– Грустно, – мягко сказал он.

– Да, – судорожно перевела дыхание Изабель. – Может быть, я могла сделать что-нибудь еще, чтобы…

– Ты сделала все возможное, Изабель. Когда женщина рожает, все в руках божьих.

– Да, – согласилась она, опустив глаза. Мокрые ресницы отбросили тень на щеки. – А ведь я презирала ее, Дэллас. Я не хотела, чтобы мой брат на ней женился. Когда ты пришел, чтобы выкрасть ее, я даже обрадовалась.

На ее лице отпечаталось чувство вины и сострадания…

– Я так и не успела сказать ей, что восхищаюсь ее мужеством, когда она вместе с нами бежала из Инверлока, восхищаюсь тем, что она рисковала собой, чтобы спасти сына моего брата. О, боже, я ни разу не сказала ей, что, невзирая на свои вечные страхи, головокружения и предчувствия Мэри сделала Иана счастливым. Он любил ее. И я сожалею, что не могу сказать того же о себе.

– Милая, ты переживаешь о вещах, которые нужно забыть. Смерть Мэри – воля божья, а не твоя.

– Но ее жизнь могла бы быть радостней…

Дэллас в отчаянии посмотрел на Изабель. Он хорошо знал, что значит испытывать чувство вины за то, что сделано, или за то, что не было сделано. Он знал, что вряд ли сможет найти слова утешения.

– Мы похороним Мэри и ребенка в семейном склепе, – сказал он наконец. – Если Макдугаллы захотят…

– Ребенок не умер. Он жив, хотя очень слаб.

Дэллас замигал. Он не предполагал, что ребенок может выжить. На мгновение Дэллас замер, ничего не говоря. Потом до него дошло: это же ребенок его врага. Сын Иана Макдугалла. Дэллас нахмурился.

– Мы отошлем ребенка вместе с няней к Макдугаллу и сообщим, что Мэри Росс умерла при родах.

Изабель высвободилась из его объятий, отступила на шаг назад.

– Малыш слишком слаб, Дэллас. Он погибнет.

– Может быть, это и к лучшему. Дело рук божьих. Ее лаза вспыхнули.

– Я никогда не буду принимать участия в убийстве невинного, в убийстве сына моего брата. У меня такое ощущение, что я стою и смотрю, как ты перерезаешь ему горло.

Пораженный ее словами, Дэллас глухо пробормотал:

– Если этот ребенок вырастет и станет мужчиной, ему уж точно перережут глотку. Разумнее отослать его к родным.

– Нет! Не сейчас. Как ты можешь быть так жесток? Никогда не думала, что ты можешь так поступать, так рассуждать!

– Боже! Не хочешь ли ты сказать, что собираешься оставить ребенка у себя, Изабель?

– Да. До тех пор, пока он не окрепнет и его можно будет отослать к Иану, я буду сама заботиться о нем.

В глазах Изабель сверкала столь знакомая Дэлласу решимость. Он знал, что спорить бесполезно. Мало того, что она не уступит. Она никогда не простит, если с ребенком что-нибудь случится.

– Хорошо, – вымолвил он наконец. – Я найму няню, которая будет ухаживать за младенцем, пока он не подрастет и его можно будет отослать к отцу без особого риска. Но не требуй от меня большего, Изабель, иначе мы поссоримся.

– О большем сейчас я и не мечтаю, Дэллас.

Нет, она не покорилась. Дэллас почувствовал неприязнь, когда его жена направилась в комнату роженицы, откуда сквозь открытую дверь доносился слабый писк новорожденного. Затем дверь затворилась, отделив его от Изабель и от сына Иана Макдугалла. Дэлласу стало стыдно за то, что он возненавидел беспомощное существо.

– Как ребенок?

Изабель бросила на Дэлласа быстрый взгляд.

– Неплохо. С каждым днем он становится все крепче.

– И насколько он крепок?

Она выпрямилась, в глазах появился холодный блеск, когда она встретилась с Дэлласом взглядом. Но он так и не взглянул на колыбель, в которой лежал укутанный в одеяло младенец.

– Еще недостаточно, мой лорд. Дэллас подавил проклятие. Ее тон был ледяным, взгляд – враждебным.

– Оставь его с няней и пойдем, Изабель. Мы так давно не были вместе.

Покачав головой, она пробормотала:

– Он такой пугливый, успокаивается только у меня на руках.

Дэллас не стал напоминать, что она все время возится с ребенком, и что он предоставлен самому себе и находит утешение в вине или мрачных раздумьях. Скучает ли она по нему? Или теперь все ее мысли заняты лишь этим вражеским отродьем, занимающим все ее время?

