаги с входа позади нас. Для человека, который так много жалуется на шум, можно было бы ожидать, что он научится ходить тише.

Почтовый ящик Найла находится рядом с моим, так что избежать встречи не получится. — Привет, Найл.

Он вырывает свою почту, игнорируя моё приветствие. — Ты слышала, что происходит в 2B? Уверен, этот хоккеист швыряет шайбы прямо у себя в гостиной.

Прия и я обменялись взглядами за его спиной. Мы обе научились не обращать внимания на жалобы Найла о слишком шумных соседях.

— Забудь о шуме, Найл, советует Прия. — Есть и другие причины его не любить.

— А я его буду не любить за шум, спасибо, — отвечает он сжатым голосом.

Боже. Да забудь уже, жизнь вообще-то шумная.

— Прия распространяет весть, что не стоит ему устраивать радушный приём, — говорю я Найлу.

Впервые в жизни на его губах появляется настоящая улыбка. — Отлично. Старое доброе избегание.

— То есть мы просто игнорируем его? — спрашивает Прия с коварным взглядом.

— Именно, — отвечает он. — Не разговаривайте с ним в коридоре. Не приглашайте его на летние барбекю. Пусть он почувствует, что нам неинтересно знакомиться с кем-то, кто не уважает правила о шуме.

— Ну, это не совсем причина, по которой мы его бойкотируем, но ладно, — говорю я.

Прия улыбается мне. — Ты с нами?

— Конечно. Нет ничего приятнее, чем доставить неприятности Шейну Линдли.

— Тогда решено, заключим пакт о бойкоте, — Найл сияет с гордостью.

Не могу поверить, что Метла Найл теперь мой союзник. До того как Шейн переехал, Найл был человеком, которого Прия и я меньше всего любили в этом здании, а теперь вот мы втроём организуем бойкот.

Ничто так не объединяет людей, как ненависть, видимо.

Глава 6

Шейн

Пять золотых звезд за освобождение женщин

— И потом мы смогли отправить сообщение настоящим астронавтам на международной космической станции! Ты можешь в это поверить! А завтра мы увидим их ответы. Ты только представь!

Если бы ей не было десяти лет, я бы усомнился в том, что Мэрианнн не приняла дозу кокаина перед моим приходом. Она ходит кругами по гостиной, говорит без умолку, а на лице у неё выражение, которое можно описать только как эйфорию.

К сожалению, вся эта радость вызвана не наркотиками, а космическим лагерем.

— Во-первых, успокойся, — советую я ей. — Ты заставляешь меня чувствовать головокружение. Во-вторых, что было в твоём сообщении?

Она улыбается широкой улыбкой. — Я спросила, пахнут ли по-другому газы в невесомости.

Я поражённо смотрю на неё. — Это? Это был твой вопрос? Мы говорим о настоящем астронавте в космосе, и это то, что ты решила у него спросить?

Она пожимает плечами. — Мне нужно это знать.

— К тому же, я слышал, что в этом лагере вы делаете бутылочные ракеты. Что если ты смешаешь все ингредиенты неправильно и случайно создашь биологическое оружие?

Мэрианнн задумывается на мгновение. — Тогда, наверное, мы убьём всех в лагере.

— Вау. Девочка. Это темновато. — Смеясь, я отмахиваюсь от мысли, что моя младшая сестра может быть психопатом. — Ладно, иди переодевайся из этой формы. Мини-гольф сам себя не сыграет.

— Еее! Я люблю, когда ты дома!

В следующий момент она обхватывает меня своими худенькими ручками. Я поднимаю её в крепком объятии, вызывая у неё смех от радости.

Мне тоже нравится быть дома. Я люблю свою семью, и особенно обожаю эту умницу, которую держу на руках. Некоторые дети могли бы обидеться на своих родителей за то, что те подарили им младшего брата или сестру спустя одиннадцать лет одиночества, но Мэрианнн с первых часов жизни обвела меня вокруг пальца, когда я был ещё подростком. Я мчался домой после хоккейной тренировки и требовал, чтобы мне позволили её покормить. По вечерам я пел ей колыбельные, пока родители однажды не посадили меня и не объяснили, что я не умею петь, и что они предпочли бы больше не слышать мой голос ради своих ушей. Беспощадные, эти двое.

Я слышу их разговор на кухне, поэтому направляюсь в сторону двери.

Мама только что вернулась с совещания и опирается на белый гранитный столешник в своём фирменном деловом наряде — облегающие брюки и шёлковая блузка, а её чёрные кудрявые волосы собраны в тугой пучок на затылке. Она всегда выглядит так, словно только что сошла с обложки корпоративного журнала.

Папа, тем временем, всегда одет по домашнему. Даже до того, как он начал работать из дома, он носил джинсы и футболку в офис. Теперь джинсы сменились на мешковатые спортивные штаны.

Они такая странная пара. Они встретились в старшей школе, когда мама была президентом класса, а папа — расслабленной хоккейной звёздочкой. Сейчас он расслабленный предприниматель, который случайно попал в суперуспешный бизнес после того, как его мечты об НХЛ не осуществились. А она — строгий управляющий городка Хартсонг, Вермонт, должность, которая по сути является мэром. Она первая чернокожая женщина, занявшая эту должность, поэтому её избрание городским советом было большим событием. За последние десять лет Хартсонг стал гораздо более прогрессивным городом. Местные жители обожают мою маму.

Мои родители поворачиваются ко мне, прерывая разговор.

— Простите, что прервал, — говорю я.

— О, ты ничего не прерываешь, — быстро отвечает мама. — Просто обсуждали работу. Где твоя сестра?

— Переодевается из лагерной формы. Я собираюсь сводить её поиграть в мини-гольф. — Я указываю на обнажённые руки отца и спрашиваю: — Ты занимался гольфом этим летом? Твои руки выглядят менее пухлыми, чем в прошлый раз.