— Это Жуддин Тайонайон-Май. Начальник Личной охраны Императора. По совместительству — шеф Тайной Полиции. Тип хитрый, умный, скользкий. Но при этом лично предан правящей фамилии. Его род служит в охране императора уже несколько поколений. — пояснил фон Кутченбах, — Что вам нужно знать о новом императоре — этот тип, Аолий, своему гарему, а он у него довольно большой — внимания уделяет больше, чем государственным делам. Так что Аолий устраивает очень многих. И в первую очередь Жуддина, который будет, скорее всего, править от его имени. Кроме Жуддина при дворе есть ещё несколько персон, которые будут поддерживать нового императора и играть в команде Жуддина. Но в основном все дела решаются в Тихом Приюте. Вот ещё один. Посмотрите. Этот предпочитает весьма юных девочек. Тоже особа приближённая к Аолию А этот, как разнообразие — мальчиков. Словом — Илуоанский двор, да и вообще — вся рмаркритская аристократия — тот ещё зоопарк.

— Туда можно попасть, в приют этот? — спросил Макнамара.

— Насколько мне известно — таких случаев не было. — ответил фон Кутченбах, — Я к чему это вам всё рассказываю. Дело в том, что пару месяцев назад наш Паверс напал на след интересующей нас особы. Вроде бы как она была даже замечена на Илуо. Ну и, кроме этого, бонусом, так сказать — пощупайте там обстановку. Чем этот Аолий дышит. И каковы его предпочтения. Наши полевики, разумеется, там тоже есть, но контактировать с ними только в самом крайнем случае.

* * *

— Что-то На-Ла по коридору бродит. Наверное, есть хочет, — заметил Рек, — Пойду дам ей что-нибудь, пока она не передумала.

На-Ла вернулась к компьютеру и снова принялась возиться с ним. На «Медузе» наводили последний лоск. Ремонт двигателей завершили даже раньше срока, и теперь команда спешно приводила корабль в порядок. Повсюду валялись мотки проводов, футляры от точных приборов, а так же сами приборы, инструменты и всякий мелкий мусор.

Да, Аолий сделал им царский подарок, оплатив ремонт. Но отнюдь не из благодарности, о чём наивные братья даже не догадывались.

Приглашение, разумеется, было передано через Гвидо Паверса, который, как всегда, начал издалека:

— Рад тебя видеть, Рек. Как ваш корабль? Ремонт закончили?

— Почти. Остались мелочи. Спасибо тебе за помощь.

— Ерунда. Это вам обязаны многим. Император Аолий приглашает вас нанести ему визит.

— Император?

— Да. Коронация состоялась две недели назад.

— Здорово, — согласился Рек. — Но неожиданно. А как император объяснит, зачем он нас позвал? Мы, разумеется, принимаем приглашение.

— Это хорошо, — сказал Гвидо, — император объявил, что вы оказали ему очень большую услугу. А у рмаркритов не принято переспрашивать: «Что это за услуга?». Достаточно слов императора.

— Ну, тогда другое дело, — милостиво согласился Рек.

* **

Но вместо праздника Дагварды попали прямиком на похороны. Совершенно убитый и потерянный Гвидо, на котором буквально лица не было, сообщил, что накануне в Тихом Приюте умерла Елеань. Служанка, которую Елеань взяла с собой, отправляясь в Приют, на ночь уходила домой, а утром, когда вернулась, обнаружила госпожу лежащей на полу мёртвой. Смерть Елеань была странной и необычной. Дом Гвидо моментально наполнился скорбящими родственниками жены, слетевшимися со всех концов планеты, чтобы выразить свою скорбь и сочувствие несчастному вдовцу. Целыми днями напролёт эта орава с воплями таскалась по дому, завывая на разные голоса:

— О, Елеань! О, Елеань! Ты покинула нас!

Гвидо в очередной раз проклял себя за то, что поселился на этой планете, толком не изучив её обычаев.

— Идиотский обычай. — ворчал Большеносый, — Почему я не додумался раньше — можно было бы поселиться на Земле, или на другой планете Содружества. И Елеань не пришлось бы уходить в этот проклятый Приют…

Умная мысль, как всегда, пришла с большим опозданием.

И, словно в ответ на его мысли вслух, — хор скорбящих родственников грянул с новой силой:

О, Елеань! Ты была украшением дома!

