В тот вечер Катерин подписала чеков на девяносто пять тысяч долларов. Бренда отправила их в Лос-Анджелес, но через неделю, когда они снимали в Шартре, пришел факс из банка.

«К сожалению, вынуждены вам сообщить, что для покрытия последних чеков на счетах Катерин Беннет не имеется достаточных сумм. Выплату 47 ООО долларов пришлось приостановить. Пожалуйста, сообщите, что нам делать. С искренним уважением, Генри С. Белвер, управляющий, „Бэнк оф Америка"».

Бренда пришла в ужас. Она хорошо помнила, что Катерин ей говорила, будто Жан-Клод копит деньги и у нее на счетах почти 750 ООО долларов. Почему же из них сейчас почти ничего нет? Что случилось? Пора навестить льва в его логове, решила Бренда. Жан-Клод снял номер в деревенской гостинице и устроил из него свой обычный офис. Бренда явилась без предупреждения и предъявила ему факс.

Он скомкал бумагу в шар и зашвырнул его в угол.

– Кончай это дерьмо, Бренда. Сама знаешь, какие они, эти банки; вероятно, перевели деньги с одного счета Катерин на другой. Тут явная ошибка.

– Я этот банк знаю, Жан-Клод. Мы держим там деньги уже пять лет. Они не ошибаются.

– Так позвони им. Спроси, что они сделали с деньгами Китти.

– Я тебя об этом спрашиваю. Ты у нас финансовый гений, кудесник но части денег. Именно ты контролируешь финансы, и именно тебе Китти полностью доверилась.

– Ну да, и, может, она во мне ошиблась. – В его глазах появился опасный блеск. – Ей, видно, лучше было держаться своих актеров, всяких там клоунов, подонков и наркоманов вроде Джонни.

Его презрение еще больше разозлило Бренду.

– Может, Джонни и пьяница, но он больше мужчина, чем ты вообще можешь мечтать. Теперь слушай меня, Жан-Клод Вальмер, или как там тебя, черт побери, зовут. Я не скажу Китти об исчезновении всех этих денег. Ей и так тяжело приходится, сырая погода, невероятно неудобные костюмы, все это на ней сказывается. Она уже побывала в больнице и дважды на этой неделе грохалась в обморок, кроме того, она волнуется, что у Томми колено никак не заживает. И о Джонни беспокоится. И о том, что неважно выглядит. Благодаря тому, что ты соизволил заявить ей, будто она чересчур толста, она слишком похудела. Черт бы тебя побрал, я не собираюсь сейчас совать ей в нос еще и это дерьмо, так что делай что-нибудь насчет этих денег и быстро, иначе пеняй на себя.

– А что ты можешь сделать? – лениво спросил он, глядя в потолок.

– Расскажу ей все, что знаю.

– И что же ты такого знаешь? – поднял он брови.

– Сам знаешь что. Верни деньги, Жан-Клод, я знаю, их взял ты. Если ты вернешь их на счет, я не скажу Китти ни об этом, ни о том, что я знаю про тебя и эту рыженькую, уж поверь мне.

Она перекрестила пальцы за спиной. Она определенно скажет Китти, но только после окончания съемок.

Жан-Клод откинулся назад в кресле, переплел пальцы и некоторое время презрительно смотрел на Бренду. Потом сказал:

– Ладно, Бренда, я обо всем позабочусь. Поговорю с банком. Здесь определенно какая-то компьютерная ошибка. По-видимому, часть ее денег случайно перевели с ее счета на мой. Да, я уверен, что именно так оно и случилось.

– Да, очевидно, так оно и случилось. – Бренда постаралась не перебарщивать с сарказмом в голосе и улыбнулась ему насколько сумела по-дружески. – Тогда я пошла на съемочную площадку. Ты собираешься почтить нас сегодня своим присутствием?

– Нет, у меня слишком много дел. – Он развернулся вместе с креслом, оказавшись к ней спиной. – Я с Китти встречусь вечером. – И принялся отстукивать что-то на компьютере, давая ей понять, что аудиенция закончилась.

Приехал загорелый и довольный Томми, чтобы провести две последние недели съемок вместе с Катерин. Он все еще слегка хромал, но гипс скоро должны были снять. Хотя в старинной загородной вилле, где проходили съемки, всегда держалась прохлада, погода стояла, как в тропиках. Томми болтался на съемочной площадке, бегал по музеям, но через два дня стало ясно, что ему скучно. Бренда попросила Катерин разрешить устроить ему гастрономический тур.

