Поэтому заходят через руководящую и направляющую силу советского общества в нашем торге.
Приходится Валентине поднимать свой солидный зад и самой душить всех строптивых комсомолок, пока они не выделят мне кто по рублю, кто по рубль двадцать. Я собираю взносы, добавляю от себя, но пока никуда их не несу, так как плотно занят на Спартакиаде. Подождут они там в райкоме, а то как-то слишком много стали понимать о себе.
Второй мой соперник оказался настоящим корейцем, я как увидел фамилию Ким напротив своей, сразу начал искать похожего по внешности парня в соседнем зале. И нашел около груши. Какой-то крепыш с головой муравья-воина, реально такой здоровенной и похожей на большой цилиндр, лупит бедную грушу так, что она аж до потолка подлетает. И явно видно, что он кореец, потенциально несгибаемый воин товарища Ким Ир Сена.
Тут наши парни, все уже повылетавшие, опять посмотрели на меня с заметной жалостью, настолько могучим и непробиваемым выглядим кореец.
— Ну, посмотрим, — пожал я плечами.
Есть у меня давно выработанное знание про работу с грушей. Тот, кто сильно бьет ее и заставляет летать на тросе — обычно начинающий боксер. Опытный уже знает, что удар нужно фиксировать в легкое касание на груше, а не пытаться еще и толкнуть ее подальше, растрачивая зря силы и время.
Так что я спокойно размялся и вышел на ринг, готовясь сурово рубиться. Однако и этот воин оказался начинающим, как только я хладнокровно поджал его и начал раздергивать с большим мастерством, сразу же поплыл и просто не понимает, что нужно делать.
— Наверно выиграл в рубке у такого же новичка или даже двоих, поэтому и оказался здесь, — понял я, успокаиваясь.
Про него самого мне ничего не известно, так что тоже может оказаться владельцем могучей плюхи, но с ним я отработал пожестче. Постоянно встречал сильными ударами, даже отсчитали парню разок нокдаун, когда я хорошо приложился с левой руки куда-то в область виска и корейца заметно шатнуло вперед.
У юношей нокдауны считают при любом возможном случае в СССР, все рефери так себя ведут, что обязаны присматривать за здоровьем советских подростков.
Это вам не какой-нибудь дикий капитализм, где все время звучит один лозунг: — Убей! Убей! Убей!
Совсем он мне никакого сопротивления оказать не смог, поэтому мне так же подняли руку.
— Завтра полуфиналы! — радостно бросил тренер, который вообще не ожидал такой легкой победы. — Не опаздывай на взвешивание!
Один я у него остался в строю, больше до полуфиналов никто из наших не дошел. И в боксе он ни хрена не понимает, конечно.
Так что на следующий день я снова не бегу сдавать взносы на Огородникова мимо гнезда продажной любви и заграничного разврата, а к обеду еду на Конюшню взвешиваться.
Потом недолгое ожидание, боев по списку стало заметно меньше и мне пора выходить. Попался мне парень повыше меня, с длинными руками, довольно тощий. Но оказался хорошо обучен, мне начало прилетать через руку по голове, пока я не подстроился к его тактике. Пришлось серьезно поддавить и постоянно биться на средней дистанции, как только он от меня отрывается, так снова накидывает очень даже умело.
Такой же левша, как и я, кстати и тоже перворазрядник.
В перерыве секундант, парень со стороны, подсказал, что соперник и правда хорошо кидает переднюю руку, а вот заднюю почти не использует.
— Ладно, пора его реально побить, — решаю я про себя.
Видно, что жесткого удара у противника нет, поэтому можно наплевать на его тычки и почаще пускать в ход свою левую. Я выложился за раунд, как следует, несколько моих четких попаданий слева сбили активность у парня и дали мне преимущество.
Но в третьем раунде я обнаружил, что тоже здорово вымахался, руки налились свинцом сразу после начала боя, хорошо, что соперник тоже не выказывает особой активности, так и допрыгали до сигнала гонга.
В этот раз судьи солидно по времени посовещались, хотя я выиграл по-моему мнению, конечно, в одни ворота, руку опять подняли мне.
Тренер даже обнял меня на радостях, а остальные наши парни с «Локомотива» уважительно поздравили и сказали, что на финал придут обязательно.
