Стенка на стенку, людей много, Кеша пока в общей массе, не слышит, о чем там говорят заводилы, но затеряться в толпе не дадут, с одной стороны от него Феликс, с другой Коля, они все видят, все замечают.

— Нормально, брат? — Коля толкнул его в бок.

— Понеслась! — заорал Феликс.

Толпа с ревом хлынула на толпу, очень скоро Кешу вынесло на здоровяка с ирокезом и в косухе с заклепками. Насколько он знал, кожанки с заклепками носят металлисты, рокеры, а ирокезы — панки. Может ли панк быть еще и металлистом? Этот вопрос мелькнул одновременно с цепью перед глазами.

Джиу-джитсу — убойный симбиоз из ударной и бросковой техники, Фомич учил и тому и другому. Кеша нырнул под ударную руку, встал на колено, обхватив руками обе ноги противника. Прижался, плечом вытолкнул таз, лишив здоровяка опоры, свалил его на спину. Проход в две ноги удался, кастет при этом удержался на пальцах, но, прежде чем ударить, Кеша глянул по сторонам и увидел усато-бородатого длинноволосика с лентой вокруг лба. Хипарь размахивался, двумя руками собираясь ударить Колю по горбу, а тот махался, не замечая со спины опасности. Кеша оторвался от панка, ногой ударил хипаря и тут же схлестнулся с рокером, поставил блок, сгладив пропущенный удар, ответил…

Кто-то крикнул: «Менты!», обычно все на этом и заканчивалась, но только не сегодня. Менты пытались рассечь толпу, в чем-то это им удавалось, но драка все равно продолжалась. Пока не закончилась. Вничью.

Как-то вяло все закончилось, Кеша от усталости едва держался на ногах, и неформалы выбились из сил. Кто-то крикнул — все, толпа стала расходиться, снова появились менты, на этот раз Кеша побежал. Потому что побежали все. И бежали так, как будто опаздывали на последнюю электричку. И ведь успели на нее.

Двери уже закрылись, электричка тронулась с места, стала набирать ход, но кто-то дернул стоп-кран. Кондукторы не возмущались, милиция не вмешивалась, видно же, что братва на пределе, одно неосторожное слово — на части порвут. Только завтра фамилию спросят. Когда злость уляжется.

— А ты ничего, пацан! — подмигнул Кеше Коля, или просто Кирпич.

Фингал у него на оба глаза разливается, нос разодран, губа разбита, но кости целы, словом, повезло.

— Круто ты панка сбросил! — Феликс по-свойски хлопнул Кешу по плечу.

И ему досталось, но из боя он также вышел на своих двоих, хоть и придется нанести визит к стоматологу. Как минимум один резец навылет, придется вставлять.

— Эй, братва, давай к нам! — донеслось с соседней скамьи.

— А-а, сто шестнадцатый квартал!

Кеша не знал, откуда взялась водка, но отказываться от выпивки никто не стал. В особых случаях сухой закон побоку.

Домой он вернулся в третьем часу ночи, тихонько открыл дверь, но незаметно проскользнуть в свою комнату не удалось, на пути встал Бородулин. В майке и полосатых пижамных штанах он выглядел комично, но Кеша даже не улыбнулся.

— Это что такое? — Бородулин смотрел на него, как на Бармалея из мультика.

И не зря. Кеша не смотрел на себя в зеркало, но представлял, насколько ужасно выглядит. Фингал у него всего на один глаз, нос всего лишь припух, рассечения нет, губа разбита, шишка на скуле, ссадина на подбородке. И это еще не все. Пыжиковая шапка на голове, сам Отшельник сказал такую надеть, какая-никакая защита от дубинки, телогрейка, штаны в клетку, это уже как отличительный знак, чтобы не отхватить от своих.

— Ты дрался? Где? — строго смотрел Эдуард Васильевич.

Кеша молчал. Неважно, с кем и где он дрался, все равно достанется. А разговор может закончиться изгнанием.

— Ты хоть понимаешь, что я ответственный партийный работник! Ты хоть понимаешь, что ты меня подставляешь!

Кеша кивнул. Да, он все понимает, но ничего не может с собой поделать. Братва попросила, как он мог отказать?

— Думаю, ты знаешь, что тебе нужно завтра сделать!

— Мне бы сейчас поспать, устал очень… А завтра уеду.

— Завтра. Уедешь. Сам!

Заступиться за Кешу могла мама, но за спиной Бородулина появилась Агния, в шелковом халатике под японское кимоно.

— Папа, ну что ты такое говоришь? — обняв отца за плечи, тихо, в ухо сказала она. — Мальчик провожал девочку, а на районах не спокойно. На кого нарвался, Кеша?

— Ну-у…

— С Ленкой нормально все?

— Нормально, — кивнул Кеша, глядя на девушку в ожидании подвоха.

Не понимал он, зачем Агния подкладывает под него свою подружку. Или на самом деле хочет прикрыть, или задумала какую-то пакость, от нее всего можно ждать.

— Ленка, Ленка… — задумался, вспоминая, Бородулин.

— Подружка моя.

— Так она же в десятом…

— А любви все возрасты покорны!

Эдуард Васильевич пожал плечами, с подозрением посмотрел на Кешу, затем перевел взгляд на дочь и, указав ей на дверь, скрылся в спальне.

— С Колей что? — по-свойски шепотом спросила она.

— У меня один! — улыбнулся он, показав на синяк под глазом. — У него два!

— Может, холодное приложить?

— Коле?

— Тебе!

— Да поздно уже.

Дверь открылась, из спальни вышла мама, Агния, косо глянув на нее, закрыла за собой дверь.

Мама морали читать не стала, отправила Кешу в ванную, а когда он вышел, открыла склянку с зеленкой.

— Спирт давай! — качнул он головой.

Зеленкой сыпь всякую на лице мажут, корь, ветрянку, пацаны прикалываться будут, если увидят, назовут сифозным, а оно ему надо?

— Внутрь? — с упреком спросила она.

— Больше не буду! — чувствуя себя героем, пообещал он.

Правила в конторе Отшельника простые и понятные, будь человеком, готовься к труду и обороне, своих не бросай, не обижай и не сдавай, уважай старших, на улице не беспредельничай, силу против слабых не применяй. А «не верь, не бойся, не проси, лохи и телки — не люди, общак — дело святое» — это все для гопоты, для хулиганских контор, которых в Люберцах немало. Но Кеша попал к спортсменам, его дело вести себя нормально и качаться. Впрочем, и общак у конторы есть, но пополняют его не поборами и грабежами, а своим горбом. У Отшельника договоры с товарной станцией, раз-два в неделю, хочешь не хочешь, пацаны едут разгружать вагоны, одну часть берут себе, другую в кассу взаимопомощи. Впрочем, Кеше это пока не грозит, Отшельник берет в дело только накачанных пацанов, а Кеша пока еще глиста. К счастью, это погоняло за ним не закрепилось. И уже можно не бояться. Он показал себя, теперь его будут уважать. Если, конечно, он где-нибудь не накосячит.

Сам Вадим Тростин снизошел до новичка. Подошел, с деловым видом снял с Кеши солнцезащитные очки и с чувством превосходства посмотрел в глаза.

Квадратное лицо, прямые брови, четко очерченный нос, жесткая линия рта, волевой подбородок, спортивная фигура, спина прямая, походка пружинистая. И одевался Вадим под стать своей внешности, костюмчик хорошо пошит, сидит еще лучше. Ему все к лицу. Это на Кеше пиджак мешком висит. Вторую неделю уже качается, вчера ходил, а плечи еще уже стали. А может, это пиджак растянулся, сукно дешевое, неважного качества. И во внешности он сильно проигрывал Вадиму, сколько ни смотри на себя в зеркало, ни разу не красавчик. А еще фингал под глазом, спасибо Агнии, очки солнцезащитные подогнала, у отца взяла, надо вернуть. С носа опухоль сошла, а со скулы нет. Вчера Кеша весь день отлеживался, в школу не пошел, а шишка если сдулась, то совсем чуть-чуть. Ссадину на подбородке Агния запудрила, а с шишкой справиться не смогла.

— Ну и что это? — важно спросил Вадим, пальцем касаясь своего глаза.

— На себе не показывают, плохая примета, — усмехнулся Кеша.

Звонок уже прозвенел, все в классе, но математичка все не появляется.

— Зубы не заговаривай!

— На концерт ходили. Металлисты выступали.

— Какие еще металлисты? — скривился Тростин.

— Так махач вчера в Москве был, неформалов гасили! — закивал Серега Валежников.

— У меня брат ходил! — Юля Самосырова смотрела на Кешу, затаив дыхание.