Я слушал, и картинка потихоньку складывалась. Откуда Тарасов узнал про дверь в стене – у него узнаю, когда поймаю, а вот допросить еще разок Хрома придется – он-то явно знал о ней. А мне интересно другое…

– …а как же ты-то сюда попал? – недоуменно смотрела на навесной замок на решетке женщина.

– Я ж сказал – из стены выпал… – нахмурившись, повторил. – А что за дверь у вас метрах в трех от светофора, по этой, – дернул правой ладонью, – стене? Приступок там узкий, ноги не поставить.

В глаза моей проводницы появилось понимание:

– Вон из какой дыры ты появился…

***

А та дыра, которую пришлось расколупать – то есть сбить замок, чтобы не посылать за ключом дородную дежурную, не ожидавшую, что он будет цел, – выходила на задворки какого-то бывшего комбината. Его перевели в Подмосковье, а огромное здание переделали под торговые площади. Прямо напротив дыры на углу торгового комплекса стояли мусорные бункеры, а на стене – да моя ж ты красавица! – мигала красным огоньком видеокамера!

Я поскакал к охранникам ничуть не медленней, чем улепетывал в подземке, только эмоции разнились. Я даже о том, что пыхнуть сигареткой хотел, забыл.

Лишь бы записи камер еще хранились…

…Они хранились аж по три года! И никакой тайны из них не сделали – скинули Крошу на мыло без всяких проволочек.

Пожав руку седому начохраны, я выскочил на улицу и помчался на ту самую станцию метро, куда так стремительно бежал, не спотыкаясь. При свете белого дня бег наперегонки со смертью уже казался адреналиновым бредом. Никогда прежде не задумывался, а тут вдруг словно земля стала прозрачной, и все эти поезда, норы, дыры, тоннели и ходы – все стало как на ладони, пронизывало город запутанной нитью, покрывалось мистикой и обретало загадки.

Я видел дно. Хорошо, что всего лишь города, а не жизни.

Спустился в метро с ощущением, которое появляется, когда прикоснешься к чему-то, что простым смертным знать не положено. Зашел в вагон – движение восстановили после того, как я заверил дежурную, что бомба – это я.

Еще одна бомба меня ждала в бюро, и только на Кроша вся надежда и опора. Я давал ему время, которого мне полковник выделил пятнадцать минут, иначе на шестнадцатой ждал рапорт об увольнении.

Вздохнул и сел на полупустую лавку. Рядом какая-то девица рассматривала интерьерный журнал, и я утопил в нем свое внимание – понравился один мудреный шкафчик. Огни станции, на которой мне уже надо было выходить, осветили вагон, и я, не слишком долго сомневаясь… забрал у девушки журнал и выдрал из него этот лист.

– Эй! Ты совсем охренел? – завопила она.

Успел выхватить из бумажника пятисотку и сунуть ей, выскочил на платформу, когда двери уже закрывались. На эскалаторе поднимался, разглядывая картинку и прикидывая, какого размера заказать такой же и куда его лучше поставить. Эти мысли занимали меня до самого моего прибытия в отдел.

Пятнадцать минут истекли пятнадцать минут назад. Я сел за свой стол, схватил ручку и лист бумаги и начал строчить.

– Гр-ром! – услышал над ухом раскатистый рев.

– От Грома слышу, – поднял на отца взгляд и широко улыбнулся, на мгновение скосив глаза на Кроша, пробиравшегося вдоль стеночки к выходу.

– А ну быстро ко мне в кабинет! – рявкнул полковник, бордовый, как вишня.

Даже моя Маришка так краснеть не умеет.

Крош застыл у самой двери, втянул голову в плечи и вышел первый. За ним полковник, потом я. Придержал хакера, отставая на пять шагов, и шепотом спросил:

– Нашел?

Игорь кивнул. Я похлопал его по плечу и расправил свои.

– Сходи отдохни! – рявкнул мимоходом секретарше мой отец, подождал, пока она выйдет, и запер дверь приемной. Буквально втолкнул нас с Игорем в свой кабинет. А потом я за уши едва не схватился от его нечеловеческого рева: – Вы! Оба! Два! Идиоты! Вы чем думаете?! – и так грохнул по столу, что слетели трубки с аппаратов внутренней связи.