— Отлично, задание выполнено, теперь можно о первенстве города подумать, — размышляю я, умываясь в туалете.
— Только не готов я к серьезным боям еще, всего два раунда и уже силенки полностью закончились. Противник был не очень сильный, но издалека хорошо меня встречал. Эти три летних месяца нужно серьезно заниматься, чтобы чего-то добиться на первенстве города.
Зачем это нужно такому успешному по жизни парню?
Ну, хочу солидный значок «Мастер спорта СССР» на лацкан и знаю будущее города, когда хозяевами его улиц станут такие же спортсмены. Неплохо бы их немного знать, чтобы решать вопросы, хоть я и не собираюсь вступать в преступные сообщества.
Да и так мне нужно качаться в зале, чтобы не приставили и не лезли, просто накачивать мышцы и набирать вес.
Но просто увешиваться мясом не нужно, требуется постоянно скоростная работа.
На финал приехал пораньше, своего соперника я вчера посмотрел, он боксировал после моего боя, хороший КМС, техничный и обученный. Просто мне не будет, можно и проиграть, если не удивить его как следует.
Если дать ему прыгать, как он сам захочет, то парень добьется своего к концу боя, когда я выдохнусь. Он-то готов явно лучше меня, наверняка, что весь год плотно тренировался, за полтора месяца тренировок, да еще с перерывами, форму оптимальную даже близко не нагонишь.
До этого я два боя вел себя очень осторожно, держал против новичков дистанцию, в третьем соперник не сильно уступал мне в технике, но не имел в арсенале сильного удара.
У противника по финалу удар есть, однако все четыре предыдущих боя он выиграл по очкам, без нокдаунов и тем более, что без нокаутов. Перескакал всех на классе, даже в последнем бою, но оказался мастеровитее тоже неплохо обученного соперника.
Значит, силовой бокс — это его не слабое, но не самое сильное, место. Придется рассчитывать на силенку в моих руках раунда на полтора, не больше
Поэтому я сразу повел сплошное наступление, пропускаю встречные, но и сам раз за разом достаю парня из питерского ПТУ из Сосновой Поляны. Пытаюсь перебить его именно тяжелыми ударами, выбрасываю пару-тройку, а потом по примеру профи начинаю на нем висеть всем телом. Использую откровенный грязный бокс, только что ноги не подгибаю.
Судья нас постоянно разводит, но видно, что не понимает еще моей тактики, не смотрел свежие бои ни «Бар кнейл», ни просто профессиональный бокс.
А вот тренер соперника уже орет громко, чтобы подопечный стряхивал меня, уже что-то понял, что я веду себя совсем не так, как они рассчитывали. Что не даю себя переиграть на дистанции, а решил рискнуть всем и сразу.
Но это он в перерыве может донести мою грязноватую тактику до сознания своего подопечного, а сейчас тот заметно растерян, когда пропускает тяжелые удары и не понимает, что делать дальше.
Только сильно никак приложиться не могу, тяжелые перчатки не дают такой возможности, а противник не никак подставляется. Придется использовать приемы из арсенала моего первого соперника, что я и делаю раз за разом.
И тут мне хорошо повезло, я кинул так же из-за спины левую руку, она крепко приложилась по правой стороне головы соперника. Тот немного поплыл, и я успел еще два раза так же тяжело попасть по нему, после чего парень взял колено.
— Ур-ра! Сработала моя тактика! Добил все-таки до нокдауна! — радуюсь я про себя, потому что с таким напором уже начал выдыхаться.
После того, как ему отсчитали, он ловко поднялся, я понял, что противник не очень сильно потрясен. Впрочем, тут и гонг прозвенел, заканчивая первый раунд, мы разошлись по своим углам.
— Первый я явно выиграл. Вот что дальше делать? — спрашиваю я себя, глядя, как тренер соперника размахивает над ним полотенцем и что-то очень яростно прямо кричит на ухо.
Очень уж он не готов мириться с поражением, наверняка знает, что я не вытяну в таком темпе не только три, но и полтора раунда. Смотрел ведь все бои потенциальных соперников и видел точно, как я сдох в полуфинале.
