Но в его жизни было что-то, чего так сильно не хватало.

Теперь, когда он держал Натали в руках, он понял, чего ему не хватало. Ему не хватало пары. Кого-то, с кем можно обниматься и делиться интимными моментами. Конечно, вряд ли это был радостный момент. В прошлом Натали было много боли, но теперь, когда она нашла его, ей не нужно было проходить через это в одиночку. Точно так же, как ему не нужно было идти по жизни теперь одному, когда он нашел ее.

Это было важно.

Это было очень важно. Вот почему он должен был рассказать ей.

Он попал в ловушку. Теперь ему пришлось смириться с тем, что он был тем, кого она поймала. По всему было видно, что он в нее влюбился, это будет больно, и в конце концов, это может просто убить его.

Натали

Натали была поражена тем, что за один короткий день, всего через несколько недель после приезда в Винтерленд, она получила ответ. Она воображала, что ей придется копаться в каком-нибудь старом городском архиве. Она думала, что ей придется лгать.

Слава богу, что ей не пришлось этого делать.

Лгать и выкручиваться было не в ее характере. Она уже сделала это, приехав в Винтерленд под ложным предлогом. Но теперь, когда у нее были ответы, так быстро после приезда, она могла уехать.

Даже здесь, в теплых, сильных объятиях Такера, Натали размышляла о том, чтобы покинуть Винтерленд.

Она могла бы легко найти другую работу в Сан-Диего. Может быть, она уехала бы в другую часть Калифорнии. Может быть, в совершенно другую часть страны… как Аляска.

«А, если я останусь здесь? В Винтерленде?»

Эта мысль поразила ее, как гром среди ясного неба. Полноценный план, подаренный из небытия.

Может быть, это было потому, что она была полностью поглощена Такером. Этот волк-оборотень обнимал ее, пока она плакала о своей бабушке, о своем прошлом, о своем будущем. Он не убежал от нее. Как раз наоборот.

Его сильные руки защищали ее, рисуя успокаивающие узоры вверх и вниз по ее спине, пока он нежно говорил ей, что все будет хорошо. Она хотела ему верить. Боже милостивый, как она хотела ему верить.

За две недели, что она провела в этом арктическом царстве, она научилась любить их сообщество. Она заботилась о Питере и видела, как весь городок собрался вместе, чтобы помочь маленькому, потерявшемуся мальчику.

В большом городе, где она жила, этого не было. Они снова и снова совершали ошибки в отношениях с детьми. Здесь, в замерзшей тундре Аляски, в крошечном городке оборотней Винтерленде, Натали обнаружила чувство единства настолько глубокое, настолько чистое, что это доказывало, что жители не были полностью людьми.

Они были чем-то большим. Чем-то намного лучшим.

Они действительно верили, что для воспитания ребенка нужен целый городок, что им нужно полагаться друг на друга. И они это делали. Они были так далеки от всего, так уединенно жили, что это создало неразрывную связь.

Да, Винтерленд был сообществом, но это было гораздо больше. Винтерленд был большой семьей с тремя отцами, которые заботились об их благе. Теперь концепция трех мэров обрела смысл. Вероятно, это было связано с шифрами оборотней, которые она еще не понимала. Но она хотела этого.

Я собираюсь остаться здесь.

Все было так просто.

Будучи медсестрой, Натали дала обет, взяла на себя обязательство помогать людям. Это было трудно сделать в большой больнице, где пациенты были разделены на владельцев страховых карточек и отсутствие таковых. Здесь это не имело значения. Натали чувствовала себя здесь связанной с чем-то значительным и заряжающим энергией. Не имело значения, что она скучала по песчаным пляжам и теплой воде. В Винтерленде она обрела чувство принадлежности.

Даже если Натали не была оборотнем, она вполне могла бы стать их сиделкой. Конечно, забота о людях-оборотнях должна была быть по-своему интересной.

— Такер? — сказала она, уткнувшись ему в грудь.

— Да, Нат?

— Как думаешь… — она сглотнула. — Теперь, когда ты знаешь, зачем я приехала в Винтерленд, ты отправишь меня прочь?

Он отстранился от нее, но удержал в кольце своих рук.

— Что? — он искренне был потрясен, как будто мысль о том, чтобы отправить ее, причиняла ему сильную боль. — Что ты имеешь в виду? Отправить тебя куда?

