– А кукуруза нафига? Что мы с ней будем делать? Ее ж варить часа два, – говорит Самвел.

– Не знаю, дыню не успел сорвать, уже возле железки схватил что под руку попалось, – отвечает Сергей.

Мы смеемся. Перочинный нож разрезает дыни на дольки. Аромат безмятежного лета окутывает нас, сладкая мякоть тает во рту. Это наша награда.

Наша семья жила небогато, мы не голодали, но и роскошью похвастаться не могли. Сладкое было желанным подарком. Появится дома коробка конфет, и мы счастливы. Сладости у нас никогда не лежали долго и съедались сразу же. Одним обыкновенным вечером произошло невероятное событие: моя тетя принесла в подарок целый блок жвачек «Турбо». Счастью не было предела, подобный сюрприз в то время стал для меня настоящим чудом. Жвачки мы покупали поштучно в магазине на углу или у бабушек с рук. До этого момента я ни разу в жизни не держал в руках более пяти жвачек одновременно, а блоки желанных лакомств видел лишь в магазинах, по телевизору и когда кто-то из одноклассников раздавал их по случаю праздника. В школе было принято в свой день рождения приносить угощения и по завершении уроков угощать всех. Кто-то приносил специально испеченные пироги, торты или печенье, а другие угощали покупными сладостями. Один из моих одноклассников принес целую коробку киндер-сюрпризов. Глядя на эту гору шоколадных яиц, красиво сложенных на полках картонного дома, я восхищенно думал: «Наверное, его родители – миллионеры».

С большим воодушевлением мы с сестрой ожидали пятое число каждого месяца. В этот день мама получала зарплату, и мы знали, что будут конфеты. Такая сложилась традиция. Причем они появлялись вне зависимости от того, дали маме зарплату или нет. Когда я стал зарабатывать сам, долгое время не мог привыкнуть, что в доме на постоянной основе может быть шоколад. Двадцатого числа каждого месяца – мамин аванс. В этот день она всегда покупала заветную плитку молочного шоколада, делила на две части и вручала нам с сестрой. Свою половину я берег и растягивал сладостное удовольствие, съедая по одному-два квадратика в день. Сестра же действовала более расточительно: наслаждалась своим шоколадом сполна, съедая все и сразу. После чего без доли стеснения просила шоколад у меня. Такая наглость и самоуверенность вызывали во мне одновременно раздражение и восторг. Ведь я так не умел. Казалось, признаки гедонизма отсутствовали во мне уже с детства. Позже нам стали выделяться карманные деньги: по десять рублей с аванса и по пятнадцать рублей с маминой зарплаты. Это были весомые для нас суммы. За полтора рубля можно было купить мороженое в вафельном стаканчике, за два рубля – эскимо, а сникерс стоил два рубля семьдесят копеек.

В то время в округи семей, похожих на нашу, было огромное множество, я бы сказал, большинство. Однако же среди моих друзей находились и довольно обеспеченные ребята. Они носили красивую фирменную одежду и всегда имели личные деньги. В сравнении с ними, мои карманные финансы выглядели грошами. Я не причитал и не жалел себя, а умел довольствоваться малым. Правда, внутри неизменно присутствовало ноющее чувство шоколадного голода, ведь сладкого никогда не было в достатке. Денег всегда не хватало, и мы с друзьями находили способы заработать. Часто выполняли какие-то несложные работы, выносили строительный мусор, искали покрышки для мужиков из гаражей, собирали бутылки и металлолом для сдачи. Зимой за небольшое вознаграждение помогали толкать застрявшие на скользких перекрестках машины с летней резиной. Накануне мы сами забрасывали колею снегом и ждали «клиентов», сидя на бордюрах и заборах, как стая снегирей. Ничего личного, просто бизнес. На Рождество и старый Новый год наступала волшебная пора – ходить колядовать и посевать. К традициям мы относились по-разному. Чем больше благ они приносили, тем крепче была наша вера в них. Праздничные традиции давали немалый финансовый доход и целые пакеты конфет. Два раза в год, шестого и тринадцатого января, выучив несколько специальных песен, набрав полные карманы риса, мы выдвигались на дело. Как только открывалась дверь чужой квартиры, в хозяев летел рис и раздавались наши хоровые песни. Накануне Рождества мы пели: «Коляд, коляд, колядниця. Добра з медом паляниця…», а в ночь на старый Новый год: «Сеем, веем, посеваем, с новым годом поздравляем…» Кто-то ругался и прогонял нас, некоторые вручали веник с совком и заставляли подметать рис, но таких было меньшинство, в основном же люди дослушивали песни, улыбались, поздравляли нас с праздником и выносили конфеты, фрукты или деньги. Завершив труды, темным вечером мы собирались в подъезде у горячей батареи, грели руки и под масляно-желтым светом лампы делили заработанное. Сначала деньги, а потом конфеты и фрукты. После «смены» я приносил домой полные пакеты добра. Сладостей хватало на целую неделю. Новый год и «колядки» хоть как-то поднимали настроение в зимние периоды, ведь зимы я никогда не любил. В Краснодаре они обычно хмурые и серые, с холодным промозглым ветром. Но периодически происходило волшебство, которое не могло оставить меня равнодушным. Бывало, засыпаешь в мрачном промозглом городе, а просыпаешься уже в сказке. Эти эмоции я помню до сих пор.

