— А меня обратно? Когда?

— Да хоть сегодня. Евстафья проводит, молитву сотворит на месте, пройдёшь лабиринт и уйдёшь. Только я не знаю, куда. Не ведомо никому. Да и Владыка не велит даже близко к холму подходить. Особенно монашкам. Так что к сейдам сам пойдёшь, Евстафья за версту обратно возвернётся.

— А что это за лабиринт такой? — снова не удержался я от вопроса

Настоятельница замолчала, поджав губы суровой чертой. Взгляд стал тяжёлым, давящим. Но деваться мне было некуда, я сидел и ждал, затаив дыхание. Может быть от этого ответа мне будет, наконец, ясно, почему я попадаю в прошлое. Ходики продолжали отсчитывать минуты. Прошло довольно продолжительное время, прежде чем настоятельница медленно произнесла.

— Тебе скажу. Проверяла я тебя, чист ты перед Богом в помыслах. Правда многого я и сама не знаю. Владыка обмолвился один раз, что существует промысел такой, людей меж мирами перемещать. У входа мы на страже стоим издревле. Были времена, когда Владыка, ещё прежний, отправлял схимников проведать иные миры. А вот вернулись они али нет, то знание мне не подвластно.

Стук ходиков казался очень громким в те моменты, когда настоятельница замолкала. Но я сидел и молчал. В душе теплилась надежда, что отсюда я попаду к себе домой. Остался один вопрос, который я всё-таки задал настоятельнице.

— Скажите, уважаемая, а почему такое произошло именно со мной? Я же ничем не отличаюсь от остальных людей.

— Ищи ответ в душе своей. — строго сказала настоятельница, резко поднялась и не попрощавшись, вышла из кельи. А я остался сидеть, вслушиваясь в доносившийся с улицы лай собаки да мерный перестук ходиков.

Потом была суета. Евстафья собирала меня в дорогу, стараясь одеть потеплее да побольше положить пирожков в торбу (это такая сумка через плечо). Конечно накормила так, что и встать из-за стола было тяжело. Помню ходьбу по снегу. Это довольно нелёгкое занятие без привычки. Наконец кое-как дошли до холма, почти заметённого снегом. Евстафья перекрестила меня, чмокнула в лоб и пошла обратно. А мне надо было подниматься наверх.

На самой верхушке холма, видимо из-за постоянного ветра, почти не было снега.

Из небольших камней, размером примерно метр на полметра, был выложен концентрическими кругами лабиринт. Условный, конечно. Но руководствуясь наставлениями моей бывшей хозяйки я медленно прошёл каждый круг, неумело осеняя себя крестным знамением. В центре круга замерцал воздух и…

Я сидел на скамейке в парке и щурился от яркого солнца. Мне было жарко в тулупе и треухе, окружающие смотрели на меня, кто со страхом, кто с недоумением, но я был счастлив. Вернулся…

Глава 16

Шпионские страсти

Так, подруга. Маркирец со своим подельником, которые к тебе в дом залезли, приходили за артефактами. Но не знали, что те инактивированы. А ещё им был нужен Март, который тоже какое-то отношение имел к этим Семи Стихиям. Но Камни, которые остались на Счастье, забрали Древние. Те, кто за ними охотится, этого не знают. У Марта был договор с жителями подземелий, которые хранили один из артефактов. Но их почти всех уничтожили. Уйти удалось немногим. Камень, кстати, эти «дети подземелья» потеряли ещё раньше. Но те, кто за ним охотился, этого не знали. Вообще — странно всё это. Такое впечатление, что действуют эти искатели наобум и методом тыка, даже не озаботившись сбором сведений и разведкой. Дилетантизм полнейший. И о смерти Марта они не знали. Бедняга Март.

Размышляла Анна, привычно пробегая по улицам родного посёлка.

А у «детей подземелья», точнее у их вожака, как там его-бишь, — Хоррлла — была навязчивая идея собрать все Семь Стихий вместе. Март про это знал и пытался использовать в своей игре. И обломался. Как и Кафон, кстати. А Кафон, кстати, бывал на Зэду. И пропал там. Но нашли мы его на Счастье. Всё-таки не хватает в этом паззле деталей. Кафоном, после того, как его нашли, занялась контрразведка и его дело до сих пор засекречено. И вот как это всё понимать изволите?

Ах да! Там ещё Джинн что-то такое говорил, что Батя вдруг вспомнил ту историю на Зэду… Мемуары что ли написать решил?

Запищал вызов.

— Ржавая, ну ты где? — послышался в гарнитуре голос Джинна, — Я тебя заждался уже! Нарочно сорвался пораньше! Врать из-за тебя пришлось, между прочим!

— Подбегаю уже. — ответила Анна и подумала, что отпуск опять не удастся провести спокойно. Не дадут. И никогда не удавалось, по правде говоря: то выдернут за шкирку на какое-то особо важное задание, то просто какая-нибудь нежданная фигня приключится… Но ведь то, что этот отпуск не будет спокойным было ясно изначально.

Джинн ждал в холле-гостиной, сидя в кресле-качалке перед камином в обществе Татьяны. Та уже давно была в курсе многих служебных дел дочери.

— Копнул я тут нашего маркирского гостя. — без предисловий начал Джинн, отставляя стакан с недопитым чаем, — Оказался старый знакомый. Помнишь, на Счастье, когда мы в подземельях оказались?

— Это когда мы артефакты искали? — вспомнила Анна и хлопнула себя по лбу, — Блинский блин! Точно! Надо же было забыть такое! Кинни, кажется!

— Он самый. Только правильнее будет Киннихолло Хорохолло. И ведь по-русски чешет, подлец, только в путь. В плену у нас был. А на Счастье входил в состав военной миссии, но серьёзной роли там не играл — был не то водителем, не то денщиком при какой-то важной шишке. Но, по роду деятельности и по службе часто бывал со своим начальником в разных местах. В том числе приходилось и в подземелья спускаться. Видимо, начальник у него был серьёзным.

— Он ведь удрал тогда. — припомнила Анна, — И на кого работает?

— Да на каких-то мафиози с Марса.

— М?

— Да. Им за каким-то этим понадобились артефакты с Гаммы-249.

— Но они не знали, что мои инактивированы. — сказала Анна, наливая себе чаю.

— Вот что. — решительно вмешалась Татьяна, — Давайте-ка к столу. После обеда всё обсудите.

— Какой обед — тут ужинать пора. — заметил Джинн, однако же с готовностью поднимаясь.

Ужинать решили «по-простому» — на кухне.

— На крупных мафиози его заказчики не похожи. — сказала Анна, накладывая себе в тарелку поджаристую куриную ножку с салатом, — Так, обычная уголовщина.

— Я тоже так подумал. — согласился Джинн, поливая свою порцию чесночным соусом, — Я вот к тебе из-за чего. В прошлый раз ты говорила, что этот Дагвард спёр у вас какую-то вещицу из находок.

— Коробочку с ключом. — вмешалась в разговор Татьяна.

— Каким ключом? — хором спросили Анна с Джинном.

— Не знаю. Внутри коробочки, кстати, в своё время — в XIX-начале ХХ века в таких держали чай, лежал ключ. И немного старинных денег. Монеты, отчеканенные в начале ХХ века в России.

— Ключ. — задумчиво проговорила Анна, — А где сейчас эта коробочка?

— Отнесла на работу в институт. Лежит где-то в камералке. — ответила Татьяна, — А что?

— А может — это от твоего сейфа ключ. — предположил Джинн.

— Вполне может быть. Если учесть, что сейф был изготовлен в 1908 году, а в коробочке лежали монеты того же периода. — кивнула Анна, смачно обгладывая куриную косточку.

— Вы знаете, Даниэль Дагвард передал мне ещё кое-что. — сказала Татьяна.

— М? — повернулась к ней дочь.

— Свои дневники. Я пролистала их, там есть кое-что, что может быть вам интересно. Сейчас я их принесу. Они у меня в кабинете.

Татьяна поднялась и вышла.

— Дагвард мотает срок на Фобосе. — сказал Джинн, — Я тут навёл справки. Недавно подал прошение об условно-досрочном освобождении. Уже третье по счёту.

— Ясно. И что предлагаешь — навестить узника?

— Посмотрим, что он там наваял в своих мемуарах. Но не помешало бы.

— Март рассказывал мне свои сны. И в них фигурировал некий сейф. — напомнила Анна, — Мама тоже рассказала мне свой сон, довольно странный, в котором тоже был сейф. Я этот сейф видела наяву. В лабиринте.