— О, ты ударила меня. Теперь совесть того добряка будет чиста.

Почувствовав в его словах что-то жуткое, на женщину нахлынул иррациональный страх, и из её глаз брызнули слёзы. Она принялась умолять, ударившись лбом о землю.

— П-прошу, пощади! Я не знаю, что на меня нашло! — однако на её слова ответом послужила лишь тишина. — Это влияние тех сектантов, я уверена в этом!

И в этот раз всё та же тишина. Женщина медленно подняла голову вверх.

— Хорошо… Если ты хочешь, то я стану твоей… — не успела она закончить, как остановилась от ужаса, когда её глаза смогли увидеть происходящее.

Используя нож, Фео разрезал не только одежду, но и свою плоть. На застывшее лицо женщины брызнули несколько капель крови, и она моргнула.

— Я всё расскажу… — прошептала она. Её дух был сломлен.

— М-м? — удивился Фео, посмотрев на неё. — Вы что-то сделали? — спросил он у стоящих жильцов территории, которые от его вопроса закатили глаза.

— Дашь попробовать? — спросила Жанна с горящими глазами.

— Держи, — без труда поняв её, он передал нож. — Только не пристрастись, как танцовщица в своё время.

— За кого ты меня принимаешь? — возмущённо сказала она и лизнула лезвие. — А знаешь…

Без лишних вопросов Фео протянул руку, и женщина положила на ладонь оружие. Сделав ещё пару поверхностных ран и скривившись, мужчина вновь передал нож, который был начисто вылизан.

— Ну, теперь можно и послушать нашу дорогую нахлебницу.

Все посмотрели на женщину с пустым взглядом, которая, получив отмашку, начала рассказ.

— Это зверь пятого уровня, — начала женщина. — Мантикора, если быть точнее, и… — она вздрогнула. — Большой юнит.

— Размеры? — деловито поинтересовался Фео, оглядывая поле боя.

— Никто точно не смог их определить. Она двигалась настолько быстро, что её движения размывались перед глазами. Но в чём уверены люди, так это в том, что как минимум четыре метра в холке.

— Продолжай.

Заметив заминку и слюни, капающие изо рта женщины, мужчина похлопал её по щеке, приводя в чувство.

— А… да, — ощутив горячую поверхность ладони, ещё больше покрытой кровью, глаза женщины прояснились. — Лорды выжили лишь благодаря тому, что вовремя отступили, пожертвовав частью своих юнитов. Как говорят некоторые свидетели, это была настоящая бойня.

— Какой-то барьер?

— Верно, — заторможено кивнула она. — Только из-за него мантикора не смогла продолжить погоню, вырезав всех. Именно тогда люди решили объединиться для борьбы с ней, — закончив на этом, женщина замолчала.

— Спасибо, — сказал он ей и обратился ко всем жителям территории: — Наша задача — остаться здесь и добить лордов, которые хотят сбежать в лес. Всё ясно?

— Да! — выкрикнули они хором, не хуже женщины испугавшись нового Фео.

— Лайт, командуй, — отдав последний приказ, мужчина скрылся в другом направлении, продолжая наблюдать за хаотичным полем боя.

— Как будем действовать, командир? — спросил гнолл, облизывая свои кинжалы.

— Эм…

Не ожидавший, что на него свалят такую ответственность, гигант растерялся. На его плечо опустилась единственная рука Эанора. Повернув голову, он увидел самодовольное лицо.

— Если ты не можешь вести нас, то предоставь это мне!

— Ещё чего! — крикнула на него эльфийка и оттянула его за ухо. — Светлячок, веди себя спокойно!

— Ай-яй-яй! Отпусти меня, падшая женщина!

— Ещё раз так назовёшь меня…

На удивление, Лайту помогла эта привычная ситуация, и, подумав немного, он сказал:

— Нагура, мы, как обычно, воспользуемся твоим телом…

— Хоть ты и придумал мне имя, но не зазнавайся, здоровяк! — танцовщица отвернула голову с покрасневшими мочками ушей.

Не обращая на это внимания, мужчина продолжил:

— Шаго, ты будешь кидать камни в лордов. Выбирай только мужчин и желательно фанатиков.

— Шаго понял! — радостно пискнул гоблин, подпрыгнув и хлопнув в ладоши.

