— Пойдём. За занавеской посидишь, дабы своим видом не смущать. И чтоб тихо было! — строго добавила она.
Мы засобирались в путь. А в голове в это время роилось просто огромное количество вопросов. Хотя я знал, что не смогу их даже озвучить. Я оказался в таком далёком прошлом, что даже не знаю — вернусь ли я обратно.
Я сидел в небольшом коридорчике, в полутьме, за занавеской и слушал как монахини делают «распевку», так они называли свои занятия. Через какое-то время кто-то начал петь тихим голосом:
— Господи, да не яростию
Твоею обличиши мене, ниже гневом
Твоим накажеши мене.
Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь, исцели мя…
Постепенно хор начал подпевать. То в шесть голосов, то в три, то все сразу. Я много раз слышал хор, а в детстве даже пытался в нём петь, но монашеского не слышал никогда в жизни. Некоторые слова я просто не понимал. Но это, наверное, и не важно. Смысл просьбы, вернее молитвы к Богу, был понятен. А та восторженность и тихая радость, с которой пел хор, извлекали из глубин души такие эмоции, что я забыл как дышать.
Восторг. Монахини пели и пели, а я сидел на небольшой табуретке и почти плакал здесь, в коридорчике, боясь даже пошевелиться. Никогда не думал, что испытаю подобное. Постепенно стал раскачиваться из стороны в сторону в такт мелодии. Глаза уже давно привыкли к полутьме. Я стал различать рисунок на ткани занавески, трещины на бревенчатых стенах, выскобленные до почти белого цвета половицы. В углу стояло что-то большое и тёмное. Приглядевшись я вдруг похолодел. Показалось что настала полная тишина, хотя кто мог монахинь остановить. Там стоял сейф. Тот самый сейф, который я уже видел в своих полуснах-полуяви. Только тогда сбоку на нём было нацарапано «Гитлер капут». Осторожно привстав, я заглянул за угол. Надписи не было. Но все остальные царапинки, неровности, потёки краски были на месте. В своём сне я весь бок сейфа тогда ощупал, прежде чем нацарапал своё имя.
Я сидел на табурете совершенно опустошённый. Как так? В своих снах уже второй раз оказался в прошлом Земли и оба раза мне попался один и тот же железный ящик для документов. Только первый раз по времени был позже предыдущего. Нет, не так. Даже в голове сразу тяжело сопоставить эти события. Прошлое, настоящее… Как оно связано с моим настоящим? Я вообще не с Земли!!! Почему попадаю именно туда, где находится этот сейф?
Когда Евстафья позвала меня в свою избу мне уже было немного полегче. Как-то смог успокоиться. Но монашка всё равно косилась на меня с подозрением. Огромное ей спасибо, что не стала задавать мне никаких вопросов. Просто я не знаю, какая была бы реакция. Подозреваю, что истерика в исполнении рядового попаданца из будущего моей хозяйке не понравилась бы.
Молча мы дошли до избы. Хозяйка вошла в низкую дверь, а я сел на завалинку и уставился в небо. В душе было пусто…
Я смотрел вверх, в эту бездонную красоту с мигающими звёздами. Количество их буквально завораживало. Правда, видны они были не все. За горизонтом земное светило окрашивало часть неба в нежный розовый тон.
Рисунок созвездий был для меня необычен. На Счастье звёзд видно гораздо меньше и созвездия совсем другие. Но прекрасно был виден диск галактики, именуемый здесь романтично «Млечный Путь». Я не мог понять, почему вспоминаются названия вещей или явлений, которые никогда в своей жизни не встречал. Да, читал и читаю я много, профессиональная память никогда не подводила, но всё равно, память преподносила сюрпризы. Хотя по сравнению с тем, что сейчас нахожусь в прошлом, это вообще сущая ерунда.
Мороз начал пробираться под тулуп. Видимо условный день Полярной ночи, а сейчас я находился явно за Полярным кругом и Солнце покинуло небосвод почти на полгода (откуда я это знаю???) завершался и становилось всё холоднее. Пора в тепло. Отряхнув снег с валенок я юркнул в низкую дверь но всё равно ткнулся затылком о низкую «притолоку». Сняв шапку (треух???) я почесал левой рукой ушибленную часть тела. В светлице было тепло, за занавеской хозяйка гремела посудой. Сев на лавку положил руки на стол. Что делать дальше я не имел ни малейшего понятия. События последних дней моего «попадания» так взбаламутили нервную систему, что хотелось лечь и проснуться уже дома. Но как это сделать???
