– Вот бы ты, девочка моя, поговорила с королевой. – Ростих с силой затряс её рукой. – Попросила бы её поскорее заключить мир с ратиславским князем. А то скоро уже осень, на море начнутся бури, и что же, наши товары так и останутся на всю зиму на складах?

– Я?..

– Представь только, сколько товаров попортится за зиму! Их нужно везти сейчас, пока ещё тепло. Мы теряем время, деньги… А Лойтурия приглашает Скренор в торговый союз с Вердией. Ты видела, сколько здесь лойтурцев?

Велга невольно обвела взглядом гостей, ожидавших королеву, и вправду заметила немало лойтурцев.

Ростих зашипел, как гадюка:

– Двадцать лет этих белобрысых тварей не пускали в Твердов. А сейчас все двери для них открыты. Они хотят втянуть Рдзению в новый торговый союз, а путь через Старгород оборвать, я точно тебе говорю. Тогда вся торговля пойдёт через Тасму в Уршпрунг. Лойтурцам-то это, конечно, выгодно, а нам? Мы потеряем всё! Если Скренор и Рдзения вступят в союз с Лойтурией…

Вдруг откуда-то из соседнего зала, где висели старинные гобелены со сценами охоты на леших и полуночниц, раздался взволнованный ропот.

Велга и Ростих одновременно обернулись. Королевские гости засеменили в соседнюю залу.

– Что там такое? – вытягивая шею, спросила у Ростиха Велга. – Королева?

– Принц, – послышалось со стороны.

Принц. Единственный выживший ребёнок королевы Венцеславы. Велга попыталась припомнить, как его звали, но, хотя её заставляли учить имена всех важных и влиятельных лиц государства, про принца было известно меньше всего. Он всегда оставался где-то в тени престола и собственной матери.

– Говорят, принц Рогволод совсем не похож на мать, – проговорил себе под нос Ростих так тихо, чтобы услышала только Велга.

– Пошёл в отца?

– Отец его, король Карл, был таким же светловолосым и светлоглазым, как и его супруга, – не сдержав лукавой улыбки, сказал Ростих.

Велга слегка нахмурилась, пытаясь понять, о чём говорил боярин.

– Тогда в кого?..

– В кого-то, – перебил её Ростих, вдруг снова подмигнув. – В кого-то…

Он поманил Велгу пальцем, зазывая приблизиться. От него пахло чесноком и салом, совсем не по-боярски.

– Говорят, королева с юности, ещё до брака с Карлом, очень сблизилась с главой Тихой стражи, Гжегожем Безродным. Он её и посадил на престол, уговорил Карла жениться.

От его слов Велга едва слышно ахнула:

– Не может быть!

– Может не может, а принц Рогволод – вылитый Гжегож в молодости. Так, по крайней мере, говорят. А ещё говорят, родился Рогволод на несколько месяцев позже положенного срока, когда отец его, король Карл, уже почти год как лежал в земле.

Ответить ничего Велга не успела, да она и осмыслить это до конца не смогла. Толпа, собравшаяся в зале, расступилась, и на пороге показался юноша лет шестнадцати. Он действительно был смуглый, темноволосый, темноглазый, крепко сложённый, невысокий. Принц ничем не походил на своего дядю Матеуша.

Велга вместе со всеми остальными склонилась в поклоне, пока принц прошёл вперёд, к трону, и остановился там подле советников.

Взгляд Велги неожиданно уловил совсем незначительные детали: трещины на полу, свежие стежки на собственных ботинках, пятно на ярком подоле багрового платья. И пока глаза цеплялись за мелочи, в голове мельтешили беспокойные мысли. Зачем Ростих рассказал всё это Велге? Чего он добивался? Хотел настроить её против королевы? Пытался узнать, насколько она верна Белозерским? Или, напротив, желал показать свою верность Старгороду, Буривоям?

Велга не помнила, был ли приглашён Ростих Мороз на её свадьбу, и даже не представляла, кого теперь можно было спросить. Если только написать другу отца, Гюргию Большая Репа… он точно знал о намерениях отца женить Кастуся на ратиславской княжне. Значит, раз ему доверял отец, Велга тоже могла…

«Но что, если Гюргий и выдал отца королеве?»

Праздная болтовня среди гостей затихла. Все выстроились вдоль стен, ожидая королеву.

