— За встречу.

— Я — пас. — сразу же сказал Март, — А то напьюсь, а у меня женщина.

— Да ладно. Жека, накапай мне грамм пятьдесят, чтоб тебе не одному пить. — сказала Анка, — Я хоть водку и не люблю, но за встречу выпью.

— Ну, тогда и мне столько же. — сдался Март.

— А тебе? — Джинн повернулся к Эвизе.

— Она у нас водку не пьёт. — махнул рукой Март.

Джинн разлил водку: Марту с Анкой по четверти стаканчика, себе -совсем на донышке. Чокнулись.

Анка только диву давалась — как жители Счастья Человечества быстро перенимали исконно русские привычки, обычаи и выражения.

— Ты надолго? — спросил её Джинн.

— Недели на две.

— Ну ты даёшь. Я, честно говоря, не ожидал от тебя. А он тут с ума сходил.

— Это я уже слышала.

— Водку пил с этими. — добавила Эвиза.

— Это если бы мне год назад кто сказал, что я с малининскими архаровцами буду водку кушать — я бы ему в лицо рассмеялся. — усмехнулся Март.

— Опа! — вдруг сказал Джинн, вглядываясь куда-то поверх эвизиного плеча.

— Чего? — не поняла Анка.

— Гука идёт.

— П…ц! — выдохнул Март, — Это моё чёртово начальство. — объяснил он Анке.

Анка повернулась в ту сторону, куда смотрел Джинн. В их сторону шёл очень высокий, ростом почти как Джинн, или Март, и очень худой человек с совершенно белыми волосами и похожим на печёное яблоко морщинистым личиком.

— Может, не заметит? — слабо понадеялась Эвиза.

— Уже засёк. — разрушил её надежду Джинн.

Человек подошёл к их столу.

— Акдак! — сказал он резким и неприятным голосом, — Вот Вы где!

— У меня обед. — Март изо всех сил пытался сохранять спокойствие.

Человек обвёл всех взглядом маленьких выцветших глазок, заметил на столе бутылку.

— Всё понятно. — изрёк он, — Что будет к вечеру?

— Не твоё собачье дело. — ответил Март.

— Вы были на водонапорной станции?

— Ну был. Хотел бы знать, какой х… туда полицию поставил вместо спецназа. Точно знаю, что не я.

— Не сметь разговаривать со мной в таком тоне!!!- завизжал человек, — Это ваша вина! Сперва довели планету своим руководством!!!

Март стал медленно подниматься из-за стола. В глазах его полыхало бешеное ледяное пламя.

— Закрой хлеборезку, ты! А то я тебе её сам закрою…

— Марик. — положил ему руку на плечо Джинн, — Не заводись. Сядь. Слышь, ты, п…да-рыбий глаз, бл… хули ты тут батон крошишь? Канай отсюда.

— Вы! Вы! — задохнулся человек.

— Ну мы. — спокойно сказал Джинн, — Дальше что? Мне, между прочим, достаточно одно слово в комендатуре сказать кому надо и духу твоего тут не будет. Дураку ясно, кто спецназ с охраны водонапорки снял. И за это по головке не погладят. Ясно? А теперь вали отсюда к едрене матери на белом катере.

Март тем временем накатил себе ещё сто грамм, выпил залпом и нервно закурил.

— Ох, чует моё сердце — будет у нас скоро два сушёных уродца. — сказал он, — Этот под номером вторым пойдёт. Лично его под стекло закатаю.

— Что за уродцы? — спросил Джинн.

— Уродец. С Земли. Из вашей, между прочим, страны. Мумия, которую якобы похоронили, а она вдруг каким-то образом всплыла здесь.

— Какая, в п… мумия? -не понял Джинн,- Выражайся ясней.

— Правитель ваш.

— Это Ленин, что ли? — догадалась Анка, — Так его, что ли не похоронили?

— Нет, дорогая. Твоя прабабушка не озаботилась. Она, видите ли, с прадедушкой по-за углами обнималась.

— Далась тебе моя прабабка.

— Так это же она его нашла.

— О-о-о! — застонала Анка, — Этот уродец, как ты выразился, — проклятье нашего рода. А кстати — что это за конь в пальто был? На редкость мерзкий тип.