– Товарищ полковник…

– Заткнись! – перебил Игоря мой разъяренный отец. Я положил руку на плечо хакера – знал истинную причину ора, сейчас не нужно ничего говорить, надо дать спустить пар. – Ты мне должен был сразу доложить, что он, – ткнул в мою сторону и затряс указательным пальцем, – задумал!..

Как он вообще узнал?

– …Это же надо было додуматься – сигануть в тоннель метро! Где была твоя голова?! Я тебя спрашиваю!

Только присутствие постороннего спасало меня от участи быть прибитым к стене. Со шкурой я помелочился – меня бы прибили целиком, вместе с тушкой.

– Я…

– Заткнись, старший лейтенант Гром! – прорычал отец и устало опустился в кресло за своим столом. Помолчал, закрыв лицо ладонями, совсем по-стариковски, и у меня сердце сжалось. – Ты знаешь, что он, – кивнул на Кроша, – тут устроил? Он все бюро на уши поставил. Так орал, что «поезда на ветке заминированы, немедленно остановите!», – передразнил, – что все из кабинетов повыскакивали – подумали, что у нас тут заминировали! Трясся весь, как суслик…

Я прыснул смехом, Крош насупился, метнув на меня уничтожающий взгляд.

– Ну а что мне оставалось? – промямлил.

– Иди, – махнул на него полковник рукой, жестом а-ля «выметайся, пока жив», – работай. Я с тобой потом тет-а-тет поговорю.

Крош одарил меня взглядом «ну спасибо, родимый», а я подмигнул ему. Дождался, когда выйдет, и сел за стол совещаний.

– Товарищ полковник, – завел проникновенно, – вы сами в курсе: чтобы остановить метро, надо санкцию получить, а это время – неделя, десять дней. Сколько уже можно тянуть? Пока еще по регламенту метрополитен бы сработал, расписание подогнал, перевозку пассажиров устроил, а там дел было на пять минут…

Смотрел честно, прямо в глаза, но голос сбивался, потому что глаза отца были… напуганные, влажные. Ему всех сил стоило не дать слабину, но покрасневшие белки выдавали, как скакнуло у него давление, а легкий запах коньяка в его дыхании красноречиво докладывал, чем отец его сбивал.

Я – гад. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что уже сказал. Ну и еще пары слов:

– Пап, пойми, я не могу так больше.

Меня изводило молчание Тарасова. Чем дольше, тем хуже. Слишком много времени у него и слишком много денег, чтобы устроить мне настоящий Армагеддон. Они с Игроком вдвоем слишком на многое способны. Я ходил по острию. И не только я. У меня есть еще папка, Маришка, Пашка. И от этих мыслей внутри пружина сжималась все сильнее.

– И поэтому ты сиганул под поезд? Сын…

– Пап, – перебил, потому что знал, что он скажет, – я верю своим парням, Игорь бы не подвел. Откуда ему было знать, что бомба поезд не остановит? Но ты сам сказал – он сделал, что мог. У него была всего минута, он не мог искать инструкцию машиниста поезда метро.

Я только с Маришкой был вот так же искренен, как сейчас с отцом. Отец должен верить мне… нам. Крошу и Дятлу. Мы – команда. А для меня команда – не пустой звук. Очень часто моя жизнь будет зависеть от Игоря и Филиппа. Я не могу не верить им. Я сам их выбрал и уже испытал. И они не конченные. У каждого в жизни случается дерьмо. Главное – найти силы выбраться из него.

– Я все понимаю, сынок… – открыл стол, достал почти пустую бутылку и вылил остатки в стакан. – Рапорт приготовил? – хмыкнул, взглядом указав на лист в моей руке.

– Да, – положил на стол перед ним.

Рапорт не на увольнение, а о случившемся и результатах моего расследования сегодня.

Отец пробежал по нему взглядом, мгновенно превращаясь в полковника. Я про себя улыбнулся этому – так-то лучше. Спокойнее.

– Твои дальнейшие действия?

– Игорь просматривает камеры, на чем Тарасов уехал от торгового центра. Там есть три бесплатных автобуса, два коммерческих маршрута и стоянка такси. Найдем, на чем уехал – найдем, где вышел.

Полковник только изменившимся взглядом одобрил и кивнул мне на дверь. Я встал, и когда уже взялся за ручку, он сказал:

– Игоря ко мне отправь… спасибо скажу…

Я улыбнулся: