– Плевал я на то, что ты будешь или не будешь терпеть. Хватит тянуть время. Повторяю, где Дженни?
– Я не стану слушать! – Она ладонями зажала уши. – Не позволю с собой так обращаться. Никто не смеет ничего от меня требовать, даже ты! Я многое тебе спускала, но есть предел моему, терпению.
– Тогда было бы неплохо, чтобы я сам поднабрался терпения.
– Похоже, ты за последнее время много чего поднабрался. И все без исключения отвратительно. Я вижу, ты совсем обо мне не думал.
– Уверяю тебя, мама, я ни о чем другом почти не думал.
– И все из-за этой гадкой, бесплодной женщины, твоей жены!
– Я не видел Кэролайн с того же времени, что и тебя.
– Чтобы ты мог поверить ей, плебейке и ничтожеству, а не мне, твоей матери! Как ты мог! Мой любимый сын. Как ты мог!
– Это было непросто.
– А мне? Мне, думаешь, было просто? Ты сбежал, ни слова не говоря, оставив меня в волнении. Потом, когда ты решил вернуться, ты принялся обвинять меня в самых диких, невозможных вещах! Никогда бы так о тебе не подумала, ведь ты – мой сын!
– Это потому, что я тебе больше не сын.
Эти слова заставили ее снова поднять голову и взглянуть на него полными ужаса глазами.
– О нет. – И снова протянута дрожащая рука, снова в глазах мольба. – Ты не можешь так поступить…
– Я провел пять худших в моей жизни часов в самолете, и я отвечаю за каждое свое слово. Тебе до сих пор все безразлично? Все, что я сказал, каким я стал – все это не имеет для тебя ни малейшего значения? Тебе нужно только удержать меня в узде, согнуть под нужным тебе углом. Все, мама. Ты меня слышишь? С этим все!
Ярость в его голосе и взгляде заставили ее замолчать. Еще раз ее лицо скрылось в ладонях, но мозг лихорадочно работал.
– Ты не в себе, – наконец заявила она. – Я тебя не узнаю. Что случилось с моим сыном?
– Он наконец вырос, вот что. Погляди повнимательнее, мама, я больше не твой маленький мальчик.
Она и в самом деле посмотрела на него, затем ее взгляд как молния метнулся по комнате, но угас, наткнувшись на яростный взгляд Брэда.
В отчаянии она снова упала на подушки в позе великомученицы.
– Дорогой мой мальчик, что случилось с нами? Ты причиняешь мне такую боль. – По щекам ее текли обильные слезы. – Если я сделала что-то не так, я прошу прощения за то, что, как ты считаешь, я сделала. За то, что слишком тебя любила. На тебя это не похоже – так грубо относиться к моим чувствам…
– Тебе всегда было плевать на мои.
Она издавала жалкие стоны, плечи вздымались от рыданий, но сквозь слегка раздвинутые пальцы леди Эстер внимательно следила за сыном.
– Ты ответишь, даже если мне придется проторчать здесь весь день. Где Дженни? Ты что, не представляешь себе, что ты делаешь с Джулией? Тебе это безразлично?
– А тебе безразлично, что ты делаешь со мной? – пронзительно закричала она, не сводя с него горящих глаз. – Теперь я вижу, кто тебя настроил, чье здесь злостное влияние. Этой женщины! И после того, что она сделала тебе!
– Ты хочешь сказать, что ты сделала ей.
Он видел, как шея матери покрывается красными пятнами, что служило первыми признаками гнева, но сейчас его это не страшило.
– Я знаю все, мама. Я видел Джулию, она рассказала мне правду, А ты еще называешь себя любящей матерью! Да кошка лучшая мать, чем ты. Ни один человек, имеющий представление о любви, не сделал бы то, что сделала ты – другой матери! Ты, которая без конца провозглашала безмерность материнской любви! Чего ты не учла, так это того, что я знаю, что такое быть отцом. Я хочу вернуть свою дочь! Поняла? Мою дочь!
Из горла леди Эстер вырвался вой на высокой ноте.
– Твою дочь! Твоя дочь! Ты должен думать о твоей матери!
– Ты сама думаешь о себе, причем с избытком.
Он увидел, как она схватила чашку, чтобы швырнуть в него, и сумел уклониться: Чашка ударилась о дверь и разлетелась вдребезги. За ней последовал чайник. Все еще горячий чай окатил его. Он рванулся к кровати и, прежде чем она успела поднять руки, схватил ее за горло.