И наконец она показалась. Серебряный венец на серебряных волосах, пурпурный наряд и взгляд – такой сияющий, такой обволакивающий.

Она появилась в дверях, и все застыли. И в груди Велги всё заледенело тоже.

Убийца её родителей. Убийца всех, кого любила Велга. И её – самой Велги – тоже несостоявшаяся убийца. Она была здесь. Рядом. Она была жива. Велга могла прямо сейчас наброситься на неё с ножом. Она могла прямо сейчас оборвать её жизнь.

Но ноги затряслись. И в груди всё сжалось. И руки свело. Она вдруг отчётливо услышала, как оглушительно громко застучало собственное сердце. И к горлу подкатил ком. Скрутило живот. Её едва не вырвало. Велга ахнула, склонила спину в поклоне, вцепилась пальцами в подол.

Королева Венцеслава. Убийца.

Королева Венцеслава.

Королева…

Мысли бились в голове. И пол перед глазами расплывался.

А королева проплыла мимо, оставив после себя лёгкий шлейф лилий.

И Велга покачнулась. Колени подогнулись. Её подхватили под руки, прислонили к холодной стене.

– Держись, девочка, – послышался рядом голос.

– Это она… она…

– Знаю.

Резко, точно по щелчку, вернулось сознание. Велга выпрямилась, уставилась во все глаза на Ростиха Мороза.

– Откуда?

– Твой отец предупреждал, что так может случиться и кого следует винить, – прошептал мужчина ей на ухо. – Не выдавай себя. Королева не тронет жену собственного брата…

– Она убила Далибору…

– Она ли?

– Что?

Велга вцепилась в рукав Ростиха, когда её вдруг окликнули.

В стороне стоял князь Белозерский, он ожидал свою невесту, протянув тонкую руку. И Велга, пошатываясь и оглядываясь на Ростиха, точно во сне подошла к жениху.

– Королева нас ждёт, – произнёс он, заглядывая ей в глаза, но Велга будто бы не поняла значения его слов.

Если не королева заказала убийство тётки Далиборы, то кто?

Кому была выгодна её смерть? Кому вообще могла помешать жена князя Белозерского? Она давно отдалилась от семьи Буривой, не поддерживала связи. Во всём и всегда она выступала на стороне своей новой семьи.

Она не любила Матеуша, даже ненавидела, пожалуй. Она не давала ему ни любви, ни ласки, ни детей…

Холодные пальцы Матеуша вдруг точно ударили её молнией.

Велга слегка вздрогнула, посмотрела на жениха, в его разноцветные глаза. Он был немногим старше, но куда умнее, опытнее, хитрее. Он мудро управлял княжеством. Сумел удержать в кулаке все знатные старгородские роды. Отец не доверял ему. Он ненавидел его. Презирал. И, наверное, боялся.

Всё потому, что Матеуш обладал властью и умел за неё бороться. Потому что он старался укрепить свой род, своё могущество. И потому, что он собирался закрепить право Белозерских на старгородский престол…

Через детей в том числе. Через детей от женщины из рода Буривой. Но Далибора их ему так и не подарила.

Матеуш же сам говорил об этом, сам сожалел, что не Велгу изначально сосватали ему.

И теперь, когда жена его умерла, он, не дожидаясь окончания траура, собирался жениться на ещё одной девушке из рода Буривой.

На Велге.

Ей не хотелось в это верить. Она просто не могла в это поверить.

И всё же прикосновения князя вдруг обожгли льдом.

Она невольно сделала шаг в сторону. Матеуш не отпустил её руки. Они так и остановились перед королевой, держась за вытянутые руки, едва цепляясь пальцами друг за друга: одна – отчаянно желая вырваться, другой – упрямо её не отпуская.

И наконец Велга подняла взгляд на королеву. На ту, что убила её родителей. Звучали речи, раздавались аплодисменты. Королевский замок наполнился радостными звуками праздника, но Велга ощущала себя глухой. Она держала за руку того, кто, возможно, убил её тётку. Стоя перед той, кто желал убить её саму.

И там, в первых рядах, среди гостей в пёстрых нарядах показался высокий скренорец в дорожной одежде. Велга слишком хорошо помнила его лицо. Забыть его она бы уже никогда не смогла.

Лендрман Инглайв. Её первый жених. Её второй заказ Белому Ворону.