– Рада за тебя. Правда, рада. Но… черт побери, Кэндзи. Это же Нацчемпионат!

– Знаю. Уверен, ты найдешь кого-нибудь еще.

– Точно, ведь по улицам Гастингса толпами бродят танцоры-бальники, жаждущие отправиться со мной на соревнование, осталось только выбрать подходящего.

– Размести видео в блоге, отправь сигнал SOS. Посмотри, может, кто-нибудь из Бостона захочет поехать на прослушивание в качестве твоего партнера.

– Ладно, не худшая идея. Но я все еще злюсь на тебя.

– Прости. Мне понравилось репетировать, но давай посмотрим правде в глаза: больших высот мы бы не достигли.

– Неправда, – упираюсь я. – Мы могли бы войти в десятку лучших. А там денежный приз две тысячи.

Он шумно фыркает.

– Мы оба знаем, что денег нам не видать. В прошлом году мы были пятнадцатыми в своей категории. Из двадцати пар.

Он прав. Шансов мало. Но мне не нравится, что моя мечта лопнула как мыльный пузырь. Гораздо приятнее, когда она просто есть – предвестник надежды и славы. И ты думаешь, что, может, в этом году вам удастся исполнить венский вальс так, что судьи будут сидеть в восхищении и рыдать от того, как изумительно вы двигаетесь по паркету. А может, остальные участники поломают ноги в результате трагического несчастного случая, отправившись покататься на лыжах в летнюю жару прямо накануне соревнования. Не знаю, откуда в Кэндзи столько пессимизма. Пока мечтаешь, перед тобой расстилаются бесконечные возможности!

– Пожалуйста, не уезжай. Пожалуйста, а? – я предпринимаю последнюю попытку и начинаю умолять, хотя знаю, что лишилась Кэндзи, как только он произнес слово «миллиардер».

Натягивая униформу официантки, я ворчу себе под нос. Я плохо переношу разочарование, особенно если никак не могу повлиять на его причину. Одно дело – если бы я сама отказалась от участия, совсем другое – когда меня лишили выбора, черт возьми.

Я официально добавляю Константина Зейна в список своих заклятых врагов. Он следует прямо за моим бывшим тренером по гимнастике и Шейном Линдли.

С началом смены в закусочной «У Деллы» настроение у меня только портится. Посетители один другого хуже. Один мужчина заставляет трижды менять ему кусок пирога, потому что ему не нравится, как выглядит корочка. В итоге я вынуждена позвать менеджера, который сообщает привередливому клиенту, что ему все равно придется заплатить за два пирога из трех, поскольку, как бы его ни раздражала корочка, он все равно съел по половине каждого куска.

После работы я переодеваюсь прямо в ванной – натягиваю джинсовые шорты и полосатую футболку. Мы с Джиджи ужинаем в «Мэлоуне» дальше по улице.

Я торопливо шагаю к спортивному бару на углу Мейн-стрит, и мои белые теннисные туфли шлепают по тротуару. Джиджи написала, что уже приехала и заняла нам местечко.

– Кэндзи меня предал, – объявляю я, плюхаясь напротив нее.

Джиджи отрывается от меню и кривит губы, пытаясь сдержать улыбку.

– Жалость какая.

Я мрачно глазею на нее.

– Не смешно.

– Что случилось?

– Он отказался участвовать в конкурсе.

– Да ладно? Что ж, это и правда плохо.

– Видишь? Я же говорила.

– А другого партнера тебе не найти?

У меня вырывается стон.

– И кого же мне позвать, Джиджи? Кто согласится все лето учить танго, чтобы достойно станцевать его и пройти квалификацию на самом важном танцевальном соревновании всех времен?

– Вряд ли это самое важное соревнование всех времен…

– Ничего важнее не будет во веки веков, – упорствую я.

По Джиджи видно, что она очень старается не смеяться надо мной. К ее чести, следующие десять минут она набрасывает идеи, где мне найти нового партнера, но я особых надежд не питаю. Мои мечты разбиты. Похоже, в этом году национальный чемпионат мне не светит, и я ужасно расстроена.

Остаток ужина мы обсуждаем свадьбу, в организации которой Джиджи, кстати, почти не участвует. Всем заправляет ее тетушка, а все остальные просто бегут за ней. На следующей неделе у нас примерка платьев, и я с нетерпением ее жду. Мия на днях писала мне, жаловалась, что нам не дали самим выбрать модель платьев, так что пришлось ей напомнить, что Саммер Ди Лаурентис – невероятно популярный модельер. Она ни за что не оденет нас плохо. Кроме того, все гости со стороны невесты будут в серо-зеленом. А я шикарно смотрюсь в этом цвете.

Я как раз рассказываю Джиджи, что мы с Мией планируем завтра созвониться по видеосвязи и обсудить девичник, когда она спохватывается:

– Ой, я как раз хотела с тобой поговорить на эту тему. Вы сильно обидитесь, если девичника не будет?

– Ты серьезно?

– Черт, значит, сильно.

– Нет, это значит нет! – Меня охватывает облегчение. – Это же просто логистический кошмар, ты и понятия не имеешь какой! Девчонок из твоей хоккейной команды разбросало по всей стране, у тебя человек пятьсот тетушек и кузин, кто-то работает, кто-то уехал в отпуск. Я не шучу – мы с Мией понятия не имели, как все согласовать, а ты знаешь, что мы с ней планируем обалденные женские поездки. Мы все равно можем что-нибудь устроить, только…

– О боже, нет, давай обойдемся без этого, – перебивает меня Джиджи. На лице ее написано нескрываемое облегчение. – На это лето столько всего пришлось. Мы завтра уезжаем в Аризону, а я еще даже вещи не собрала. Поэтому, кстати, нам придется пропустить сегодняшнюю вечеринку.

– Какую вечеринку?

– Вечеринку в твоем жилом комплексе. В честь отъезда Беккетта.

– Что? Он уезжает? Почему я об этом не знала?

Джиджи посмеивается в ответ.

– Да не уезжает он никуда. Разве что в отпуск.

– Ой. Ого. С вечеринкой перебор, не?

– Не то слово.

Я на мгновение поджимаю губы.

– Плевать. Я бы все равно ему отсосала.

Джиджи хохочет.

– А вот Шейн идиот, – продолжаю я. – Зачем он устраивает вечеринку? Я так хотела насладиться тихим вечером и посмотреть выпуск «Интрижки или судьбы».

– Черт, мы ведь даже не обсудили шоу! – Серые глаза Джиджи загораются. – Ты видела свидание Лени и Донована? Я никогда не слышала, чтобы мужик нес такую чушь.

Я согласно киваю.

– Донован – мутный тип. Не знаю, зачем он в этом проекте, но не ради любви. Он только притворяется, что ему нравится Лени, и мне ее жаль. Она очень милая, и он ей действительно нравится.

– Это не отношения, а бардак какой-то, – вздыхает Джиджи. – Скоро рванет, говорю тебе.

К слову о бардаке. Судя по тому грохоту, который встречает меня на подходе к бассейну, Шейн собирается навлечь на себя гнев всех жильцов «Медоу-Хилл». Еще, конечно, всего девять вечера, так что официально Найл имеет право начать жаловаться только после полуночи.

С другой стороны, как я понимаю, когда свет в зоне бассейна автоматически выключится, Шейн перенесет вечеринку в «Ред-Берч», и вот тут-то у Найла случится нервный срыв.

Зайдя в квартиру, я скидываю кроссовки и отправляюсь кормить Скипа. Пока я засыпаю корм в аквариум, он неотрывно пялится на меня своими невыразительными рыбьими глазами, а я точно так же пялюсь в ответ. В итоге Скипу становится не по себе, и он уплывает прочь. Так-то, Скип. Ты мне не хозяин.

Даже через закрытую дверь балкона до меня доносится шум от бассейна. Приглушенный смех, музыка и бесконечный гул голосов. Мне любопытно, кому Шейн заплатил, чтобы они пришли на вечеринку (бесплатно с ним дружить никто не согласится), так что я приоткрываю дверь и выхожу на балкон, опираясь на белое ограждение.

Народу собралось прилично. Наверное, человек двадцать, причем половина в бассейне, а остальные лежат на шезлонгах или сидят вокруг белых столиков, установленных на деревянном настиле. Из вынесенной на улицу колонки разносится бодрая попсовая песенка, хотя играет она негромко, а значит, Шейн пытается не раздражать соседей, чтобы они его не возненавидели. Ему же хуже – они его уже ненавидят.

Я пытаюсь незаметно улизнуть с балкона, но тут меня замечает Шейн, и все его внимание тут же устремляется в мою сторону. Сам он стоит посреди бассейна, по пояс в воде. На нем красные плавки, в руке – пиво. Солнце уже село, и теперь высоко в небе парит практически полная луна, подсвечивая точеные черты лица Шейна.