— Ну, я приехала, чтобы шпионить за такими как ты. Разве ты не злишься? Разве ты не хочешь, чтобы я уехала? Заменить меня кем-нибудь получше?

Он тихо усмехнулся и поцеловал ее в макушку.

— Никогда так не думай. Будь моя воля, ты бы никогда не покинула Винтерленд. Если бы могло исполниться мое самое сокровенное желание, ты бы навсегда осталась в этом городке. Нет никого лучше.

— Ох. — Это определенно было не то, что она ожидала от него услышать. — Ты не злишься?

— Нет. Если ты, конечно, не собираешься рассказать всему миру о наших секретах? Нарушишь наше спокойствие?

— Я только хочу рассказать своему дедушке. Он должен знать, но с этим придется подождать, пока не придет время. Он не обрадуется услышав, что я, приехав сюда, узнала тоже самое, что и бабушка, но это должно пройти со временем. Как бы тяжело это ни было, я в долгу перед ним. Я в долгу перед ними обоими.

Она повернула к нему лицо, и от того, что Такер выглядел бесконечно заботливым, у нее перехватило дыхание.

— Это действительно нормально, что я здесь останусь?

Такер откинул ее волосы за плечи, прежде чем опустить руки, чтобы развернуть ее лицом к себе.

— Натали, тебе нужно знать еще кое-что. Об оборотнях. Обо мне. Как ты думаешь, ты готова к этому? Возможно, это могло бы объяснить, почему я не злюсь. Почему я хочу, чтобы ты осталась в Винтерленде.

Она кивнула. Любое объяснение, которое он мог бы ей предложить, помогло бы, но в этот момент она ничего так не хотела, как уложить Такера в постель и никогда не покидать хижину. Раствориться в нем и во всем, что он предлагал.

— Прежде чем я скажу тебе, ты должна знать, что ты все равно будешь свободна, ты вольна выбирать и делать все что пожелаешь, хорошо?

Натали не смогла сдержать ухмылки, склонив голову набок с полуулыбкой, искоса посмотрев на него.

— Как загадочно.

Такер тихо рассмеялся.

— Оборотни спариваются на всю жизнь. Не только волки, но и любой вид оборотней. Медведи, как Колин, или песцы, как Сойер. И когда мы встречаем человека, с которым нам суждено быть, которого нам суждено любить вечно, мы понимаем это.

— Ты понимаешь? Типа, с неба падает луч и освящает человека светом?

Он усмехнулся.

— Не совсем, но в некотором роде. Каждый из нас обладает специфическими чувствами, присущими только нашему животному. Даже в моем человеческом обличье у меня удивительно острый слух. Все мои чувства острее, чем у людей. И раны у нас быстрее заживают.

— Понятно. — Это звучало так, как будто он обходил суть вопроса. Какой бы прямолинейной ни была его натура, она знала, что он к чему-то подводит.

— С этими чувствами животное внутри меня узнает нашу пару. Не как луч, а скорее, как… — Такер глубоко вздохнул. Объяснение всего этого явно далось ему с большим трудом, чем он ожидал.

Если бы он не выглядел так мило, борясь, она попыталась бы понять его мысли, чтобы помочь ему. Но его щеки пылали, ноздри раздулись, а глаза сверкали. Словно он хотел снова поглотить ее.

Затем по ее спине пробежала дрожь. Ее кожу покалывало, и она просто знала. Может быть, это не был луч света, спускающийся вниз, чтобы осветить Такера, но было какое-то чувство. Это странное, чудесное покалывание по всему ее телу, которое говорило «да».

— Такер? — прошептала Натали, рискуя тем фактом, что ее чувство значило. — Ты пытаешься сказать мне, что я твоя пара?

Он застыл на долю секунды, прежде чем он опустил плечи.

— Да.

— Я твоя пара, — просто заявила она.

— Ты моя пара, — повторил он. — Как ты догадалась?

Теперь была ее очередь смеяться.

— Ну ты упомянул спаривание на всю жизнь, а затем сразу же начал подбирать слова. Я имею в виду, даже после того, как мы были знакомы друг с другом не так долго, ты привез меня в такую глушь, чтобы узнать меня получше. Это поступок человека, который что-то знает.