Уже завязалось сражение. Раздольцы наступали, но пробиться к помосту не могли, слишком плотным кольцом его окружили калеки и оборванцы. Гундольф огляделся быстро, прикидывая, что может сделать, и заметил движение в переулке. Застыл на мгновение, не веря: механическая жаба, плотно сомкнув пасть, медленно и упорно пробиралась к помосту. Люди рядом с ней прекращали бой, отступали в недоумении. Кое-кто из городских подскочил сзади, принялся лупить по пятнистому боку, решив, видно, что машина — орудие калек.

— Эй, вы, уроды! — раздался чей-то звонкий и злой голос, и Гундольф заметил Эриха.

Подняв окровавленную саблю, он пробирался к помосту от статуи Хранительницы.

— Никогда вам не взять этот город! Он мой, и я его не отдам! Смерть вам!

И десятки голосов, воодушевлённых этим призывом, подхватили:

— Смерть!..

Симен — кто-то его развязал — толкнул с помоста калеку, загораживающего путь к госпоже. Тот повалился, цепляясь за оборванцев. Гундольф тоже рванул вперёд и от души ударил того, кто держал госпожу, снизу вверх. Калека рухнул как подкошенный.

Упала и госпожа, но поднимать некогда, со всех сторон грозила смерть.

— Братишка, уходи! — закричала женщина за спиной. — Беги, беги отсюда!

— Я не трус, Софи! — крикнул ей Симен.

Он обхватил того, кто рядом, они сцепились. Гундольф пригнулся, уйдя от удара механической руки, обхватил своего противника и сбросил вниз. Жаба подобралась ближе, но между нею и пленниками поместился бы ещё один помост. Не дойти в этом бурлящем море.

Кто-то оттащил госпожу. Гундольф узнал Рафаэля: и с этого сняли путы. Калека на стальных ногах, с которым боролся Симен, ударил того ниже колена — раз, другой — и водовоз пошатнулся. Но его противника обхватили сзади, ткнули в шею.

— Ткачиха! — прохрипел безногий, отступая и зажимая рану ладонями. — На своих полезла, падаль?

— Своих я защищаю! — яростно ответила та и ударила его ещё раз. Калека упал.

— Бейте! — воскликнула Леона. — Бейте, режьте, рвите зубами! Этот город...

Софи выбила рупор из её рук.

— Хватит! — воскликнула она. — Сущее безумие!

На неё бросился сзади человек с отливающей медью рукой. Гундольф успел перехватить, замедлить, и лишь потом разглядел пальцы-ножи. Его толкнули, и он упал на помост, увлекая за собой противника.

— Эй, сюда, сюда! — раздался голос Флоренца. — Гундольф, держись, я рядом!

— Фло! Поворачивай, уходи отсюда, ты, безмозглый! Не смей подходить ближе! Убери машину! — донёсся вопль его брата.

Гундольф ударил в нависшее над ним лицо раз, другой, но калека держался. Зло скалясь, он дёргал руку — лезвия завязли в досках помоста. Оступившись, сверху кто-то навалился, придавил, вышибив воздух.

— Проваливай! Вон пошёл! — надрывался Эрих. — Тут всё рванёт!

Третий, что упал сверху, откатился. Рука с острыми пальцами взлетела, но Гундольф обхватил её, напрягся. Лезвия всё ближе, ближе...

Кулак жёстко врезался в рёбра, едва не заставив ослабить хватку. Ещё и ещё. Гундольф пнул коленом, куда достал. Медленно, медленно вывернул чужую руку. А затем рискнул: удерживая только правой, дал по пальцам. Те согнулись, полосуя лицо калеки.

— А-а-а! — заревел тот и отшатнулся, сел, ощупывая здоровой рукой лоб и глаза.

Гундольф встал, покачнувшись. Поднял ногу и пнул калеку с помоста.

А потом глянул вниз и понял, отчего Эрих кричал.

— Сюда, ко мне! — вопил Флоренц.

Жабе, по счастью, не удалось пробиться ближе, но кое-кто расчищал ей путь. Гундольфу показалось, он заметил Конрада.

— Не лезьте сюда! — крикнул он, сложив ладони рупором. — Порох! Уберите мальчишку!

Рафаэль, обхватив госпожу за талию, пробирался к ступеням. Кое-кто из калек, похоже, встал на его сторону. Этих двоих защищали.

Гундольф отыскал Симена взглядом. Бледный, со стиснутыми зубами, тот готовился отразить атаку любого, кто сунется.

— Уводи сестру! — скомандовал ему Гундольф. — Живо, тут опасно!

