– Тебе надо найти того мальчика, – говорит он после двух тяжёлых вздохов. Харин кривит губы. – Не строй такую морду, ты и сама знаешь, что я прав! Пока его не нашёл кто-то из наших, ты в опас…

– Кто его найдёт? – осаживает Харин. – На нём защита похлеще, чем на всём небоскрёбе Союля. К нему никто из квисинов не подберётся, он для них невидимый, забыл?

– Ага, – кивает Джи, скрещивая руки, – и для Тангуна тоже?

«Проклятье». – Харин так и знала, что речь зайдёт про этого всемогущего.

– Я ничего не могу поделать, – на выдохе произносит Харин. – Он и для меня невидимый. Считай, я забыла пароль от криптокошелька. Что мне теперь, ходить медитировать на Халласан, чтобы вспомнить, где оставила мальчишку, как те дебилы из интернета? Не поможет, я пробовала.

Джи трёт шею и наконец сдаётся.

– Как можно просрать своё же, скажи, пожалуйста? – ворчит он, обходя Харин. За её спиной начинает шуметь вода – Джи не выдержал вида грязной посуды и решил снова всё перемыть. Ну и правильно, не Харин же этим заниматься. Она любит кушать, а мыть за собой не любит. В отличие от Джи – не зря его после смертной жизни в домового обратили.

– В посудомойку всё свали, пусть техника за тебя работает, – говорит Харин и уходит одеваться. Раз уж она решила проверять зацепки по наводке Хан-мать-его-Союля, стоит начать прямо сейчас. Пока Тангун в самом деле не решил справиться о делах своей хвостатой приспешницы.

Вообще-то, одёргивает себя Харин, она не его приспешница. И не помощница. И не подопечная, как считает Союль. Что бы там Тангуни не думал об их отношениях, они далеки до родственных, дружеских и даже приятельских.

Харин его должница. И обязательство перед богом всех мифических существ Кореи – это стена, которую не преодолеть даже доброте Тангуна. Харин знает, что он притворщик и все его благие намерения – ложь, которой он пытается умаслить кумихо.

– Ну, я пошла, – говорит Харин, появляясь в гостиной в узких джинсах и кожаной куртке. Джи убрал волосы под платок, нацепил фартук и уже что-то нарезает на её кухонном столе. Мясо для пулькоги[31]?

– А позавтракать? – Джи вскидывает голову, машет перед лицом широким ножом. – Натощак бегать по городу затея не из лучших.

– Да-а, но уже полдень. Если хочу везде успеть, надо поторопиться. Не смотри так, я не хочу это на завтра оставлять. Как вернусь домой, так и позавтракаем, хорошо?

– Скорее уж поужинаем, – ворчит Джи, но кивает. – Возьми пару яблок хотя бы.

Он бросает Харин бумажный пакет, та ловит его уже по пути к дверям.

– Хорошо, мамочка! – кричит она Джи, надевая кроссовки. Яблоко она сгрызает по дороге до подземной парковки, а на дне пакета находит ещё онигири с острым кимчи.

Всё-таки Джи – золото. Не зря она спасла его двести пятьдесят лет назад.

Осмотр ночного клуба Харин ничего не даёт: там уже всё убрали, зачистили какими-то химикатами пол, даже следов от потасовки не осталось. Если тут и была кровавая бойня, она всё равно не найдёт ни одной зацепки. Харин просматривает записи с камер в рубке охранника – пусто. Конечно же, полиция уже изъяла все материалы по делу и теперь, надо полагать, решит, что ногу одному бедняге оторвал кто-то из его смертных соперников, а голова второго треснула сама по себе. Если в ту ночь в клубе орудовали монстры, полицейские ничего на видеозаписи не увидят.

Жаль, у Харин нет доступа к их архивам. Она бы смогла увидеть больше, чем доступно человеческому глазу.

– Хичжин? – она звонит подруге, мельком глядя на наручные часы. Восемь вечера, что-то она задержалась. Надо поесть.

– Йо! – отзывается Хичжин на конце линии. – Опять к Союлю клинья подбиваешь?

– Что? С ума сошла, когда бы это я… – Харин осекается, понижает голос. На Хансон уже опустились осенние сумерки, город сияет неоновыми огнями, свет которых окрашивает фигуры многочисленных прохожих в розовый, красный и оранжевый. С такой подсветкой волосы Харин горят ярче пламени.