— Мортус, мы с тобой будем стоять по разные стороны, склонив головы, а остальные…

Кровопролитная битва длилась уже несколько минут. К этому моменту многие лорды потеряли всякий боевой настрой. И неважно, от чего: от вывалившихся из тел внутренностей и их смрада или же от потери нескольких юнитов. Никто не хотел участвовать в бессмысленном противостоянии, за исключением, пожалуй, фанатиков.

За столь короткое время эти люди успели потерять всякое понятие о человечности. Смеясь в лицо смерти, они выплёскивали наружу все свои эмоции, самой важной из которых была рухнувшая в бездну надежда, растоптанная суровой реальностью.

Фео не знал, что ему ещё повезло, в отличие от многих, кто находился в самом центре своего сектора или же вблизи границы диких западников. Конкуренция в тех местах была по-настоящему сильной.

Во времена, когда ты лишился своих воспоминаний и даже не знаешь своего прошлого имени; во времена, когда тебя со всех сторон окружают враги; во времена, когда ты должен убить монстров, а затем людей; во времена, когда приходится порой есть сырое мясо и пить дождевую воду, любое понятие морали отходит далеко назад, и только вера во что-то находит отклик в сломленных сердцах.

Многие лорды, не пережившие этого и не готовые пережить, начали отступать назад, к периферии территории в сторону леса. Но даже тут они не нашли спасения.

Гоблин сноровисто бегал из стороны в сторону, запуская камни в тех людей, которые были повёрнуты к нему спиной или же бежали со всех ног от эпицентра войны, не обращая ни на что внимание.

— Ай!

— Какой ублюдок это сделал?

Наполненные страхом глаза или же покрасневшие от лопнувших капилляров обращались в сторону гоблина. Однако спустя мгновение они забывали об этом. Их разумы, жаждущие спасения или ещё большего безумия, были притянуты танцовщицей.

На её тело были нанесены различные узоры, нарисованные кровью. Волосы, живущие своей жизнью, двигались вместе с гибким телом, словно рука, зовущая тебя подойти поближе и найти покой.

Перед ней, опустившись на колени и склонив голову, более десяти различных существ восхваляли её или же тихо молились, что-то бормоча своими губами.

Позади них, с обеих сторон, стояли двое мужчин: один, облачённый в чёрные одежды и с маской ворона, будто сам вестник смерти. Застыв, как изваяние, он, как и другие, склонил голову. Другой же, гигант, повторял за своим товарищем, возвышаясь над всеми, как настоящий великан.

Эта завораживающая и сюрреалистичная картина, как островок спокойствия посреди бушующего моря, звала страждущие души к себе. И не важно, склонить голову и помолиться своему богу или же вырезать всех мужчин, а женщин принести в жертву, а может, и то, и другое.

Тем временем, пока люди подходили всё ближе и ближе, Лайт проговаривал про себя неслышно:

— Да простят меня души…

— Да примет земля их тела…

— Я «верю»… Я соберу урожай!

Бурлящая, как магма, аура пузырилась и распространялась во все стороны вокруг тела мужчины на двенадцать метров. Его закрытые глаза открылись, и мир предстал перед ним в совершенно другом свете.

Двухэтажный небольшой дом, старый, но при этом построенный добротно на десятки, а то и сотни лет. Мягкий свет утреннего солнца падал на кристально чистую зелёную траву. После ночи на её поверхности ещё осталась роса, игравшая с лучиками солнца.

— Брат, будь осторожнее!

Резко повернув голову, его глаза широко раскрылись от созерцания переливающихся на ветру волос и счастливой улыбки, которая могла затмить свет солнца в сердце мужчины. Голубые глаза излучали осязаемую доброту и невинность, и даже всё ещё прохладный ветер больше не ощущался холодным на теле гиганта.

— Сестра…

Подняв чистую, не запачканную грязью и кровью руку, Лайт прикоснулся к своей щеке и почувствовал влагу. Он с удивлением смотрел на пролитую слезу.

— Дурачок, ты чего плачешь? Неужели так не хочется идти в поле? — сказала женщина, облачённая в потрёпанную и грубую крестьянскую одежду, весело рассмеявшись. В одной руке она держала плетёную корзину с бельём.