– Будь ты проклята! – крикнул он. – Ты не мать, ты исчадие ада! Почему ты не говоришь мне, где Дженни? Ты хочешь, чтобы я вырвал из тебя признание? – Ему сдавило горло от гнева и боли, в душе он не мог поверить тому, что делал, и вместе с тем не мог заставить себя отпустить руки. Ему казалось, что боль от каждого нерва передается ему в голову, скапливается в затылке и вот-вот разорвет череп. Точно такую же боль он испытывал прошлой ночью.
– Говори, что ты сделала с моей дочерью! – Он резко встряхнул ее. – Говори!
Но ее глаза, не отрывавшиеся от его лица, горели фанатичным огнем.
– Давай, убей меня! Покончи со мной! Разве я не говорила тебе всегда, что через тебя приму смерть?
Выругавшись, он отбросил ее от себя, что-то внутри не давало ему полностью потерять контроль над собой, и в этот момент он осознал, что стук раздается не у него в голове. Кто-то стучит в запертую дверь.
– Брэд, впусти меня! Брэд, Брэд, пожалуйста… Это Джулия. Впусти меня…
– Все нормально, Джулия. – Он постарался говорить спокойно, хотя на самом деле его всего трясло.
– Но я знаю, где Дженни. Маркус действительно увел ее. Томас видел ее в машине…
Он распахнул дверь так внезапно, что стоящие за ней Джулия и Эбби едва не упали.
– Ты! – Голос леди Эстер напоминал шипение кобры. – Как же я сразу не догадалась! – Она начала приподниматься с кровати, готовясь к удару.
– Что видел Томас? – настойчиво спросил Брэд.
Ответила Эбби.
– Маркус заехал на Маунт Вернон-стрит, чтобы забрать ключи от старых складов, мать велела Томасу их отдать. Когда он закрывал дверь, он увидел на заднем сиденье машины Маркуса маленькую рыжую девочку…
– Поберегись! – То был Сет, вышедший из-за спины Эбби и так резко оттолкнувший Джулию, что она упала.
Леди Эстер, умудрившаяся встать с кровати, надвигалась на нее, размахивая палкой. Но удар достался Брэду, другой рукой он вырвал трость у нее из рук.
– Это ты виновата! – завопила леди Эстер, обращаясь к Джулии. – Мне следовало с тобой разделаться окончательно, как я поступила с другой рыжей сукой, которая хотела забрать то, что принадлежит мне!
Оскалив зубы, она бросилась к Джулии, готовая выцарапать ей глаза, но снова между ними стал Брэд, а рванувшийся вперед Сет схватил тещу за руки. Пытаясь удержать вырывающуюся женщину, он говорил Брэду:
– Уходи! Возьми Джулию и поезжай за Дженни. Мы тут управимся. Уходи! От твоего присутствия ей только хуже. – Но Брэд не мог отвести глаз от чудовищно искаженного лица матери. Взяв его за руку, Джулия почувствовала как он напряжен, глаза его не отрывались от матери, а на лице было выражение человека, краем глаза заглянувшего в ад.
– Брэд! – Он взглянул на нее, и его боль передалась ей. – Дженни.
– Дженни, – повторил он и глубоко, судорожно вздохнул. – Да… Дженни.
Резким движением он схватил Джулию за руку и потащил за собой из комнаты вниз по лестнице. Когда он исчез, леди Эстер удалось вырваться, но она услышала хлопок входной двери, и из ее груди вырвался вопль, от которого у присутствующих мурашки пошли по коже.
– Брэд! Брэ-э-д! Брэ-э-д! – Жилы на шее напряглись. – Мой сын, мой сын! Я потеряла сына!
Какое-то мгновение Эбби, Сет и Энни не в состоянии были двигаться от ужаса, чем воспользовалась леди Эстер и, вырвавшись, схватила трость, которую отбросил Брэд. Она сразу же завертелась, как бешеная, ломая все вокруг. Она металась по комнате и крушила все, что попадалось на пути. Картины валились со стен, хрусталь, фарфор, все, чего касалась трость, разлеталось вдребезги. То была настоящая оргия разрушения. Уворачивась от ударов, Эбби и Сет старались схватить леди Эстер, хотя им то и дело чувствительно доставалось. И тут Эбби осознала, что имя, которое выкрикивает мать, изменилось. Она уже больше не звала сына. Она кричала:
– Папа! Папа! Вернись ко мне, папа! Зачем ты меня покинул? Вернись ко мне, папа!
