Венцеслава легко провела большим пальцем по его руке:

– Я назвала тебя…

Он не дал ей договорить.

– Плоть – земле.

– Душу – зиме, – эхом отозвались ему два голоса.

Белый поднял голову и встретился глазами с Велгой. Она осенила себя священным знамением, но прошептала она другие слова, обращённые к другой богине.

Когда всё закончилось и Белый забрал посмертки королевы, кожа на запястье начала зудеть. Договор пришёл в исполнение.

Остался только один.

Стражники не спешили на крики. Никто, кажется, их не услышал. Белый не удивился бы, если это всё было колдовство Здиславы.

– Найди Граса. – Матушка подошла к окну, за которым умирал день. – Разберись с предателем. – Она оглянулась на Велгу. – Она саклюсила с ним догофор.

И матушка скинула платок, хватаясь за перо в волосах. Тело её менялось быстро, куда быстрее, чем у Грача. Спустя несколько мгновений из замка вылетел чёрный ворон, и Белый с Велгой остались одни.

Девчонка попятилась к двери.

Белый вытер лезвие ножа о платье королевы.

Руки его тряслись – он сам не узнавал их.

Из груди рвалось что-то, чему он не знал названия. Белый сжал зубы, пытаясь подавить эти чувства.

Велга влекла его, точно красная тряпка быка.

– Говори, курва! – Он схватил её за плечи, затряс так, что она едва не ударилась затылком о стену.

– Отпусти меня! – Велга пнула его носком сапога.

Белый зарычал, сдавил ей шею локтем.

– Говори! – Он прижал её к стене, придвинулся совсем близко, заглядывая в глаза. – Что ты натворила на этот раз?

Голубые лживые глаза горели ненавистью. О, если бы только у неё была возможность, она, наверное, перерезала бы Войчеху горло собственными руками. Но девчонка была слаба и труслива. Она умела только лгать и бить исподтишка.

– Говори!

И Велга, прожигая его взглядом, вырывалась отчаянно, зло, бешено, прокричала ему в лицо:

– Я заключила на тебя договор!

Руки разжались сами собой. Белый отступил, а девчонка схватилась за горло, задышала громко, но глаз не отвела. Она смотрела с вызовом, как если бы он не мог теперь, когда договор исполнен, убить её.

А Белым овладело ледяное безразличие.

– С кем?

Он знал, что ответит Велга. Грач успел добраться до неё перед своей смертью. Матушка договора не заключала. Больше никого из Воронов не осталось.

– С Грачом, конечно же, – закатила глаза Велга. Волосы её растрепались, щёки покраснели. Всё лицо покрылось пятнами. – Или у вас ещё кто-то есть? Кажется, все, кроме вас с Грачом, померли… ну и ваша безумная матушка, конечно. Она тоже ко мне заходила, искала Грача, но я ничего ей не сказала…

Белый почувствовал, как его губы дрогнули в улыбке. Какая самонадеянная дрянь. Думала, сможет ему отомстить.

– Грач тоже, – произнёс он негромко, так, что Велге пришлось переспросить:

– Что?

– Грач тоже мёртв, – повторил он с наслаждением, точно вкушая лучшее троутосское вино. – Я нашёл его тело в подземельях под замком.

Он улыбался, но мрачные, тревожные мысли уже пауком свили паутину в его голове. Зачем матушка искала Грача? Зачем тот убил себя самого?

– Что? – Велга замотала головой, отчего кудри рассыпались по плечам. – Не может быть…

– Мне ещё раз повторить? – хмыкнул Белый. Её испуг ощущался почти так же сладко, как посмертки. – Грач мёртв. Твой договор расторгнут.

Это ощущалось огромным облегчением. Хотя бы на этот раз Белому повезло. Справиться с Грачом было бы куда сложнее, чем с Галкой. Сестра доверяла ему, даже по-своему, извращённо, любила, поэтому и получилось так легко её убить, и то пришлось повозиться. Но Грач мало того что старше, опытнее и обладал чародейской силой, так ещё и не испытывал к остальным Во́ронам никаких тёплых чувств.

– Я не понимаю, – пробормотала Велга. – Когда это случилось?

