Она паркуется недалеко от реки Ханган, куда приехали полицейские, и, скрываясь за кустами, идёт к мосту. Прячется там в тени и долго наблюдает, как работает полиция Хансона. Мальчик пониже много ворчит, а скала, сейчас склонившаяся над трупом, радуется как ребёнок.

«У трупа, кстати, головы нет».

Харин принюхивается и отмечает рядом с собой солоноватый запах. Высовывает язык, трогает им влажный ночной воздух. Точно, железом тянет. Кровью, вон она, отпечаталась на бетонной плите. Ту самую голову тут бросили, что ли? Без своего чутья она определить это сразу не может, а вот широкоплечий мальчишка, единственный, кто веселится от безобразной находки из реки, вдруг поднимает голову к небу.

Всё нутро Харин отзывается на его действия: вот он поворачивается лицом к мосту, под которым она прячется, идёт сюда, и взгляд у него стеклянный, будто он смотрит не на дорогу, а куда-то вглубь себя.

«Великие Звери, так это правда…»

По телу Харин бегут мурашки, все волоски встают дыбом, за спиной вспыхивают четыре хвоста. Она прячется за мостом, но мысль, что её могут обнаружить, затмевается абсолютной, непередаваемой радостью. Нашла, она нашла его!

Мальчишка находит следы крови, зовёт своего напарника. Харин выглядывает из своего укрытия, чтобы рассмотреть его лицо поближе. Красивый, надо же. И вырос как! Харин запомнила его совсем ребёнком, по её меркам – почти младенцем. И плакал.

Теперь он вымахал под два метра ростом, раздался в плечах, вышел таким красавчиком, что впору в дорамах сниматься. И стоит улыбается как идиот, глядя на кровь под ногами. Он дебил, что ли?..

Харин ныряет в кусты, когда он вдруг поднимает глаза и смотрит в её сторону. Пронесло, чуть не попалась.

Ночной клуб, резня и прочие квисиновы дела отменяются. Ужин с Джи отменяется. Сон отменяется. Харин проведёт ближайшее время, выслеживая свою добычу. И когда он останется один, она подберётся к нему и заберёт своё сокровище.

Свою лисью бусину, которой поделилась с маленьким мальчиком одной дождливой ночью двадцать пять или двадцать шесть лет назад.

Перед Тэуном всё размывается – небо, женский силуэт: вода попала в глаза и теперь, смешиваясь со слезами, течёт по щекам, когда он быстро моргает. Лицо рыжей девушки приближается к его лицу, Тэун почти не дышит от паники. Он молится всем предкам своей семьи до десятого колена, чтобы эта богиня не оказалась вымыслом, его обморочным видением – нахлебался морской воды, вот и вообразил, будто его спасла диснеевская Ариэль.

«Диснеевская Ариэль» вдруг замахивается и даёт Тэуну смачную оплеуху.

– Очнись, придурок, тебе нельзя умирать! – вскрикивает она. У Тэуна от удара отнимается челюсть. Ну, так он хотя бы удостоверился, что русалка ему не приглючилась.

– Больно! – вопит он ей в тон. Рыжая замахивается второй раз, но замирает со вскинутой в воздух рукой. Всемогущие духи его семьи, а она точно его спасти пыталась, а не прибить на месте? – Утонувших не так откачивают!

– А тебе-то почём знать как? – не остаётся в долгу девушка и опускает руку. А потом слезает с Тэуна. Может, надо было подольше прикидываться трупом, вдруг она бы его ещё и поцеловала… – Губу обратно закатай, – тут же припечатывает она.

Тэун наконец промаргивается и садится. Очертания пирса, с которого он упал, становятся чётче, Тэун переводит взгляд на свою спасительницу. Красивая. Очень красивая. Безумно красивая. И глаза горят, ух!..

– Слюни вытри, – рявкает она.

– И ничего это не слюни, – говорит Тэун и на всякий случай утирает мокрым рукавом куртки подбородок. – Вода это, я в море купался.

– Ага, видела я твой заплыв, очень эпично, – кивает рыжая. У неё длинные ресницы слиплись от воды, сами глаза жёлтые, зрачки в них узкие, точно у лисицы, и смотрит она с прищуром. Губы пухлые, красные, как спелое яблоко.

Тэуна натурально ведёт, и вовсе не из-за того, что он только что чуть не утонул.

– Ты… – мычит он, проглатывая звуки. – Вы. Вы кто? Как вас зовут?

Она скалится – в свете выглянувшего ненароком солнца в изгибе её усмешки блестят острые клыки – и качает головой.