Утро неожиданно оказалось светлым и ярким. Солнце ворвалось в комнату и озарило ее белым свечением. Я поднялся с кровати, подошел к окну и застыл от восторга. Стекло было расписано причудливыми узорами льда. Грани и завитки поблескивали в лучах всеми цветами радуги. Я нагрел дыханием стекло, растопил теплом своих ладоней небольшой кружок, посмотрел через него и раскрыл рот от восторга. Район оделся в белый пушистый покров снега. Ощущение зимнего волшебства охватило меня, я тут же побежал на балкон и откопал под грудой утвари старые санки. Раньше снег выпадал чаще, нежели сейчас, и лежал больше трех дней, поэтому иметь санки в Краснодаре было совершенно нормальным делом. Этим же днем мы катались на них с горок, которые еще с утра отполировали толпы ребятишек. Когда санки надоедали, пробовали новые способы: съезжать на картонках, пакетах, покрышках или просто стоя на ногах. Но однажды мы удивили всех. Как-то раз на мусорке рядом с домом появился старый советский холодильник. Едва мы его заметили, тут же возникла гениальная, как нам казалось, идея. Всей оравой организованно дотащили тяжеленный агрегат до горки, ценой неимоверных усилий подняли его на самую вершину. Пришла очередь главного этапа. Отдышавшись, мы аккуратно уложили холодильник на бок, всей толпой сели сверху, как на надувной банан, оттолкнулись и помчались вниз по склону. Рациональное мышление подсказывало, что подъем холодильника в гору занял более часа, а спуск – всего около десяти секунд. Но вопрос «зачем?» не возник ни у одного из участников мероприятия. Всем было понятно: так надо, ведь это весело.

Зимой находились и другие занятия. Например, в морозный день на спор облизать турник. Споры в детстве имели огромную значимость. Проигрыш принимался достойно, но отказ от спора приравнивался к трусости, поэтому мы придумывали самые странные и сомнительные пари. Никогда – слышите, никогда! – в лютый мороз не облизывайте турник! Вот летом – пожалуйста, но не зимой.

Лето я любил и всякий раз радовался, когда оно наступало. Мы гуляли, подрабатывали, развлекались. Добытые и заработанные деньги тратились на сладости, жвачки, взрывпакеты, но вскоре появилось новое увлечение – компьютерный клуб. Заветную приставку «Денди» могли позволить себе далеко не все семьи. Но играть в нее хотелось всем без исключения детям. Смекалистые взрослые сыграли на этой слабости и организовали компьютерный клуб. Прямо во дворе частного дома под виноградным навесом располагался стол, на котором стояли телевизор и священная приставка, а напротив – две табуретки. Можно было оплатить час, тридцать минут, и даже десять. Двое счастливцев играли в «Супер Марио», «Танчики», «Черепашки-ниндзя» или в футбол, их окружала орава зевак. Зрители сидели прямо на асфальте, завороженно наблюдали и давали советы, куда жать и как играть. Деньги водились не у всех, без них оставалось лишь наблюдать со стороны. Но даже возможность посмотреть, как играют другие, уже вызывала у нас восторг.