– Когда я искал проход в замок. Прямо перед нападением духов Нави.

Велга посмотрела на него, точно он сказал смешную шутку.

– А ты не очень близок со своим братом, как я смотрю…

Облокотившись о стену спиной, Белый скрестил руки на груди.

– Это ты к чему? Ждала, что я буду плакать по любимому братику?

– Ох нет. – Она отзеркалила его, выгнула бровь и издевательски улыбнулась. – Просто надо совсем не общаться с братом, чтобы спутать его с кем-то другим.

С каждым словом Велги в груди Белого всё сильнее поднималось раздражение. Но куда громче, куда оглушительнее было волнение.

Там, в подземельях, где умер Грач, произошло нечто совершенно неправильное. Ворон Морены должен забирать чужие жизни, а не свою.

И если Грач решился на это, значит, причина у него была веская. Настолько веская, что смерть показалась ему предпочтительнее жизни.

– Ты это к чему?

Велга закатила глаза, надувая губы. Оставалось только удивляться, как быстро ушла из неё вся милая наивность и как быстро девчонка научилась вести себя по-сучьи.

– Как можно было обознаться? – она цокнула языком. – Я говорила с Грачом в тот же день. Уже после нападения. Это ты обознался…

– Нет.

– Обознался, – продолжала настаивать Велга. – Мы заключили договор. Он приходил в мою спальню…

– Когда?

– Ночью.

– Ты его видела?

Уверенность быстро стёрлась с девичьего лица. Белый смотрел на неё, почти не моргая, замерев.

Что-то происходило. Что-то, чего Белый не понимал. Грач снова замышлял что-то против остальных Воронов, снова творил что-то непонятное и потому опасное. Пока остальные следовали приказам госпожи, он действовал только по собственному умыслу и только ради собственного блага.

– Так ты видела Грача? – вкрадчиво повторил Белый.

– Да, – едва слышно произнесла Велга.

– Хорошо разглядела? Это точно был он?

– Да! Ты считаешь меня полной дурой?

– Не полной.

Он отвёл взгляд в сторону, пытаясь собраться с мыслями.

Тело королевы остывало. Время уходило. Нужно было идти. Нужно было что-то сделать…

Что-то сделать…

– Идём со мной.

– Что? Куда?

– Покажу тебе Грача. Тогда скажешь мне, с кем ты заключила договор.

На лестнице было тихо и безлюдно. Все слишком опьянели и устали, даже слуги к ночи стали словно сонные мухи. Далёкий шум из пиршественного зала из буйного рокота превратился в умиротворённое мурчание.

У столицы ещё оставалось время, пока её мирный сон не прервёт колокольный набат. Пока не обнаружат, что королева мертва.

– Куда мы идём? Я должна вернуться к жениху. – Велга запнулась и сама себя поправила: – К мужу.

– Успеешь.

Ступеням всё не было конца. Они спускались ниже, после плутали во дворе в поисках той самой двери, что вела к подземельям. Её надёжно заперли. Пришлось обойти через помещения Тихой стражи.

Там уже все спали, только из одной-единственной комнаты доносились приглушённые голоса.

– Объясни уже, куда ты меня ведёшь…

– Тише, – шикнул в который раз Белый, выглядывая из-за угла.

Велга оскорблённо насупилась:

– Я и так тихо говорю.

– Где мы?

– В помещениях Охотников и Тихой стражи.

– Здесь Мельця, – вдруг сказала Велга.

– Тише, – повторил Белый.

Он даже не помнил, кто такая Мельця.

– Чародейка. Ты помнишь её? Охотники забрали её куда-то в подземелья.

– Это не моя забота.

– Я заплачу́.

Это были слова, которые заставляли сердце Белого Ворона биться чаще, мечтать о пиве, новых сапогах и долгом отдыхе на каком-нибудь хорошем постоялом дворе зимой. И эти же слова часто втягивали его в неприятности. Вот и теперь дело явно грозило большими неприятностями, но он всё же спросил:

– Сколько?

Хорошенькое личико Велги нахмурилось от тяжёлых размышлений.

– Пятьсот.

– Хм…