– Держись рядом, – прохрипел ей на ухо, обхватил одной рукой вокруг талии, прижал.

Их толкали со всех сторон, давили. Во дворце было слишком тесно, а народ всё шёл и шёл.

– Где князь?!

– Уродец, выходи!

Вверх по ступеням. Велга перебирала ногами изо всех сил, лишь бы поспеть за разъярённой толпой. Белый подталкивал её в спину, она буквально подлетала в его руках.

– Они разорвут его на части, – пробормотала Велга, но Белый, что удивительно, услышал.

– Поздно опомнилась. – Он почти подкинул её на верхнюю ступеньку.

Толпа вы́сыпала в проход к залу. Ставни были закрыты. Темно. Почти как ночью. Слышны только крики, ругань, топот. Весь дворец шатало.

– Он в престольной палате! – выкрикнул кто-то.

– Нет-нет-нет, – залепетала Велга.

Они её слушать не будут. Толпа жаждала крови. Как дикий зверь, почувствовавший человечину, она уже не желала ничего другого.

Кровь старгородцев пролилась, как того желала Велга. Ненависть вспыхнула ярко, жарко, испепеляюще. И её не погасит уже ничто, кроме крови князя.

На что она надеялась? Что сможет усмирить вече? Этих упрямых, самонадеянных, властных мужчин? Она? Глупая маленькая девчонка.

– Нет-нет-нет… – продолжала повторять она, как молитву.

– Поздно.

Распахнули двери в престольную палату, и яркий солнечный свет на мгновение ослепил. Белый прищурился. Все остальные тоже замедлились. Они ворвались в зал, но тут же растерянно замешкались, оглядываясь по сторонам.

– Где он?

Престол оказался пуст.

Деревянные, увитые рыбьими и змеиными узорами столпы, подпиравшие вход в зал, остались позади. Белый провёл Велгу вперёд. И толпа, которая только что несла её, словно река маленькую рыбку, расступилась.

Все посмотрели на Велгу Буривой.

А она – только что испуганная, оробевшая – вмиг переменилась.

Легко, словно ветер, Велга выскользнула из рук Войчеха.

Шаг её стал твёрдым, уверенным. Не оглядываясь, она пошла прямо. Члены вече, собравшиеся вокруг, расступились, пропуская её вперёд. К престолу.

Стало совсем тихо. Даже народ, всё напиравший и напиравший сзади, едва слышно, словно далёкая гроза, затих в проходе от лестницы к залу.

Велга взобралась на подмостки, на которых стоял трон, обошла его полукругом. Не поднимая глаз, она коснулась вырезанных змей, что обвивали княжеский престол.

Наконец она остановилась, встав к нему спиной, и свет из окон упал на неё, озаряя окаменевшее лицо.

Она опустила голову, и Белый увидел, как она зашевелила губами, но никто не разобрал ни слова.

– Что ты там лепечешь?! – гаркнул кто-то от окна.

Боярин Мороз вышел вперёд:

– Закрой свой…

Он не успел договорить. Велга вскинула голову. И солнечный свет пламенем окрасил её платок.

– Князья Белозерские предали Старгород! – воскликнула она тонким голосом.

В толпе раздались смешки.

– Они обещали нам процветание и мир, но втянули в бедность и войну. – Велга грозно сверкнула глазами. – А сегодня князь Матеуш поднял оружие на собственный народ.

Она, такая маленькая, хрупкая, в своей ярости показалась настолько смешной, что мужчины в зале снова заулыбались. Но вот она расправила плечи, сложила руки за спиной. И голос её стал ровным, хладнокровным, совсем как у…

Венцеславы…

– Казна Рдзении пуста, все средства уходят на борьбу с чудищами. Земля рдзенцев проклята. Их владения на левом берегу Модры заполонили духи Нави. Сама мать-природа их ненавидит и наказывает за грехи.

Кто-то осенил себя священным знамением. Кто-то с отвращением скривился.

– Рдзенцы – все бесы, – послышалось от стены.

– И всё золото уходит на то, чтобы защитить людей от духов. Только Старгороду ничего не остаётся. Рдзенская корона тратит всё больше на Охотников, мало того что продолжает повышать нам налоги, так ещё и втянула в войну.

– А гибнут-то наши дети, – поддакнул Ростих Мороз.

– Мой сын погиб весной…

– И мой…

– Мы все кого-то потеряли! – кивнула Велга. – Мои старшие братья сражались за рдзенскую корону и погибли за неё. Мой отец желал мира с Ратиславией. Он понимал, что Старгород не должен страдать ради чужих целей. Но он всё равно отправил сыновей на войну, следуя приказам королевы. И в благодарность за это королева Венцеслава заказала убийство всей моей семьи!

Словно молния ударила прямо во дворец. Мужчины замолчали. Никто не произнёс ни слова.

И только позади, там, откуда было не расслышать Велгу, шептались, передавая её слова.

– Вот как поступают князья, когда правят Старгородом. Сначала они отдали наши земли рдзенцам, и полилась кровь граждан, что были не согласны. Потом они решили отправить нас на войну. Белозерские забирают наше золото и нашу кровь, но ничего не дают взамен. Князья просто используют нас!

– Ты сама княжна… – выступил кто-то вперёд, но Белый не смог увидеть наглеца из-за чужих спин.

– Я не княжна. Я вышла замуж за князя, но…

– Ты Буривой. Вы, Буривои, однажды уже предали Старгород. За это и поплатились.

Раздались смешки, словно эхо. Белый оторопел, ожидая, что теперь-то Велга сдастся, теперь замолчит, но она, даже не поведя бровью, кивнула:

– Да. Князья Буривои тоже предали Старгород. За это они и потеряли право править. Все князья, что когда-либо садились на престол Старгорода, предавали его. Все посадники, которых присылали то Ратиславия, то Рдзения. Все они хотели власти только для себя…

За стеной послышался глухой крик ворона. Никто не обратил внимания на него, но Белый насторожился. Возглас повторился.

Медленно, стараясь не привлекать внимания, Белый протиснулся к стене, пошёл вдоль, в угол за престолом, прижался ухом. За перегородкой кричал ворон. Звал его.

Все стены дворца были испещрены узорами рыб и змей. Работа была искусная, тонкая. Верно, мастер провёл немало времени, украшая дворец князя. За всей этой путаницей узоров так легко было скрыть маленькую дверцу прямо за престолом.

– Так что ты встала у трона своего муженька?! – возмутилась вдруг какая-то женщина. Белый не смог её разглядеть, как ни пытался. – Надеешься, мы Матеуша прогоним и тебя вместо него посадим?

Белый оглянулся. Кажется, никто не заметил его, настолько хорошо высокие подсвечники, престол и столбы скрывали проход.

– Нет. – Велга сделала шаг в сторону, к окну, и всё её золотое платье охватил пожар. Она и сама вся горела, точно пламя. – Старгород только что доказал, что ему не нужен князь. У него есть вече. Народ должен сам решать судьбу города. Мы не Ратиславия, не Рдзения, нам не нужны господа. Мы сами себе господа. Старгород это Старгород.

– Старгород это Старгород, – эхом отозвалась толпа, и никто не промолчал на этот раз. Словно молитву, это подхватили все, даже те, кто остался у самой лестницы.

Белый достал нож и, прислушиваясь краем уха к разговорам, вставил лезвие в узкую щель, пытаясь найти замок.

– Мы должны сами решать свою судьбу с помощью вече. Так было заведено у нас издревле. Мы не Ратиславия и не Рдзения, – повторила она, – это мы нужны им, а не они нам. Так зачем нам подчиняться чужим государям? Нам не нужны князья! – Велга распалялась всё больше, говорила всё громче, твёрже. И сама вдруг даже будто стала выше. – Белозерские – предатели. Они пролили кровь Буривоев, они убили Гюргия Большая Репа, они уничтожали нас, старгородцев, подло, исподтишка…

Щёлкнул замок. Белый толкнул дверь.

– Где доказательства?! – выкрикнул кто-то. – Откуда знаешь, что это Белозерские убили твою семью?

Матеуш забился в угол крохотной светлицы, точно крыса.

– Он здесь! – крикнул Войчех, оглядываясь через плечо. – Я нашёл князя.

Велга выглянула из-за престола, округляя глаза. На лице её читался неприкрытый ужас. Как будто она уже успела пожалеть, что Матеуша нашли.

Бояре бросились к двери, едва не смели Белого, ворвались в светлицу. Матеуш не кричал. Ему хватило достоинства и воли молча стиснуть зубы, когда его начали бить.