Меня продолжало трясти, я замерла как вкопанная посреди лагеря, силясь побороть рвущийся наружу крик. Но он так и так не вышел бы, потому что дышать не получалось. Ничего не получалось, кроме как стоять и беззвучно лить слёзы.

Никчёмная, бесполезная, трусливая. Да, справилась сейчас, смогла. Но если бы рядом не было Брика, если бы…

– Советнику расскажем позже.

Получилось сделать вдох и посмотреть на Ри. Он с тревогой взирал на меня, но на лице сияла ободряющая улыбка. А ещё… ещё Брик протягивал мне руку, намекая, что готов пустить под крыло и дать вволю наплакаться.

– Про ром? – нервно хихикнула я и поплелась к нему, поспешно вытирая слёзы и успокаиваясь.

Было грустно и тяжело. Но плакать больше не хотелось.

– И про ром тоже, – устало цыкнул Брик.

Обратный путь слился в один день, длинный и тягучий. Мы вставали, куда-то брели, останавливались на привал, а после – шли уже до темноты, в которой – не без помощи магических огней – разбивали лагерь и спешно ужинали. Днём хмырь дремал в седле одной из ставших вьючными лошадей, ночью – сторожил сон отряда, чтобы солдатам не приходилось дежурить. Еды хватало едва-едва, да и то, по сравнению с совсем уж крохотными порциями остальных, наши с Кирино ещё хоть как-то походили на человеческие: по мнению Цуури, магам, способным защитить всех в случае реальной опасности, сил требовалось куда больше. Нуждавшийся исключительно в чёрных камнях Кир расстраивать капитана не стал и тихонько передавал свою пайку Брику, который посчитал, что всеобщее спокойствие несколько важнее, чем соблюдение справедливости, и потому молчал. А может, дело было в честном обмене – разумеется, ром у Брика был далеко не последний.

На пятый день все свыклись с мыслями о том, что скорым возвращение не будет. Как и с добровольно-принудительной голодовкой. Оставался, конечно, ещё шанс, что вместе с гибелью высшего демона и связанным с этим магическим всплеском всякие мелкие твари расползутся кто куда, и где-нибудь отыщется забредший в глубину Топей олень или кабан. Да и с каждым шагом мы, пусть и немного, но приближались к границе, так что рано или поздно что-нибудь да подвернётся. Грёзы о сочном куске мяса, поджаренном на костре до хрустящей корочки, придавали сил и помогали не свалиться в пучину беспросветного отчаяния.

Однако Кирино действовала на нервы эта неспешная прогулка по Топям. Никогда бы не подумала, что в целом сдержанный и аскетичный хмырь был любителем комфорта. Хотя именно эти мысли и полезли в голову первыми – мол, жизнь при дворе наложила свой отпечаток, а собачий холод и сырость ну никак не походили на уютное поместье. На деле оказалось, что ему куда больше докучало общество людей и необходимость поддерживать целую прорву заклинаний. Внешне он этого, разумеется, никак не показывал – ни тоном, ни поведением. Даже в излюбленном жесте бровь не заламывал, когда я приставала с глупыми, по его мнению, вопросами. К Брику он тоже не особо цеплялся, пусть несколько дней назад мрачно шутил надо всем, что рыжий делал не так. То ли в отместку, то ли чтобы спустить пар.

Видимо, дабы поскорее избавиться от назойливых людишек, Кир был готов на многое. Кроме убийства – искренне хотелось верить, что в этом плане слово он сдержит.

Вечером мы заснули под мерное всхрапывание коней, но утром… утром ни одной из животин поблизости не было. Зато вокруг костра, над которым грел руки самодовольно скалящийся хмырь, полукругом расположилась целая стая хиттэ – сложив длинные лапы вдвое и едва различимо урча, причем не на ультразвуке, а так, что и простые люди слышали. Демоны дёргано и нервно крутили треугольными головами, но послушно ждали команд Кирино – нападать или прятаться в лесу они не торопились.

– А нас… точно не съедят? – озвучил общие опасения Цуури, когда Кирино со спокойным лицом предложил-приказал доставать верёвки и забираться на чудищ. Привязываться, конечно, было совсем не обязательно, но и за упавшими товарищами возвращаться никто не будет – об этом Кир тоже предупредил.

Место ритуала, где Кирино принёс в жертву лошадей, я увидела во всей красе: набрела на него случайно, когда помогала снимать защитные заклинания с лагеря, прежде чем выдвигаться. Иначе оставленная магия могла стать пищей для местных демонов, и те бы, осмелев и набравшись сил, сунулись к границе.

Развороченные тела животных с вывернутыми наружу рёбрами и выеденными внутренностями вызвали приступ тошноты. Его пришлось быстро подавить, потому что следом за мной, как оказалось, увязался Брик, и вот ему-то уж точно нельзя было видеть подобную картину. А то устоявшийся шаткий мир между ним и Киром мог в любой миг рухнуть, дай только повод.

Вместе с призывом демонов Кирино отправил в крепость эфирного вестника – надо было сообщить о том, что случилось, и предупредить о внеплановом возвращении. Второго вестника он, немного поколебавшись, отправил лично Грассэ, но сразу предупредил, что надеяться на ответ было глупо. Я и не рассчитывала, что отец обратит внимание на все эти проблемы, особенно учитывая последнюю нашу беседу, но и терять надежду на возможность нормального с ним общения не хотелось. Мне нужно было поговорить с ним.

Хиттэ ловко вышагивали над кронами скрюченных деревьев, и с их помощью пересечь часть пути, по которой мы бы плелись никак не меньше двух недель, удалось за каких-то три дня. Где-то снег лежал уже плотным слоем, но опасаться сильных морозов нужно было только по ночам, когда озерца воды, проступающие из-под пожухлой травы, сковывались льдом не только по краям. Утром хитиновые лапы демонов с хрустом разбивали природные зеркальца, и под мерные звуки и куда более плавную качку, чем даже в седле, справиться с дремотой не выходило. Необходимости бдить не было, и я со спокойной душой тыкалась носом в спину впереди сидящего Кирино. Ездил он на подобных чудищах явно не впервые, и, будучи связанной с ним одной верёвкой, я не беспокоилась, что случайно упаду.

Наконец болота остались позади, и Кирино сказал, что уж по твёрдой земле шагать можно и самостоятельно. Дальше начинался сосновый лес, и в кроне высоких деревьев хиттэ передвигались не так быстро, поэтому в их обществе мы тем более не нуждались. Но и отпускать демонов так просто хмырь не собирался – стоило разбить лагерь, он увёл их куда подальше, и спустя осьмушку лучины меня оглушил пронзительный неразличимый не-магами вой. Расправа над существами, отслужившими своё, была поистине безжалостной и неотвратимой.

Грустно не было. Больше – тоскливо, что дальше придётся передвигаться на своих двоих.

Когда до приграничной крепости оставалось примерно три или четыре дня пути, по ночам я стала часто слышать замирающий вдали волчий вой. Он звучал не трагично и заунывно, больше походил на приветственную песню, словно указывал направление. Просыпались и вздрагивали от него все, однако то, как спокойно отреагировал Кирино, задавило общую панику в зародыше. По его словам, волков в Топях отродясь не водилось, и с большей вероятностью это был какой-нибудь демон, справиться с которым не составляло труда – вон сколько магических камней мы везли с собой.

На мои слова о том, что в бестиарии демонов, издающих подобные звуки, не упоминалось, Кир лишь пожал плечами.

– Топи, – хмыкнул он. – Мало ли, какие мутации могут встретиться.

Кирино видел, что я ему не поверила, но оправдываться и объяснять что-либо и не подумал. А у меня уже не оставалось сил, чтобы трясти его и приставать с расспросами. Хотелось поскорее добраться до горячей ванны и чистой постели, поэтому я махнула на его тайны рукой и поплелась к палатке.

Скоро всё это должно забыться как страшный сон.

Вид поросших мхом серых стен крепости, укрытых снежными шапками черепичных крыш построек и верхушек башен, ярких на фоне зимней чёрно-белой картины синих стягов – всё это вызывало небывалое облегчение. Я знала, что и без того бояться уже нечего, но только сейчас костлявая лапища тревоги совсем отпустила. Последние шаги не бежала – летела впереди всех, тихонько повизгивая от радости, что мучениям пришёл конец.