– Ладно-ладно, я пошутила, – беззаботно хихикает Хичжин. – Так чего звонишь?

Харин заворачивает в первый попавшийся ресторанчик, откуда тянет говядиной, и садится за ближайший к дверям столик.

– Один канхве[32], пожалуйста! У тебя есть выход на полицейский участок в Мапхо?

– Тебе зачем? – недоверчиво спрашивает Хичжин.

– Надо проверить, не замешаны ли в недавней резне в местном ночном клубе какие-нибудь квисины или квемули.

– Че-го? – икает Хичжин. – Это в том, где смертные банды недавно снежок[33] не поделили? Почему ты решила, что…

– Просто ответь на вопрос, – вздыхает Харин. В трубке раздаётся ответный вздох Хичжин. Харин слышит, как подруга стучит по клавишам.

– Ну… Вообще есть, но я бы с этим оборвышем связываться не стала, – говорит она после минутного молчания. – Он и по меркам квисинов тот ещё урод. Умрёт, точно в квисина обратится.

– Будем надеяться, эта участь его минует, – хмыкает Харин в трубку.

Симпатичная пожилая аджума[34] приносит заказ, раскладывает вокруг закуски в маленьких плошках и, поклонившись, уходит. Харин запихивает тартар в себя, почти не прожёвывая. Вкусно. Надо было две порции брать.

– Так что там с контактами? – спрашивает она у Хичжин. – Поделишься?

– Приятного аппетита, – отзывается та. – Я тебе в «Ка-ток»[35] сбросила, но, подруга, поверь: лучше своими силами что-то разведать, а не к этому говнюку соваться. Мне говорили, он мудак и жену побивает. Служитель закона, тьфу.

– Я не его жена, – замечает Харин, в презрении поджимая губы. – И что он мне сделает, я кумихо, твою мать. Но спасибо за инфу. Если случай подвернётся, сломаю ему руку.

Хичжин фыркает.

– Ну как знаешь. Ты со своими расследованиями завязывай, что-то зачастила. То про Союля узнай, то теперь это. Что ты там ищешь?

– Как узнаю, расскажу, – обещает Харин. Она заглатывает свою порцию канхве и уходит, расплатившись на выходе. – Всё, отключаюсь. Мне ещё в полицейский участок заглянуть надо.

– С тебя курочка с соджу[36]. Договорились! – радостно говорит Хичжин и бросает трубку первой, пока Харин не успела ей возразить.

– Эй, Хичжин! Вот же русалка ненасытная!

К отмеченному участку Харин приезжает уже в десятом часу, гадая, работает ли сейчас тот полицейский, о котором сказала Хичжин. Как там его зовут? Со Чжун? Ну, имя по крайней мере у него нормальное.

Харин паркуется у входа и уже хочет выйти из машины, когда двери участка распахиваются и оттуда выходят два парня. Один высокий и широкоплечий (ну и скала!), второй – пониже и не такой крупногабаритный.

– Начальник говорит, у Мапхо-тэгё тело нашли, снова какой-то суицидник, – говорит второй, приближаясь к белому джипу. – Сколько их по осени находят в реке, а? Всплывают как грибы под дождём.

– Как говно, – поправляет его Харин. Она бы не обратила на этих двоих внимание, если бы не почувствовала, что…

Этого не может быть, конечно: такая удача не могла упасть в лапы невезучей кумихо, но всё её естество подбирается, пустота в желудке, к которой она так и не привыкла за двадцать пять или двадцать шесть лет, ноет, отзываясь на близость того, что принадлежит кумихо.

Её драгоценность. Где-то рядом. В теле одного из этих двух мальчишек.

«Не. Может. Этого. Быть».

Харин ждёт, когда белый джип с двумя полицейскими скроется за поворотом, и включает мотор. К Тангуну нынешнее расследование и Со Чжуна, у неё внезапно появилось дело поважнее.

Она убеждает себя, что повезти ей не могло, но всё равно едет за белым джипом – проверить. За последние двадцать пять или двадцать шесть лет Харин попадалась на уловку, которую проделывает с ней пустота внутри тела, раз семь, и все безуспешно. Но сейчас чувство острее, словно она наконец нашла часть себя.