На после же был длиннополый шёлковый кафтан с нарочито длинными, почти до пола, рукавами. В рукавах этих имелись прорези, чтобы его обладатель мог высунуть руки и производить ими хоть какие-то манипуляции.

— Или инквизиторы, как наш государь-император, теряют имя, как только вступают в должность? — продолжил допытываться посол.

— Император у нас всегда один, а инквизиторов много, — ответил инквизитор. — Да, у нас есть имена.

— И какое у вас?

— Меня зовут Хантер, — ответил инквизитор.

Пока длился этот нехитрый разговор, паланкин уже доставил гостей на место. Ведь храм Единого, как и дом посла, находился в центре города. Его интерьер, в отличие от храма Бога Милосердного, выглядел не так броско и богато. Что было парадоксом, ведь в городе основными прихожанами Единого была буржуазия, а Милосердного — городской пролетариат и бедняки.

Вообще храмов Единого великое множество. Иногда они представляют собой священную рощу со столбом или двумя столбами с перекладиной. Или даже с камнем или большим деревом посередине. Но этот храм выглядел как огромное круглое здание, составленное из множества стоящих друг на друге арок. Снизу повыше, чем ближе к крыше — тем ниже. Снаружи в нишах под арками стояли статуи разных богов — детей Единого, являющихся, одновременно, его отражениями или тенями. Аватарами. Всё это венчал огромный купол с дырой посередине.

В полдень в центр храма из этой дыры лился свет, образующий яркий столб. Считалось, что это и есть образ самого Эру. Некий столб мироздания. В другое время луч скользил по полу, отмеченному линиями и знаками. Это было что-то вроде календаря. Причем не только солнечного, но и Ночной богини, чей бледный свет тоже ходил по своим линиями и знакам.

Других украшений или статуй внутри храма не было. Разве что огромные зеркала. Это должно было символизировать некую изначальную пустоту — суть всего и основу самого Единого. А также то, что сами люди в какой-то степени являются отражениями Эру и, посмотрев в зеркало, могут увидеть в себе его.

Этой ночью небо было чистое. Ночная богиня уже взошла. Вот в её луче инквизитор и увидел мага. Кругом было полно празднично одетого народу. Горели лампы, чей оранжевый свет отражался в многочисленных зеркалах. А маг сидел в круге бледного света и играл на каком-то инструменте. Хантер даже не заметил, как отдал кому-то свою монету, и оторвавшись от посла, начал постепенно двигаться к этому кругу. Предварительно, инквизитор сунул в уши скатанные из воска шарики, что, по задумке, должно было спасти его от магических чар.

Пробираясь, инквизитор не упускал мага из виду. Нет, тот не был изуродован действием волшебной силы. Возможно из-за самой природы своей магии-музыки. А возможно, потому что был изуродован практически при рождении. И Хантер понимал, как это произошло. На бритом лице мага выделялся шрам над его губой — результат залеченной “заячьей губы”. Ребёнком он родился с уродливой расщелиной нёба. Что могло быть последствием близких родственных связей. Ведь людей, хорошо чувствующих волшебство, буквально выводили и скрещивали между собой. Кроме того, череп мага был неестественно удлинён и вытянут вверх. Что говорило о том, что в детстве его тапировали и искусственно сжимали, чтобы придать такую форму. Которая, по всеобщему мнению, опять же позволяла лучше чувствовать магию. По этой же причине его лысая голова была увенчана чем-то вроде плоской золотой шапочки. Инквизитор знал, что это приспособление не даёт темени срастись, что стимулирует приток кислорода в мозг — опять же для большей чувствительности к магии. В остальном маг выглядел довольно хрупким, но жилистым. Было видно, что тело его закалено не боевыми тренировками, а специальными упражнениями и медитацией.

Маг сидел и между ног сжимал музыкальный инструмент похожий на большую скрипку, своим размером и формой напоминающий фигуру смуглой женщины. А в том, как маг сжимал его было что-то одновременно бесстыдное и завораживающие. Инквизитор не слышал музыки, но видел, как увлеченно его жертва водит смычком по струнам этого предмета.

И вот инквизитор уже стоит на пороге круга из серебряного света. До жертвы осталось буквально пару шагов. Нужно только достать кинжал и сделать своё дело. Что будет дальше, Хантер не думал. Главное — убить мага

Но в этот момент чья-то рука легла на его правую руку, уже сжимающую рукоять кинжала. Перед инквизитором встал высокий молодой человек со светлыми волосами и тяжёлым подбородком. Он-то и остановил инквизитора. Тут же Хантер уловил движение своего соперника. Тот достал уже свой кинжал левой рукой, но так, что лезвие торчало снизу от ладони. Видимо, так было не очень удобно, но, зато, быстро. А затем резко продолжил это движение, нанося режущий удар, который явно метил в горло. Инквизитор успел пригнуться, прикрыться плечом и отскочить, одновременно вырывая руку и освобождая свой кинжал из ножен. Но острие вражеского оружия всё же распороло ткань на плече, и белый рукав стал окрашиваться кровью.

Теперь соперники готовились ко второму раунду. Добровольный охранник мага перехватил свой кинжал в правую руку, а на левую намотал плащ. Также поступил и Хантер. Теперь оба человека кружили в круге света Ночной богини друг напротив друга. Удивительно, но их никто не останавливал, и никто не пытался вмешаться. Возможно, всё дело было в музыке, которую инквизитор не слышал. Маг продолжал увлечённо играть, а присутствующие, наверное, воспринимали происходящее, как часть какого-то ритуала.

Теперь Хантер мог рассмотреть оружие противника. Это был кинжал такой же длины, как его собственный. Но не с чёрным, а с блестящим лезвием. Один рог гарды был загнут к лезвию, как у оружия самого инквизитора, а другой, наоборот, к рукояти, что давало руке некоторую дополнительную защиту. Инквизитор передвигался, выставив вперёд правую ногу и вытянув правую руку с кинжалом, направленным остриём в лицо врага. Его противник принял противоположную стойку: левая нога вперед, левая обмотанная плащом рука согнута и представляет собой что-то вроде щита. Рука с кинжалом отведена назад и опущена.

Хантер поднял оружие на уровень плеча, направив чёрное лезвие прямо в глаза оппоненту в расчёте на то, что лезвие это будет трудно заметить. И обратил внимание, что противник делает иначе — он не пытался скрыть своё лезвие с помощью его цвета, но поймать серебряный блик на его поверхность и направить в глаза инквизитора.

Хантер привстал на носки, сделал несколько незначительных маятникообразных движений, чтобы обмануть врага. Затем — быстрый выпад вперёд, метя в лицо. Но в последний момент отвёл руку чуть назад и подшагнул ещё раз, ударив ниже прямо в бок. Он рассчитывал, что блондин отмахнётся, пытаясь защитить лицо, и откроет незащищённый бок. Но противник, вместо того, чтобы отскочить или как-то отбить удар, прижал защищённый плащом локоть и пошёл на врага. Второй удар инквизитора вонзился прямо в этот импровизированный щит. Лезвие вошло в плоть, ранило, но не задело жизненно важных органов. В этот же момент противник нанес свой удар снизу-вверх.

И у него бы всё удалось, если бы инквизитор вовремя не отбил удар левым предплечьем. Но на этом атака не кончилось. Враг не думал отходить и продолжал наносить быстрые удары каждый раз меняя направление, на обратном ходе лезвия, полосуя предплечье Хантера. Тут бы инквизитору, чей кинжал застрял в плече врага, пришёл бы конец, но в какой-то момент Хантер изловчился, не стал отбивать руку противника, а протянул её чуть назад, отпустил свой кинжал, перехватил врага за пояс и бросил его на землю через бедро.

Твёрдый каменный пол вышиб дух из охранника мага. К тому же Хантер не отпустил руку с вражеским кинжалом, но ударил её о своё колено. Кинжал выпал, а локоть противника мерзко хрустнул. Инквизитор подхватил выпавший кинжал и вонзил его блондину в горло. Затем, встал, залитый кровью — своей и противника. Никто уже не мог помешать выполнить задание — убить мага. Но, что это!? Музыка?!