Хозяйка заметила моё состояние.
— Вижу, маешься ты. — сказала она уверенно, — Душа у тебя в смущении.
— Что, заметно? — я попытался выдавить из себя улыбку, но получилось не очень.
— Да как незаметно. Хочешь понять, как тебя сюда занесло и как обратно вернуться.
Наверное, выражение моего лица было уж очень странным. Евстафья даже позволила себе улыбнуться.
— Был тут до тебя один такой. — сказала она, расставляя на столе еду.
Март сказал ей тогда, что после этого не то сна, не то перемещения во времени и пространстве, он и стал изучать историю Земли и земные языки. И начал с русского.
— Наверное, это какая-то генетическая память.
— Гены пальцем не сотрёшь. — сказала тогда Анка.
Из-за угла избы, которая, как я теперь знал, называлась кельей, показались две монашки. Когда они подошли поближе я узнал настоятельницу и сопровождавшую её в прошлый раз спутницу. Может секретарь? Или есть другое название, но в памяти ничего в этот раз не всплыло.
Настоятельница остановилась возле меня и повелительно произнесла:
— Пришла пора поговорить, мил человек. Пойдём в келью. — и не оглядываясь вошла в дверь. Пришлось бросить свои созерцательные занятия и последовать приглашению.
В келье было тепло и тихо. Даже Евстафья затихла где-то, не было обычного постукивания и позвякивания посудой. Мы с настоятельницей сели за стол напротив друг друга. Она взмахнула рукой и её спутница сразу же ушла поклонившись.
Ходики отсчитывали минуты, мы молчали. Наконец я решился задать вопрос.
— О чём вы хотели поговорить со мной, уважаемая. — назвать настоятельницу «матушкой», как делали это монашки, у меня не хватило духа.
— Давай поговорим. Наш скит стоит в необычном месте. И мы тут поставлены Владыкой штатным монастырём не просто так. — увидев мой немой вопрос в глазах она пояснила. — Штатный, значит в штате, состоит на обеспечении епархии. Да иначе в этих местах не выжить. Каждый месяц обоз приходит с провиантом, послушниц, монахинь, схиму принявших привозят, трудников и трудниц и забирают тех, кто послушание отбыл. Постоянно тут только несколько человек. Тех, кто ведает.
Она замолчала. Потом позвала громко Евстафью и попросила чаю.
— Тех, кто ведает, немного. Ты вот знанием владеешь, но скоро уйдёшь. — продолжала настоятельница, — Да. Не смотри так на меня. Ты не первый здесь появляешься с лабиринта.
— Какого лабиринта? — не смог я не задать вопрос.
Монашка посмотрела на меня очень внимательно. Взгляд был настолько пронзительным, что невольно похолодело в душе. Наконец она взяла глиняную кружку, отпила глоток горячего, ароматного чая и спросила:
— Ты же не первый раз в иной мир попадаешь? Не заметила я у тебя паники в глазах, когда в себя пришёл. Как будто уже подобное случалось с тобой, али я не права?
— Да. Было. — пришлось мне сознаться. — Но тогда я вообще не понял ничего. Думал сон.
— Не сон. — задумчиво сказала настоятельница. — В двадцати верстах от скита есть холм. На нём из камней, что местный люд называет сейдами, выложен кругами лабиринт. Вот оттуда к нам иногда и появляются люди. Странные они для нас. Сразу видно, что не наши, из иных миров.
— Почему «миров»? — Снова спросил я.
— Так разные вы. И ведёте себя по-разному. Некоторые по-нашему не разумели ни слова. Некоторые кожей были серы али сини. Если бы здесь какая деревня была, то всех бы на вилы мужики поднимали. А местный люд, что самоедью зовётся, так и вообще могли съесть. Про них подобное поговаривают, хотя не особо-то таким слухам вера есть. Да, многие из пришедших явно не божьи люди. Но послушницы и трудники всех к нам приводят. А мы присматриваем, чтобы ничего сатанинского не привнесли в нашу жизнь. Потом обратно отправляем.