Пытаясь не выдать своих мыслей, Дэллас не сумел скрыть ревности.

– Черт побери, дорогая, ты предпочитаешь общество писклявого малыша моим объятиям, в которые совсем недавно так стремилась…

– Дэллас, – сказала она, коснувшись рукой его груди, и не отняла руку, когда он сжал ее. – Я понимаю, что ты, вероятно, чувствуешь себя забытым, но ведь детям требуется так много внимания, когда им всего лишь несколько дней или недель от роду.

– И твой муж не имеет права даже на одну ночь с тобой? – спросил он, сильнее сжав ее руку, когда она попыталась вырваться. – Оставь младенца няне, Изабель, и проведи время, которое нам отпущено, со мной.

– Он же дитя, Дэллас, он не может защитить себя. А мать не может одновременно находиться в двух местах…

Уязвленный, он отпустил ее руку.

– Но ты не мать этому ребенку…

Ее нижняя губа задрожала, голос стал глухим.

– Я хорошо знаю это. Но я – единственная, кого узнает этот малыш.

Из колыбели послышался слабый крик, она наклонилась, нежно коснулась одеяла, слегка качнула колыбель.

– Ребенок не останется у нас надолго, Изабель. И тебе будет трудно с ним расстаться, когда наступит время. Не стоит сейчас так убиваться, чтобы потом твое сердце разрывалось на части.

Не отрывая взгляда от колыбели, Изабель выпрямилась. В глазах ее было заметно отчаяние.

– Он такой маленький, беззащитный, Он так от меня зависит. Никто еще так не нуждался во мне, Дэллас. Никогда еще я не испытывала такой сладкой боли, как та, когда держу его на руках.

Она посмотрела на Дэлласа, брови ее сошлись в тонкую полоску.

– Не знаю, почувствую ли когда-либо биение под сердцем собственного ребенка, но когда беру на руки сына Иана, я испытываю чувства, которых никогда не испытывала.

– Вряд ли у тебя родится ребенок, если ты не будешь проводить со мной ночи, – резко сказал он, не в силах сдержать раздражения.

Она потупила голову.

– Как давно мы женаты, Дэллас? Больше года, не правда ли? И мы много раз были вместе, но я так и не зачала.

– Иногда это происходит не сразу. Но это не значит, что ты бесплодна, это не значит, что ты должна усыновить ребенка моего врага и считать его своим.

– Твоего врага? – вспыхнула Изабель.

Дэллас пожалел, что произнес эти слова. Он открыл уже рот, чтобы взять их обратно, однако на него обрушился целый поток обличений.

– Твой враг – это мой брат, Дэллас Макдональд. И если ты думаешь, что я отрекусь от Иана, то глубоко ошибаешься. И я не брошу его ребенка. Если господь не дал мне своих, возможно, он послал мне этого малыша, чтобы заполнить мое сердце.

Дэлласу почудилось, что в него бросили камень. Несколько минут он молча смотрел на нее. Хотя раньше он никогда не думал об этом, но они действительно много раз были вместе, а Изабель так и не зачала. Дети – милость божья, но для Дэлласа даром свыше была уже сама Изабель. Он был бы разочарован, если у них не родится сыновей, но он смог бы это пережить. Он не предполагал, что Изабель думает по-другому, что она жаждет держать на руках ребенка, баюкать его.

– Изабель, – сказал он, мучительно подыскивая нужные слова, – Изабель, мы не знаем и не имеем права считать тебя бесплодной. Позади тяжелый год, принесший немало горя и испытаний. Признаюсь, я не подозревал о твоем желании иметь ребенка. Однако не надейся, что я соглашусь со всем, что ты задумала по поводу этого создания…

– Создания?.. – повторила она и покачала головой. – У ребенка есть имя, Дэллас. Хочешь его узнать? Хочешь взглянуть на малыша, увидеть его лицо? Это невинное лицо. Он похож на моего брата, но в нем нет той ненависти, которую Иан испытывает к Макдональдам. Взгляни на него хотя бы разок, Дэллас.

Он замер, не в силах пошевелиться, наклонить голову и взглянуть на ребенка. Малыш стал преградой между ним и Изабель. Когда она нагнулась и взяла ребенка на руки, Дэллас ощутил необъяснимое беспокойство. Почему он боится такой крохи? Как смог этот младенец внести разлад в его жизнь? Боже, если он, Дэллас Макдональд, пойдет навстречу всем пожеланиям своей жены, он перестанет контролировать себя, а это равносильно тому, чтобы отдаться на волю волн.