Взгляд зацепился за нацарапанные на боковой стенке сейфе слова. С трудом разбирая в свете лампы буквы я читал: «2-я рота 1-я бригада ополчения. Иванов С. В. — жив»; «Боже милостив, спаси мне грешному»; «Бей фашистских оккупантов!». И поверх всех надписей большими буквами «Гитлер капут!». Нащупав на полу какой-то гвоздь я тоже написал в самом верху, насколько мог дотянуться рукой: «Здесь был Март».

— Так. Санитары, вот этого, этого и в конце ещё троих забирайте и в полуторку. Быстро, у нас десять минут всего на погрузку и машины по дороге жизни на Ладогу пойдут. Да укройте их хорошо, мороз крепкий. — раздался строгий женский голос. Меня подняли и, довольно сильно тряхнув, куда-то понесли. Сознание соскользнуло в спасительную темноту…

Вокруг снова светило солнце. Но меня это совершенно не радовало. Тело было настолько окоченевшим, что встать с парковой скамейки я смог только через полчаса.

— Это же Ленинград!!! Блокада Ленинграда!!! — озарило меня. Середина двадцатого века. Одна из самых заметных и трагических страниц Второй Мировой.

Глава 15

У памяти свои законы. Часть 2

Весь следующий день Анна размышляла об услышанном и прочитанном. И в тире, и в спортивном зале, во время тренировки по рукопашному, и в столовой.

— Что-то ты в последнее время как сама не своя. Хандришь. — сказал Анне Айвор, подсев к ней за столик во время обеда.

— Да, навалилось тут… И Март в последнее время вспоминается. Иногда даже кажется, что он меня зовёт по имени. — ответила Анна.

— В отпуск тебе пора. — участливо сказал заместитель.

— Пора. Завтра иду. А потом, говорят, меня в штаб хотят перевести.

— Усидишь ты в штабе, как же!

— Знаешь, у меня такое чувство, как будто от меня что-то ускользает. Что-то важное, без которого не понять, что происходит. Старею, наверное. — усмехнулась Анна.

— А что происходит? Кроме того, что тебе твой муж чуть ли не на яву видится?

— Да я сама не пойму, в том-то и дело! И история, как оказалось, давняя.

И Анна рассказала ему все последние события.

— Дела. — покрутил головой Айвор.

— И вот кому всё это нужно?

— Значит — надо выяснить — кому. — прихлопнул по столу ладонью Айвор.

— Будет чем в отпуске заняться. — снова усмехнулась Анна.

Отряд на Земле дислоцировался в Тайцах, так что на службу и со службы Анна обычно ходила пешком. А вернее — устраивала себе пробежку. На бегу легче думалось. Вот и сейчас, после поверки Анна надвинула пониже капюшон форменной куртки, потому что опять начался дождь и потрусила к дому.

Кафон. — всплыло в памяти. Ну да. Экспедиция Кафона, пропавшая… стоп! А пропал он аккурат в то же самое время, когда мы с матерью были на Зэду. И пропал в том же самом секторе. Экспедицией этой очень Эпштейн интересовался. А вот мнемоника, у которого на инфочипе была вся информация, я тогда упустила. Правда, не по своей вине, но всё равно. А что Кафона понесло на Зэду? Тогда этот вопрос так и остался без ответа.

Потом мы отправились на болота, чтобы найти пропавший город древней цивилизации, жившей на Гамме-249 до прихода земных колонистов. И тоже безрезультатно. Зато нашли сестру Марта с детишками.

Бедняга Март! У него от пережитого нервный срыв случился и он ослеп. Тогда Гиора и отправил его на Землю, в Островной Центр. И меня туда же, чуть ли не насильно.

К Марту действительно вернулось зрение и меньше чем за месяц он почти пришёл в норму. И тогда я попросту сбежала. Я совершенно ни о чём не думала тогда. Просто — посчитала, что моя миссия окончена и всё. А что он тогда чувствовал — об этом я даже не задумывалась.

