– Думаешь?

– Ага. Пусть думает, у тебя там пистолет или нож отравленный спрятан.

Харин согласно кивает.

– Ну, – говорит она, оборачиваясь к Джи. – Как я выгляжу?

Джи осматривает её с ног до головы – черная блузка с мехом, кожаная юбка до колен и чёрные туфли на высокой шпильке – и удовлетворённо хмыкает.

– Сногсшибательно. Не забудь газовый баллончик.

– Ты за кого меня принимаешь?! – злится Харин.

– Это не тебе, – машет рукой Джи, – а мне. Мне так спокойнее будет.

Харин закатывает глаза и идёт к выходу.

– Ёндон, а защищаться так и не научился, – ворчит она, запирая двери за собой и Джи. – Если так боишься его, что за мной тащишься? Я тебя не зову.

– Отвали, – огрызается Джи. – Я за тобой присматривать иду, не за ним.

Они спускаются на подземную парковку, находят машину Харин – красный «Авентадор», её любимую малышку. Выезжают на улицу в молчании, проезжают ночные кварталы тоже молча. Наконец Джи не выдерживает:

– Я порыскал по своим каналам о нём, раз уж ты не удосужилась, – говорит он. – Союль теперь влиятельнее половины страны.

– Удивил, – цедит Харин. – Редкий квисин с мозгами в наши дни будет прозябать в нищете и голоде, тем более такой древний, как Союль.

– Вот именно! – вспыхивает Джи. – Он теперь тебя не своими руками скрутит, а позовёт военный конвой и упрячет за решётку, если зубы на него оскалишь.

– Успокойся. Я тоже не та мелкая лисичка, какой была в нашу первую с ним встречу. У меня есть деньги и связи…

– Не такие, как у Союля.

Харин включает радио, лишь бы заглушить ворчание Джи. Не с его габаритами и возможной силой бояться бодигардов корпорации Хан: он высокий, под два метра, разве что долговязый и мышц почти нет. Но из драки с любым человеком он выйдет победителем даже при самом неудачном раскладе.

Из радио льётся песня молодёжной группы, Джи с удовольствием подпевает.

– Они недавно премию выиграли, в курсе? Бэм мне писал вчера, звал на афтепати.

– Ага, меня тоже звал, – кивает Харин. – Только я занята была.

– Мусор разгребала, – поддакивает Джи.

– Поговори мне тут.

Они выезжают на мост через реку Ханган, Джи выглядывает в окно, чтобы рассмотреть высотку Союля.

– Он опасен теперь во всех отношениях, – продолжает гнуть своё Джи. – Физически, финансово, юридически. Его адвокаты найдут на тебя столько компромата, если перейдёшь ему дорогу…

– Джи, малыш, – усмехается Харин, – я не собираюсь переходить ему дорогу. Я вообще не собираюсь говорить с ним ни о чём, помимо синнока.

– Но!..

– И он не станет так постыдно мне мстить. Да и за что? – Харин сворачивает на перекрёстке к Каннаму, за окном проносятся огни приближающегося делового района. В Хансоне теперь светло круглые сутки, город никогда не спит. Шумно, многолюдно. Если бы люди не творили с природой всё, что им заблагорассудится, Харин любила бы это время всей душой. Если у неё вообще есть душа, ха.

– За что? – Джи открывает бардачок и бесстыдно там роется. – Тебе перечислить в алфавитном порядке или хронологическом? Значит, вспомним историю вашего знакомства…

– С той поры много воды утекло, даже Великие Звери успели забыться.

Джи находит в бардачке солнечные очки Харин и цепляет их себе на нос. Морщится, смотрит на своё отражение в зеркало заднего вида.

– Тебе идут, – фыркает Харин.

– Да?

– Оставь себе.

Джи лучезарно улыбается ей и убирает волосы со лба дужкой очков. Такой ребёнок. И как умудрился дожить до своих веков…

К высотке с горящей под самым небом вывеской «Хан Групп» они приезжают уже за полночь, и настроение Джи снова ползёт вниз. Он выходит из машины с хмурым видом и ждёт, притопывая ногой в лакированной туфле, пока ждёт Харин.

– Можешь подождать меня здесь, раз боишься, – говорит она.

«Вот уж защитник. И в кого такой трус?»

– Нет уж, – мотает головой Джи. – Я пойду с тобой и прослежу за вами. Глядишь, на себя приму удар, если до драки дойдёт.

