— А я парня с таким именем знал, — подал голос Алтман. — Мы работали вместе время от времени.

— Так это, может, она и есть, — сказал мальчишка. — Она же рядится и руку свою прячет. Рука из металла вроде бронзы, а как живая. Я видел, ох и жуть! Ник, а ведь она работала на правителей, на тех, из-за кого ты здесь, и жабой нашей управлять могла.

— Да ладно, — оживился его товарищ. — Жабой, говоришь? Мне двое бежать помогали, паскуды такие. Один точно мужик, патлы длинные, тёмные, лысоватый. А второй — паренёк. Мне ещё странным показалось, что тело-то у него крепкое, и по росту выше меня, а лицо как для парня юное совсем, много лет бы я ему не дал. Провели они меня за ворота, я на радостях, дурак, разболтался, жабу показал, а дальше ничего не помню. В каком-то доме в себя пришёл, там со мной всё больше господин Второй беседовал.

И он указал на перевязанную руку.

— Второй и этот, лысый. Ладно, сейчас думать надо, как выберемся и наших на севере отыщем. Хорошо бы с этим справиться... Всё, я сплю.

Ник поворочался немного, а затем притих, и оживление последних минут быстро угасло. Навалилась душная, тяжёлая тишина Свалки. И с нею вернулись страхи, дотянулись цепкими пальцами, сжали горло.

Теперь стало заметно, что Ник осунулся, как после болезни, пропал его всегдашний крепкий румянец. Грязь это скрадывала, вот Флоренц не сразу и заметил.

Справится ли Ник с машиной, в которую так верит? Хватит ли ему сил? А даже пускай всё получится, как они уйдут, если вокруг маленького убежища бродят обезумевшие люди? Флоренц подумал, что и одного такого не одолеет, а Ник тоже слабый, с рукой на перевязи, а третий — тот и вовсе лежачий. Похоже, и встать не в силах.

Ник говорил вот, мечтать не стоит, а если уже ясно, что у них самих ничего не выйдет? Если не верить, что кто-то спасёт, то...

Что-то скрипнуло неподалёку, и Флоренц дёрнулся, насторожился. Пытаясь не шуметь, чтобы не упустить звук, если тот повторится, мальчишка подполз к лежанке, схватил осколок. Нет, его при встрече с врагом будет мало... И Флоренц осторожно, чтобы не звякнуть, потянул ломик из инструментов Ника, а осколок сунул в карман. Тоже, может, пригодится.

Покачал ломик в ладони, примерился. Как его лучше взять, какой стороной? Взмахнул рукой.

Рядом опять скрипнуло и загудело негромко и протяжно, затрещало, защёлкало. Мальчишка в страхе оглянулся на Ника — не пора ли его будить? — и встретился взглядом с Алтманом.

— Не бойся, — сказал тот. — Это ветер шумит, не люди.

Ветер! А Флоренц и позабыл его голос в этом стеклянном городе. Даже не узнал сразу. Ветер поднялся и дышал, раскачивая всё, что держалось непрочно, перетряхивал мелкий хлам пыльными пальцами, хлопал старым куполом и тонко гудел, выискивая щели. Ветер — единственное добро, которого тут было больше, чем в Раздолье.

Кори толкнула дверь, влетела в дом и оглядела всех в отчаянии.

Все были тут, серые тени в утренних сумерках, даже господина Второго не заперли — что вообще можно доверить этим людям? Всё делают по-своему!

— Что? — только и спросил Конрад, обрывая разговор, который они вели до этой минуты.

По его хмурому и напряжённому лицу было понятно, что объяснения не нужны, он всё понял и так.

— Их взяли, — задыхаясь от бега, сказала Кори и дёрнула перчатку.

Торопилась, руки не слушались. Ткань зацепилась где-то, затрещала.

— Помоги! — с отчаянием воскликнула она, потянувшись к седому. — Утром их ведут на площадь, мне нужна рука!

— Спокойно, — скомандовал тот и в два счёта скатал перчатки. — Держи.

Кори приняла, не глядя, и тут же уронила их на пол.

— Нужно собрать людей, кого сможем. Я не знаю, когда они... чем скорее, тем лучше! Общие дома, мы разделимся...

— Во-от оно что, — протянул господин Второй, поднимаясь со скамьи.

Кружку с водой, которую держал в руках, грохнул на стол, не глядя, аж брызги взлетели.

— Теперь мне всё ясно.

Он глядел на механическую руку.