И сам пошёл замыкающим.

Он видел Леону на другом конце помоста. Из толпы метали что-то, крылатую прикрыл калека, но ещё бросок — и он упал, держась за голову.

Помост накрыла тень, уползла, вернулась. Гундольф поглядел и заметил небесную лодочку. Кто бы это мог быть?

— Кори! — закричала Леона жалобно и тонко. — Кори, где ты? Мне страшно!

Один из её людей, стоявших ближе к статуе, упал.

— Эй, искали господина Второго? — прорычал Эрих, карабкаясь на помост.

Его левый висок заливала кровь, кудри потемнели и слиплись. Поднявшись и выставив саблю перед собой, Эрих закачался. Гундольфу показалось, упадёт, но нет.

— Искали меня, а, уроды? — воскликнул он. — Хотите выместить злобу — вот он я! Ничтожества! Бездушные! Я всегда вас презирал!

Толпа у помоста заревела и сдвинулась. Лица устремились на Эриха.

— Вы, отбросы! Недостойные жить! Только и умеете, что разрушать! В вас нет добра, грязные твари! Ну, давайте, заткните меня! Сюда!

На него бросился калека. Сабля звякнула о металл, заскрежетала, но второй удар однорукий не отбил. Упал со стоном, заливая кровью помост.

Гундольф сбил с ног оборванца, толкнул второго. Шаг, ещё шаг, и оказался под прикрытием жабьей лапы. Оглянулся на спутников, на помост.

— Хлам помоечный! Отбросы! — тяжело дыша, из последних сил выкрикивал Эрих. — Хотите крови — будет вам кровь! Раздолье не сдастся так просто!

Его ударила стрела. Опустив руку с оружием, Эрих поглядел удивлённо, коснулся пальцами рёбер и упал на колени.

Жаба медленно распахнула пасть. Рафаэль поднял госпожу, забросил внутрь, полез следом.

— Эрих! — закричал мальчишка, разглядев теперь, что творится на помосте. — Эрих, Эрих!

— Уходи, живо! — донёсся голос, хриплый, слабый.

В жабе хватило места ещё для Софи.

— Заставьте его закрыть и проваливать! — прорычал Гундольф. — Он не спасёт брата!

— Дурни, пустите меня обратно! — вопила Софи. — Симен! Симен, как же ты уйдёшь?

Пасть жабы захлопнулась медленно, и машина начала разворот.

Гундольф подхватил Симена, забросил его руку себе на плечо. Они двинулись прочь. Мелькнуло лицо Джо, оскалившего зубы в улыбке, рядом держался Конрад — прикрывали. Кое-кто из калек шёл следом, отталкивая своих же, если лезли.

— Дверь слева! — крикнул Конрад. — Туда, живо, живо!

Эрих скрылся из виду. На него бросились, калеки и отбросы полезли на помост, но вдруг остановились, испуганные. Небо раскололось и зазвенело, обрушилось сотнями осколков, осыпая статую и людей вокруг.

Гундольф протолкался, пользуясь замешательством, добрался до тяжёлой двери с завитушками, дёрнул. По счастью, оказалось не заперто.

Оглянулся — жаба застряла в толпе, а над помостом защёлкали, заплясали язычки пламени, облизывая старое дерево, хватая оборванцев за ноги.

— Флоренц, прочь! Скорее! — крикнул он, понимая, что мальчишка вряд ли услышит. — Уходи!

Его толкнули сзади, смели, втиснули в прихожую, выложенную гладким камнем.

— Дальше, дальше! — вопил кто-то. — Дальше!

Гундольфа давили, тащили, наваливались. Раз или два он терял равновесие, но кое-как удерживался. Не видел даже, что за дом, куда бегут, лишь бы убраться от входа.

И тут пол толкнулся в ноги. Гундольф упал на камень, прикрывая голову, и ему показалось, само сердце земли ударило, загудело прямо под ним. В уши ворвался грохот и треск, запели, лопаясь, стёкла. Кто-то рядом кричал, не понять, от боли или страха.

Ещё стучало — тут, там. Над головой заскрежетало и стихло. И наступила тишина.

Или это лишь казалось тишиной, ведь с площади слышались крики и вой. Слева и справа возились и сопели. Что-то ещё упало наверху.

И кто-то спросил робко и тревожно:

— Это и всё? Кончилось?

О том, чтобы остаться в стороне, мальчишка не мог и помыслить. Особенно теперь, когда знал, где жаба.

— Нужно лодку найти, — сказал Ник.