– Мы не будем драться, – цедит Харин. – И я не дам тебя в обиду, никто тебя не тронет.

В широком холле, освещённом ярким белым светом, пусто и тихо, только у стойки сидит охранник. Мажет сонным взглядом по Харин и Джи и ничего не спрашивает, хотя должен. Видимо, предупреждён о ночных гостях. Пока Харин ждёт, Джи осматривается с видом загнанного в угол зверя. Зря. В холле известного небоскрёба ему точно ничего не грозит, тем более что здесь нет ни обычных ловушек, ни шаманских. Воздух чистый, ничем не пахнет, хорошо работает вентиляция.

«Надо думать, клан Союля соблюдает все человеческие правила и чтит трудовой кодекс». Джи был не прав, когда решил, что Харин ничего про своего вечного соперника не узнала перед их встречей: она прошерстила все статьи с упоминанием корпорации «Хан», поспрашивала Хичжин о делах токкэби.

Поднялся он в середине прошлого века, сразу после Второй мировой, как большинство других знаменитых нынче конгломератов: его якобы дед скупил половину земли в Каннаме, когда район был трущобами, построил своё состояние на недвижимости, а потом вложился в IT-сферу.

Сейчас корпорация Союля владеет двумя крупными строительными фирмами, сетью отелей, занимает какую-то долю рынка цифровой индустрии. Денег у него и правда больше, чем у половины страны.

Ну и ладно. Харин знает, что золото мутит рассудок и людям, и духам, и ввязываться в гонку за человеческое богатство не хочет и никогда не хотела.

Хичжин сообщила, что токкэби подчиняется ещё и несколько кланов квисинов. Мафиози он, что ли? Зачем возиться с мелкими бандами? Или они ему души людей приносят в качестве подношений? Пару веков назад Союль промышлял подобным – на том они с Харин и не сошлись в очередной раз. Тогда она проиграла, и Джи нашёл лисицу у берегов Чанпо, куда её, связанную, Союль выбросил с корабля и уплыл.

Гад вонючий.

– Моя дорогая, – слышит Харин за спиной, и от знакомого голоса, низкого, надменного, её всю пробирает дрожь. Она оборачивается, чтобы встретить спустившегося в холл Хан Союля с самым высокомерным своим лицом.

– Сколько раз просила не называть меня «дорогая»! – шипит она, с места срываясь в злость. Союль проходит через турникет и останавливается напротив Харин – между ними два шага, преодолеть которые токкэби не составит труда, если он решит тут же напасть.

– У, как грубо, – притворно-обиженно отвечает Союль. – Разве так следует встречать бывшего мужа?

Нампхо, деревня у устья реки Тэдон в Чосоне[20]

Харин выбирается на берег, харкая морской водой. Привкус крови с илом оседает на языке, соль царапает горло. На руки больно опираться – чтобы выпутаться из верёвок, которыми её связал ублюдок Союль, прежде чем кинуть в бочку, Харин пришлось вывернуть оба запястья и сломать себе большой палец на правой руке. Теперь восстанавливаться будет два дня, не меньше. Кусок лошадиного навоза этот Союль, чтоб с него крабы кожу содрали и имуги с костей мясо всё обглодал! Кстати о последнем… Хитрый змей хоть и обернулся человеком, всё равно остался Харин должен, так что можно будет заглянуть к нему в гости, как только она придёт в себя.

Прятаться от Союля всё сложнее, хотя Великий Тангун и обещал Харин защиту. И теперь, в уплату, Харин исполняет его обязанности как проклятая. И тем не менее, она здесь: на берегу какой-то забытой всеми реки у залива Жёлтого моря, отряхивается, как псина, от воды и не может пошевелить обеими руками, потому что сама их себе покалечила. Чудесное завершение недельной вылазки в горы!

Тангун поручил Харин отыскать хосина[21] на горе Куволь, и она шаталась по горным тропам в лисьем обличье несколько дней и ночей, даже потеряв аппетит к нормальной еде: в последний день к вечеру ей захотелось свежей курицы из птичника какого-то затерявшегося в горах крестьянского поселения. Харин вернула себе человеческий вид и всю ночь просидела в углу сарая рядом с вонючим козлом, гоня от себя мысли о курином мясе. Наутро она выбралась из постройки и собралась поискать духа гор на побережье – там-то её и поймал Союль. Связал, вырубил и бросил в бочку из-под рыбы, а ту отдал рыбакам в Жёлтом море. Так Харин оказалась у реки Тэдон.