– Мал ещё имя моё знать.

– Мал? Я выгляжу старше вас.

– А вот и нет.

– А вот и да.

Девушка усмехается и трясёт головой. От её мокрых волос пахнет совсем не тиной, как разит от Тэуна, а свежестью. Кондиционером для белья. Чистыми простынями.

– Денег не прошу, – говорит она, – живи так. О, вон за тобой дружок бежит, спотыкается.

Она кивает Тэуну за спину, но он не оборачивается. Мысли заклинило, будто сознание выдало синий экран. Тэун не сводит глаз с девушки.

– А можно… – заикаясь, выдавливает он. Рыжая уже поднимается на ноги и отряхивает юбку и голые ноги. Длиннющие… Если Тэун потянется вперёд хоть немного, то коснётся губами её коленок. – Можно ваш телефон взять?

Девушка смотрит на Тэуна сверху вниз, как на идиота.

– Зачем?

– На свидание хочу вас позвать, – выдаёт он. – Можно?

Девушка снова усмехается.

– Смешной ты. Позже увидимся.

И она уходит, вильнув перед Тэуном четырьмя лисьими хвостами. Те светятся изнутри, сквозь них Тэун видит пирс и беспокойную морскую гладь.

– Тэун, идиот! – Юнсу падает рядом на гальку и толкает в плечо рукой. Тэун не реагирует. – Ты что за представление устроил? У меня чуть сердце не остановилось от страха!

– Эй, – тянет Тэун, – ты тоже её видишь, да?

– Кого? Твою путёвку в бессрочный отпуск или увольнение по собственному? Вижу отчётливо, идиот ты безмозглый!

– Девушку.

Тут наконец Юнсу замирает и смотрит в ту же сторону, куда и Тэун. Рыжей лисицы на горизонте уже не видно, как и её хвостов. Ладно, может, хвосты-то как раз Тэун себе напридумывал. Вода в мозг залилась, вот его и плющит.

Не могла же его настоящая лиса из моря вытащить, верно?..

– Там нет никого, – говорит Юнсу и со вздохом возвращается взглядом к Тэуну. – Русалку увидел?

Тэун кивает.

– Почти. Лисицу.

– А-га, – поддакивает Юнсу очень знакомым Тэуну тоном: напарник включает психиатра всякий раз, когда, по его мнению, Тэун переходит границы адекватности. «С безумцами лучше не спорить, с любой чушью следует соглашаться, пока везёшь их в больницу» – и всё такое…

– Я серьёзно, – говорит Тэун.

– Да, как и прошлой ночью, точно, – гнёт своё Юнсу и подаёт ему руку. – Поднимайся, тебе надо просохнуть, принц Эрик.

Вдвоём они медленно бредут вдоль берега, и Тэун молчит, давая Юнсу выговориться. Он испугался, похоже, на несколько лет вперёд и не затыкается теперь, вываливая на виновника своих бед все тревоги.

Ехать в Хансон Тэуну в его нынешнем состоянии нельзя, и Юнсу предлагает просушить одежду в ближайшем мотеле.

– Нас и так за любовников принимают, – ворчит Тэун, осматривая людные улицы, растянувшиеся вдоль залива. Юнсу отмахивается.

– Во-первых, тут никого из наших нет. Во-вторых, я тебя в мокрой одежде в машину не посажу. И я есть хочу.

– Я тоже! – вспоминает Тэун.

– Вот видишь, я прав.

Юнсу ведёт Тэуна в первый попавшийся мотель и расспрашивает хозяина, где можно поесть что-то не из морепродуктов. Пока он решает вопросы, Тэун следит за улицей. Куда запропастилась эта лисица? И след простыл. Если она ему действительно привиделась, то как Тэун из моря выбрался? Он сознание потерял, абсолютно точно!

Да и челюсть болит, зарядила эта рыжая Тэуну знатно.

Он хмыкает, потирая подбородок. Что за женщина!..

– Такой довольный, будто дело раскрыл, – замечает Юнсу и толкает Тэуна в коридор мотеля, позвякивая ключами от номера.

– Нет, но это сейчас не важно.

– Для детектива Квана есть что-то важнее дела? – икает Юнсу.

– Ты не поверишь…

– Не поверю чему? – Юнсу отпирает дверь, заталкивает Тэуна в комнату. – Раздевайся, суши вещи, а я пока… Не знаю, еды нам найду.

Перед тем как уйти, он окидывает напарника внимательным взглядом. Встревоженным.