Сокровищем сокровищ

Пленяющим взоры и сердца!

О, Елеань!

Зачем ты так рано покинула нас?

Оставив скорбеть безнадёжно!

О, Елеань!

— И как долго это будет продолжаться? — спросил Датч.

— Что именно?

— Долго этот табун здесь пастись намерен? — уточнил Рек, — Горе, как я заметил, не сильно влияет на их аппетит. Жрут твои скорбящие отменно.

— Такова традиция. Мы прибыли скорбеть по Елеань, которую все искренне любили… — ответил Самый Старший Скорбящий Родственник, которому Гвидо перевёл вопрос Дагвардов.

— При её жизни я этого не замечал. И как долго вы будете здесь устраивать свои спевки? — поинтересовался Гвидо с плохо скрытым сарказмом.

— Траур по безвременно умершим у нас продолжается до пяти лет. А потом — мы найдём тебе новую жену, чтобы ты смог утешиться! — ответил Родственник совершенно серьёзно. Гвидо схватился за голову и сполз на пол по стенке. Толпа скорбящих родственников подхватила его и повлекла по коридору, завывая громче прежнего:

— О, Елеань! Твоя смерть истерзала несчастного вдовца!

Тем не менее, во дворец всем троим предстояло явиться. Траур трауром, но визит во дворец — это святое.

Макнамара с Громовым, прибывшие на Илуо раньше Дагвардов, якобы для освещения в прессе церемонии коронации и для написания цикла статей о планете, а на самом деле для встречи с Гвидо, теперь, из-за смерти Елеань, маялись без дела. Попасть в дом Паверса не привлекая внимания многочисленных скорбящих родственников они не могли. Да, с точки зрения илуоанских правил хорошего тона — это было немыслимо. На период траура — никакой общественной и светской жизни! Так что встреча с представителями прессы была отложена на неопределённый срок. Оставалось только ждать момента, когда Паверс сможет вырваться из заточения в четырёх стенах и подловить его за пределами скорбной обители, в которую превратился его дом.

* * *

Рек поднял послушную машину чуть выше и прибавлял скорость до тех пор, пока указатель не дотянулся до максимальной отметки. Затем бросил флаер в крутой вираж, огибая холм.

— Отлично! — похвалил он своего нового «металлического друга», — А что ты ещё можешь?

— Принц так и сказал — выбирайте любой? — спросила На-Ла.

— Именно так и сказал! Ты б видела его гараж! Он с юности увлекается техникой!

— А чем сильнее — техникой, или женщинами? Свой гарем он вам не показывал? Выбрать не предлагал?

— На-Ла! Как ты можешь так говорить⁈

— А что? Вот тот военный, как его — Малинин…

— Пусть это будет на его совести.

— Но ведь как-то принцу же подсунули эту бумагу! — не сдавалась На-Ла, — Гвидо говорил, что не смог выяснить — как. Значит — есть что скрывать. А раз есть что скрывать — значит, без бабья не обошлось! Вы же, люди, сами говорите — «шерше ля фам!»

— На-Ла!

— Что? — На-Ла была сама невинность.

— Не хочу говорить про это.

— Какие мы фильдеперсовые!

— А это от кого услышала?

— От них же.

— От кого — от них?

— От Малинина и этого… смешной такой… Жим? Джим? А! Джинн!

Рек перекосился, как лимон разжевал.

А ты, разумеется, не растерялся и собрался весь гараж уволочь. Если б смог и если б Датч не вмешался. Как там у вас, людей — пустили козла в огород? Эльдориане говорят — забрался марто в птичник.

Марто — зверёк, водящийся на Эльдории. Что-то вроде куницы, или соболя.

Рек снова скривился, но промолчал.Вместо этого он заставил машину крутануть «бочку», после двинул штурвал вперёд, нырнул к земле и помчался над самой поверхностью спокойного озера. Чуткий указатель высоты предупредил об опасности. Он чуть приподнял послушную машину, завалил на бок, проскальзывая между двух небольших холмов. И вырвался на абсолютно ровную долину. Взлетел, сбросив скорость и разворачивая флаер. Насколько хватало взгляда — впереди, слева, справа — тянулась серебристая трава. И вода. Озёра. Дорога извивалась и ветвилась, петляя от озера к озеру. Рек взлетел ещё чуть выше, расслабившись и правя одной рукой.