— Будешь врать ещё, что ты не при делах? Да ты же Рафаэлев прихвостень. Как только мы тебя проглядели, когда в Раздолье брали, а? Господин Первый... он знал?

— А этого, — яростно воскликнула Кори, — заприте! Почему ещё не заперли?

— Вы кого слушаете? — перекрикивая её, обратился господин Второй к чужакам. — Кого, этого недочеловека? Верите ему?.. А что же тебя одного отпустили, а, погань? Ну, скажи! Почему только тебя?

— Бросьте его вниз! Времени почти нет...

— Нет уж, отвечай, как это ты выкрутился? А я скажу: ты с самого начала на той стороне! — распалившись, наступал господин Второй. — Это ты им помогал!

И он отвесил Кори такую пощёчину, что в глазах покраснело. Не от боли — от ярости, которая должна найти выход, а до того покоя не будет.

Кори размахнулась, не думая, и ударила господина Второго в ответ. От её удара он свалился на пол. Опершись на локоть, с удивлением коснулся щеки, где проступили четыре кровавых полосы.

— Да как ты посмел...

— Прекратите! — загремел Конрад, расставляя руки. — Кто из вас первым полезет на другого, того и запрём, усекли?

— Вы что, не соображаете? — процедил господин Второй, поднимаясь с усилием, не отрывая ладони от щеки. — Это ловушка!

— Была бы она заодно с Рафаэлем, уже привела бы других, — подался вперёд темноволосый, вклиниваясь в беседу. — И не говорила бы о площади. К чему устраивать представление?

— А ты и подумай! — зло обернулся к нему собеседник. — Может, нас ждут за дверью — там легче взять. Ты уверен, что нет? А может, им нужно, чтобы кто-то созвал людей. Но чем гадать, вытрясите из этого... Ты сказал, «она»?

— Ну уж простите, — пожал плечами чужак, переводя взгляд на Кори. Виноватым он не казался. — Я не любитель выбалтывать чужие секреты, но этот сам наружу лезет. Я что, должен ещё думать сейчас над каждым словом?

— Вы тут все с ума сошли, что ли? — воскликнул господин Второй, прижимая пальцы к вискам.

— Да сам ты сошёл, — проворчал темноволосый. — Без дозы своей...

Кори дёрнула щекой. Щека болела.

— Нас заперли по отдельности, — пояснила она Конраду, потому что только он один, на её взгляд, здесь и заслуживал доверия. — Меня в доме, остальных в подвале. Одна из женщин отпустила, чтобы я за помощью... Вот, след от ремня остался, видишь? Видишь, какой?

— Ого, — подал голос Хенрик, который следил за перепалкой из угла, но благоразумно не встревал.

— Что за резон ей был идти против своих? — недоверчиво спросил господин Второй.

— Симен — её брат. А его тоже не пощадят. И Рафаэль... я не понимаю, почему, но он тоже у них под замком. Прошу, пойдёмте, я доскажу по пути!

— Идём, — кивнул старший. — Ребята, готовы?

Хенрик с готовностью поднялся. Встал и темноволосый, потянул со стола нож, крутанул в пальцах.

— Лучше этого ничего нет? — спросил у Кори.

— Только моя рука, — отрезала она. — Погодите, я мигом.

Подняв крышку люка, Кори нырнула вниз, за пузырьком. Рука почти не ныла, но хотелось точно знать, что если боль придёт, от неё будет средство. Не время для боли.

Когда она поднялась наверх, то увидела, что господин Второй, прислонясь спиной к двери, загораживает выход остальным.

— Мой брат, — спросил он, глядя на Кори пристально. — Он у этих людей? Его тоже поведут на площадь?

— И да, и нет, а о последнем не знаю. Он попался и выболтал про Гундольфа, но если верить Софи, мальчика вывезли на Свалку.

— Куда-а? — прохрипел господин Второй.

Он прижал руку к горлу и выкатил глаза, будто вот-вот задохнётся. Но затем тряхнул головой и продолжил уже собранно и чётко, указав на Кори:

— Ты, пойдёшь со мной. Мы вытащим Фло, пока не поздно. А вы трое, — перевёл он взгляд, — отправитесь в общие дома.

— И как мы найдём дорогу без девчонки? — прищурился темноволосый.

— Запросто. Да и куда ты предлагаешь соваться с такой рукой? До главной улицы идём вместе, а там в первом же доме уболтаете кого-то вам помочь. Разошлёте людей во все стороны, чем больше шума, тем лучше. Всё равно добрая половина струсит и не придёт. После встретимся на площади.