– Мы будем объедаться французскими блюдами, так что я, скорее всего, вернусь вдвое толще.

– Но зато какое получишь удовольствие! – заметила Катерин. – Я завидую.

На следующий день Жан-Клод известил Катерин, что у него неожиданно появились срочные дела в Неваде. В тот вечер Катерин ужинала со Стивеном в старом, тускло освещенном ресторанчике в Шартре, где кормили божественно. Туда ходили исключительно французы, туристов не пускали. Стивен все еще возился со сценарием, который получался даже лучше, чем ожидали.

– Ну и как наш золотой мальчик? – Свет свечей отражался в карих глазах Стивена. На этот раз он не надел свои привычные очки, и Катерин заметила, какие у него густые ресницы и какой прямой взгляд. Темные волосы, обычно как попало свисающие на лоб, были зачесаны назад, и выглядел он совсем по-мальчишески, чистым и искренним.

Катерин, размягченной несколькими бокалами «Шато-Лафита», захотелось поговорить по душам.

– Мне иногда кажется, что хуже этого моего брака и быть не может. Беда в том, что Жан-Клод внезапно стал очень скрытным. Он и раньше-то не слишком откровенничал, но теперь он вообще ничего мне не говорит. Как будто у него есть другая жизнь, которую ему хочется полностью отделить от моей.

Ей не хотелось рассказывать ему о последней стычке. Опять по поводу ее денег. Нет, она не могла сказать об этом Стиву, этот груз ей предстоит нести одной. Она отодвинула салат с трюфелями и, нахмурившись, закурила сигарету.

– Он, похоже, и фильмом совсем перестал интересоваться.

– На площадке его не бывает, это уж точно. – Какой же прекрасной выглядела сегодня Катерин, подумал Стивен, и какой печальной.

– Знаю. Иногда мне кажется, что, кроме денег, его ничего не интересует, и уж, во всяком случае, проблемы режиссуры. Господи, не умею я себе мужей выбирать, верно?

– Если один брак не удался, а со вторым не все в порядке, это вовсе не значит, что все безнадежно. Пойди на попятный, Китти, если хочешь. Все ошибаются. Не будь мученицей.

– Я и не мученица, – ответила она. – У меня для этого неподходящий менталитет.

– Может, тебе надо бросить Жан-Клода. Купи ему билет в один конец до Палоокавилля.

– Палоокавилля? Это откуда?

– «На берегу», забыла?

– Ну конечно, как я могла? Он долил ее бокал и сказал:

– Избавься от него, Китти. Подсчитай убытки и начни все сначала. Поверь мне, он тебе не подходит.

– Беда в том, что, несмотря на все его настроения и пороки, мне кажется, я все еще люблю его и понимаю, в чем его проблемы. Там все очень сложно. – Она задумчиво отпила глоток.

– Ну тогда будь всегда начеку и, ради Бога, постарайся не давать ему фору.

– Я стараюсь. Не беспокойся так обо мне, Стив.

«Господи, но почему любовь так слепа»? – подумал Стивен и поднял бокал.

– Мой Бог, ты очаровательна!

– Твоими устами да мед бы пить, дорогой. Оба рассмеялись.

Бренде необходимо было поделиться с кем-нибудь своими подозрениями насчет Жан-Клода, и в конце концов она рассказала Стивену все, что знала и о чем подозревала.

Он не удивился.

– Я всегда считал его прохиндеем и сукиным сыном, а Китти – девушка городская, свиньи никогда вблизи не видела.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным, Стивен? Откуда это?

– «Молодые львы». Хорошая строчка, поганый фильм. И да, я совершенно серьезен, особенно насчет Катерин.

– И что мы можем с ним поделать?

– Прямо сейчас – ничего, – сказал Стив. – Он слишком крепко держит Китти в своих когтях. Пусть закончат фильм, а мы подождем и посмотрим. Если мы ей понадобимся, мы всегда рядом.

Катерин становилась чересчур утомительной, да и выглядела плохо; она начала надоедать Жан-Клоду. Она надоела ему в постели, надоела это ее постоянное беспокойство о своем недоумке-сыне, надоела своими сомнениями, нарциссизмом и постоянными актерскими неврозами, надоела тем, что за ее спиной всегда стояла эта ужасная Бренда. Он знал, что та ненавидит его не меньше, чем он ненавидел ее.