Отряд Малинина всё ещё базировался на Гамме-249, но по прибытию в расположение Анка узнала, что её прикомандировали к Гиоре кем-то вроде офицера по особым поручениям. Для начала пришлось вернуться на Землю, а потом ещё месяц она моталась туда и сюда по разным местам — то на Маиси, то на Эльдорию, то ещё куда-то. Всё это её откровенно тяготило. Анке хотелось обратно в отряд. Но Гиора ещё долго не отпускал её от себя.

… Анка сама не знала, зачем она летит. Спроси её — она не смогла бы ответить на этот вопрос. Просто однажды сказала, что ей надо отлучиться кое-куда. Ей не стали задавать лишних вопросов. Эпштейн только спросил — надолго ли она.

— Недели на две.

И отпустили её на удивление легко. Попросили только рапорт об отпуске.

— На обратном пути подберём тебя на Зете. — сказал Хижняк.

— Идёт.

Она высадилась с «Адмирала Колчака» на Мезруре — небольшой транзитной станции. Там Анка легко нашла кхамианский «дальнобой», летевший в нужную сторону. Анке не впервой было путешествовать «автостопом по галактике». Оттуда же, с Мезрура, она отправила короткое сообщение.

Кхамианцы довезли её до Веги. Это была небольшая орбитальная база на орбите Счастья Человечества. Она по-прежнему функционировала и оттуда регулярно летали челноки на планету. С Веги Анка отправила второе сообщение. И на этот раз ей ответили. Ответ был короткий, всего из одного слова: «Встречаю.»

Пассажиров в салоне «челнока» было немного — в основном военные-земляне и несколько местных рабочих. Досмотр Анка прошла быстро и вышла в зал. Вещей у неё было совсем мало — только небольшая сумка. Она остановилась посреди зала, пытаясь осмотреться и тут же её окликнули по имени. И в следующую секунду она увидела Марта. Тот шёл через негустую толпу в её сторону. И Анка поняла, глядя на него, что он изменился. Только не могла понять — как. Он всё ещё донашивал свою старую форму — тёмно-зелёную рубаху со споротыми нашивками и такие же штаны. Только на плечи у него был накинут, не надевая в рукава, армейский бушлат, которые обычно носили российские военные. Анка махнула ему рукой. Он почти подбежал к ней, сгрёб в охапку, прижал к себе и зарылся лицом в её волосы.

— Кто ко мне прилетел…- прошептал он.

От него пахло пивом и дешёвыми сигаретами. Это было странно — раньше он, вроде бы, не курил.

Анка слегка отстранилась, пытаясь его рассмотреть получше. Он действительно изменился за эти полгода, что они не виделись. Лицо стало другим — обветренным и небритым. И ещё — на нём отпечаталась какая-то бесконечная, нечеловеческая усталость…

— Ты надолго? — спросил он с какими-то странными интонациями- неуверенности и страха, что вот она сейчас развернётся — и уйдёт.

— Недели на две. Или что-то вроде.

— Ну пусть так. — согласился он.

— Ты изменился.

— Постарел?

— Скорее — устал.

— Это ерунда…

— Мы так и будем тут стоять?

— Нет, конечно. Пойдём. У меня там машина.

Они пошли к стоянке.

В этом полушарии планеты теперь была зима. Такая же, как в Петербурге — слякотно-гнилая. Машина у него оказалась довольно обшарпанного вида флаером, к тому же несусветно грязным. На борту его кто-то написал по-русски сакраментальную фразу:" Помой меня, я вся чешусь".

— Ты б её и вправду — помыл бы. — не удержалась Анка, — Вон чего пишут.

— У меня трудности с кириллицей. — ответил Март, сдаваясь назад и разворачиваясь, — А машина, на самом деле — зверь.

— А мы куда?

— Километрах в двадцати от базы есть старый заброшенный рыбачий посёлок. Я теперь там живу. Это на самом берегу. Я море люблю.

Он взял с приборной доски пачку сигарет и зажигалку.

— Ты не против?

— Дыми.

Он щёлкнул зажигалкой.

— А ты где сейчас? Ну, в смысле — чем занимаешься? — спросила она.

Март несколько раз жадно затянулся, пуская дым в приоткрытое окно.