— Гука. Его Женька так зовёт. Глава местной администрации. Поставили его из соображений лояльности и благонадёжности. — Март стряхнул сигаретный пепел в стаканчик из-под водки, — Редкостный идиот. Но при прежнем режиме он слыл диссидентом и теперь корчит из себя " мученика режима" и " узника совести". Хотя никакой он не мученик и не узник. На Земле отсиживался. А до того, как сбежал был актёром в одном из театров. Но захотелось ему «свободы» видите ли. Вот поэтому у нас долгое время не было профессиональных актёров, спортсменов и прочих «людей свободных профессий». Все наши актёры, художники, спортсмены и так далее — были любителями. Работали, а искусством занимались в свободное время. И я думаю, что это правильно. Потому как, если верить вашей истории эти люди очень скоро начинали слишком много о себе воображать.

Тогда же Март рассказал ей и один из своих снов, снившихся ему незадолго до её приезда.Или это не сон был? Март говорил, что не был до конца в этом уверен.

Второй сон Марта.

Я снова падал. В этот раз я даже не успел удивиться, как оказался в новом для меня месте. Под ногами какие-то мелкие кусты или деревья, мягкий мох, невысокая и жёсткая трава. Над головой огромное, высокое небо с лёгкими облачками. Солнце стояло низко над горизонтом, но почему-то не было ощущения, что это закат или рассвет. Просто оно на необычном для меня месте. То, что я снова попал на Землю, я понял сразу. Почему — не знаю. Наверное, понял это по виду знакомой растительности, хотя и необычно низкой, и спектру солнечных лучей. Такого цвета лучей нет больше нигде. Особенно это заметно при закате. У нас на Счастье Человечества солнце другое. И закаты совершенно другие. Но тоже красивые, несомненно. Вдруг подул довольно прохладный ветер. Если солнце сядет, то станет очень холодно. Нужно идти. Желательно туда, где живут люди. Хотя… Ещё раз оглядевшись я понял, что, скорее всего, в этот раз я провалился на север, в какие-то приполярные широты. Только вот Россия это или нет — пока не знаю.

Невдалеке просматривалась небольшая тропка. Для этих мест можно сказать, что дорога. Люди здесь живут в очень малых количествах, север суров. И наличие тропы может означать, что жильё рядом. Правда «рядом» может растянуться на десяток-другой километров. Но буду надеяться на лучшее. К тому же, у нас люди живут, в большинстве своём, в более тёплых широтах и полярная ночь, как и полярный день, им незнакомы.

А здесь, похоже, был именно полярный день.

Тропа петляла среди невысоких пологих холмов. Солнце так и не садилось, хотя прошло не меньше двух часов. Стала наваливаться усталость. Странно, как во сне можно чувствовать усталость? Или голод? Или холод? Не тот холод, что леденит душу, а просто понижение температуры. Да, не смотря на быструю ходьбу я стал замерзать и захотелось перекусить. Но останавливаться нельзя. Подозреваю, что я за Полярным кругом и сейчас полярный день. Потому топаю дальше. Да и просто присесть вокруг не на что, а на землю мокро и холодно… Это Север. И что-то мне подсказывает, что суровый русский Север. Я об этом много читал и смотрел видео.

Кода силы были уже на исходе, а бродил я уже почти сутки, и от усталости подкашивались ноги, впереди появились строения. В глазах уже вовсю крутились звездочки от желания хотя бы одного глотка воды. Подойдя к первой попавшейся избе обессилено опустился на завалинку и вытянул ноги. И блаженно заснул. А может потерял сознание.

Очнулся я в кровати и уставился взглядом в потолок из деревянных, неровно измазанных белой известью досок. Вспомнить, где я, было очень тяжело, мысли путались, перескакивали с одного на другое. Прошлое, настоящее, а может будущее? Почему я? Почему именно сюда? Какой сейчас год или даже век?

В комнату кто-то зашёл. Были слышны шаркающие шаги и тихое позвякивание чего-то металлического. Я решил помолчать и послушать, вдруг ситуация прояснится. Что-то шуршало, шипело, иногда доносились тихие стуки. Недалеко от меня, прямо на стене, в углу висели портреты каких-то похожих друг на друга людей. Картины были написаны масляной краской не на холсте, как обычно, а прямо на деревянных досках. Под картинами висела маленькая баночка с зажжённым внутри настоящим огоньком, который трепетал на сквозняке. Тягостно шли минуты. Когда моё терпение почти кончилось вдруг раздались слова, сказанные приглушённым женским голосом: