Литмир - Электронная Библиотека

Чуть ещё пройдя на восток, учёный добрался до места встречи с Львом Игнатьевичем даже раньше назначенного времени. «Ну-с, подождем-с», – рассматривая лесную подстилку у себя под ногами, решил Филипп Варламович. Прошло пять минут, и от накатывающей скуки он заворошил дулом ружья влажный мох под ногами. Минул ещё десяток, и учёный, сделав глубокий присед стал рассматривать бегущих по своим делам солдат из муравейника рядом. Когда ноги окончательно затекли, терпение учёного лопнуло. «Ну всё Комаров, я пошел! У меня тут заключительный день охотничьего сезона, между прочим. Финишная прямая, последний рубеж. Возможно, вообще ключевая вылазка моей работы, а он не приходит. Да ведь, главное, мог бы и просто отказаться», – громко ворчал Филипп, пока не дошел до своей охотничьей полянки.

Утром Лев Игнатьевич проснулся с целым букетом последствий прошлой ночи: головной болью, ноющей шеей, гудящей поясницей и жутким запахом изо всех мест. С трудом продрав глаза, учёный первым делом принялся хлопать себя по щекам и для пущего бодрящего эффекта прыгать то на одной, то на другой ноге. Закончив с живительным комплексом процедур, в его голове начали проступать воспоминания о событиях минувших часов. Звонок Иры, обещание Сорокину помочь с охотой, свалившийся вместе с потолком зверь, удавшаяся попытка его поимки и такой обидный факт потери.

«Какой насыщенный вчера был вечер», – подумал полупроснувшийся мужчина и взглянул на часы. Стрелки отчетливо показывали 6:30. «Эх, опоздал», – засуетился он в сборах.

Закинув в рот мятную жвачку и зарядив морилку диэтиловым эфиром, Лев Игнатьевич направился в сторону охотничьих угодий Филиппа Варламовича. Идти до них было не далеко, поэтому полностью смирившийся со своим опозданием, сонный учёный медленно зашагал в восточном направлении.

Добравшись до поляны, ему удалось застать очень интересную картину: Филипп Варламович под песню кукушки бодро приседал с вытянутыми, как струнка, вперед руками.

– Разминаешься, Филипп Варламович? – прокричал Лев, всё ближе подходя к своему собеседнику.

– Да вот чуть спину не потянул, охотясь тут один, – сказал с едва уловимым упреком Филипп, перейдя на наклоны. Комаров успел подметить эту интонацию.

– Сегодня была не ночь, а настоящее сумасшествие, – взбудоражено произнес Игнатьевич. Ему очень хотелось рассказать своему близкому коллеге про существо, но он всеми силами старался не проболтаться. – Я тут опоздал немного…

Внутри Филипп готов был взорваться от такого глубокого пренебрежения их договоренностей и приятельских уз. Но, приглядевшись к Льву получше, тот увидел в его глазах не только усталость, но и глубокое отчаянье. Обнаружив в приветственной улыбке тревожные нотки апатии, Сорокин сразу смягчился и простил своего сердечного друга: «Да ничего. Я уже почти закончил. Если хочешь, присоединяйся».

Лев Игнатьевич взял ружье (без него в тайге просто нельзя, медведям как-никак тоже кушать бывает хочется), покрутил его перед носом и отложил в сторону, вновь заняв руки теперь уже настоящим оружием – ловчим сачком. Филипп Варламович поступил аналогичным образом. Охота началась.

Хоть дичь была не медведь и не кабан, а обычные стрекозы, но менее серьезным от этого факта мероприятие не становилось. Два статных мужчины, два охотника-добытчика, выкрутив на максимум свои рефлексы, приступили к выслеживанию быстрых целей. Движения их были плавны и отточены, дыхание ровное. Глядя со стороны, можно было вполне и забыться: кто это, львы, преследующие свою дичь или всё же два кандидата биологических наук, крадущиеся по цветочной приозерной полянке?

– Так, ведем вот этих, – головой показав нужное направление, тихо скомандовал Филипп, не дав тем самым стрекозам подслушать его план. Коллега лишь слегка кивнул в ответ.

– Загоняем, загоняем! – закричал уже Лев, войдя во вкус сего действа, и двое учёных побежали за ловкими красотками. Экспрессивно взмахивая то одним, то другим сачком, Комаров и Сорокин с головой погрузились в охотничий процесс. – Я взял! Взял! – обрадовался Игнатьевич, аккуратно доставая насекомое из пут.

– О, какой прекрасный экземпляр! Я потом с ней поближе познакомлюсь, – заталкивал в банку стрекозу Филипп, поглядывая на друга. Несмотря на успешную попытку поимки, Лев Игнатьевич всё ещё продолжал выглядеть сильно подавленным. Филипп Варламович, заметя этот странный факт, не мог не поинтересоваться о причинах такой внезапной хандры. – Комаров, что с тобой? Ты так из-за гранта расстроился? Да будет тебе. Я, если что, помогу чем смогу.

– Да нет же, я и забыл вообще про этот грант. Всё в порядке, просто вчера сильно устал, – опустил Лев свой взгляд и начал переминаться с ноги на ногу.

– Ну по тебе видно, что ты, это самое, нервный сегодня какой-то. Письмо не приятное пришло? Опять финны похожую работу выпустили?

– Да нет же, всё как обычно, – произнес Комаров, внутри еле сдерживая порыв рассказать обо всем.

– С Ирой поругался что ли? – ещё раз попробовал догадаться Сорокин.

– Да нет же!

– Ну тогда всё остальное точно фигня, – пошел на хитрость Филипп Варламович, ожидая подробностей от оппонента.

– Не фигня! Ты мне просто не поверишь, что произошло, – выпалил взбудораженный Лев.

– Да поверю, поверю. Рассказывай уже.

– Вчера я новый вид открыл, и даже почти описал. Он на меня с потолка упал, а я его, хоба, и коробкой прижал. Только за интернетом побежал, а он дырку прогрыз и испарился. Но он точно был! Я его даже зарисовал. Размера небольшого, без носа, рта и ушей с четырьмя непонятно чем. Черный, гладкошерстный и неимоверно блестящий, – выдал краткий пересказ Лев, по запросу дополняя его подробностями вчерашней ночи.

– Ты там один эфира нанюхался что ли? Надо будет его у тебя изъять, – недоумевал Филипп.

– Да я абсолютно серьезен! У меня и рисунок его есть, и дыра в коробке. Не сам же я её сделал. Точно! У него ещё шипы были красные на шее. Он их перед прыжком на меня приготовил. Я там вообще чуть не умер, ели увернуться и затолкать его под коробку успел.

– Заметил, что рефлексы у тебя хорошие. Но всё-таки, ну какой пришелец, ты что, с ума сошел?

– Я и не говорил, что он пришелец. Это уже ты сам додумал, а я за твои додумки не отвечаю. Может это мутант какой или вид редкий. Я в этих млекопитающих особо не силен. Да и ты, думаю, тоже, – язвительно буркнул Комаров, как катком прокатившись взглядом по Филиппу Варламовичу.

– Силен не силен, а ты чего с ним один то боролся? Почему никого на помощь не позвал? Тогда и вопросов к тебе никаких бы не было.

– А кого мне звать то? Рядом только Саныч и Палыч. Ты хочешь, чтобы я мигом похоронил своё открытие?

– Да остынь ты немного. Ничего такого я не хочу, просто интересно серьезно разобраться.

– Серьезно разобраться? Да ты просто мне не веришь, смеешься надо мной! Ну ничего, я на твоем месте тоже бы у виска покрутил.

– Да почему не верю то? Мир он, знаешь ли, изведан, да непостижим. Просто есть же этому всему научное объяснение.

Тут в стороне общежития послышался еле уловимый истошный крик, или точнее будет сказать, даже вопль. Учёные мигом переглянулись, в их взглядах читалась всё. Филипп Варламович сразу поверил ранее произнесенным словам Комарова, Лев же Игнатьевич простил своего коллегу за неверие. «Это оно. В общем доме», – подумали они и, синхронно бросив прямо на месте всё оборудование, побежали в сторону звука.

Глава 4

Удивительно, но Дима сегодня проснулся даже не от звона будильника. За два проведенных на станции рабочих сезона, он в конечном итоге научился просыпаться рано. Ещё на первой полевой практике бакалавриата одногруппники вечно смеялись над тем, как удивительно крепко Дима спит, да и ещё и на спине, ни разу не шевельнувшись, прямо как настоящий вампир. Бывало, что во время студенческих кутежей его чуть не принимали за мертвого или коматозного человека, настолько был его сон силен. Однако несколько лет ночных зубрежек вперемешку с веселыми вечеринками сделали своё дело, и Дима трансформировался из человека со стойкой нервной системой и отличным сном в человека обыкновенного.

5
{"b":"913884","o":1}