Когда на востоке едва-едва забрезжил рассвет, совместный отряд двух лордов с гиканеньем и улюлюканьем ворвался в едва охраняемый лагерь. Победа оказалось легкой и стремительной. Несколько воинов проткнуто пиками, а немногочисленные шатры опрокинуты. Но оказалось, что в лагере практически никого не было. А через мгновение откуда-то из окружающего их леса полетел град стрел. Со всех сторон затрубили боевые рога, и на поляну, окружая, сбитых с толку и напуганных рыцарей, вышли воины с длинными-длинными пиками и огромными щитами. Их четкий строй дополняли конные бароны и сквайры, вассальные князю. Пехотинцы же, как впоследствии стало известно, были нанятым в Железном Городе отрядом наемников, числом около тысячи, прозванным Длинные Копья. Это была одна из лучших пехотных армий. Не чета набранным среди вилланов солдатам, которых обычно в качестве пехоты использовали бароны. Длинные Копья ничем не уступали солдатам легионов. А где-то даже превосходили их.

— Милорды, — негромко начал Тир.

— Милорды! — поскольку его никто не услышал, повысил голос князь. — Я рад приветствовать вас в своем доме. Надеюсь, вы вкусно ели и сладко пили на поминках моего отца. А теперь настало время принести присягу новому князю. Мне.

Ответом Тиру послужил нестройный гул приглушенных голосов. Больше похожий на ропот.

— Мы — верные вассалы князей Веовульфов! — единственный кто поднялся со своего места и четко высказал свою позицию, оказался граф Хаунд. — Я готов словом и делом присягнуть нашему князю.

— Очень хорошо, — кивком поддержал его Тир. — Я вот еще что хочу сказать. Бароны графа Эрвина и графа Фокса! Я обращаюсь к вам. Сейчас я объявляю всеобщий сбор знамен. Отправьте своих посыльных. Вас лично я не отпускаю. Искупите свой грех передо мной. Приведите как можно больше воинов. Тот, кто приведет меньше всех, займет место рядом с графом Фоксом. Клянусь. Теперь, что касается вас, мои дорогие графы. Сбор знамен — это ваше дело. Кто соберет наибольшую армию, получит во владения земли покойного графа Фокса. Слово князя.

Измученный граф при этом всхлипнул.

— Мы вам не холопы! Мы — благородные лорды! — крикнул кто-то за большим столом. Кажется, это был барон Апер.

Сэм не мог видеть, что произошло с князем, так как стоял у него за спиной. Сначала его просто удивила реакция благородных господ. Первоначальное изумление на их лицах сменилось ужасом, и некоторые из них немного отпрянули назад, будто увидели что-то ужасное. Сэм видел только то, что голова Тира наклонилась вперед и мелко затряслась. Князь издал какой-то звук, будто выпустил слюну изо рта. И тогда орк услышал хриплый нечеловеческий голос, который не мог принадлежать молодому человеку…

— П-и-и-и-и-и-ть, дайте мне п-и-и-и-ть…

Фэт засуетился. Передал поводок Фокса кому-то из наемников. Кто-то подтолкнул Эрвина ближе к столу. Баронет закатал графу рукав на левой руке, обнажив при этом закрытую повязкой рану. Фет снял повязку и воткнул куда-то в красное месиво костяную трубочку. Граф ойкнул, и из его руки потекла кровь. Через трубочку красная жидкость попадала прямиком в кем-то подставленную золотую чашу. Которую, затем подали князю. Эрвин без сил опустился на руки кого-то из наемников, и тогда ему снова перевязали руку. А Тир жадно пил кровь, и она лилась по его подбородку, шее и груди.

Когда пришедший в себя князь встал и в сопровождении наемников отправился в свои покои, даже не попрощавшись с лордами, те стояли, как один, провожая его.

Но вышедший из большого холла князь, не отправился насыщаться плотью младенцев, как могли бы предположить эти самые лорды. Молодой человек сразу пришел в себя, как будто ничего страшного или необычного не произошло только что. И ничто на его лице и в его виде не говорило о пережитом приступе. Тир, в сопровождении своей свиты, куда, кроме прочего, входили Сэм и Фэт, прошел к двери в один из покоев замка. Здесь он попросил их подождать его снаружи, и один шагнул в открытую дверь. Князя ждал гость.

Гость не простой. Пожалуй, его влияние было никак не меньшим, если не большим, чем самих князей Веовульфов. Причем на всем Севере. Это был главный в этом регионе служитель церкви Бога Милосердного — официальной религии Империи людей. Епископ Клемент уже был здесь. Именно он отпевал отца Тира. Но покинул замок, когда поминки превратились в разгульный шабаш перепуганных лордов. И вот теперь он снова прибыл сюда, чтобы встретиться с новым князем.

— Да хранит вас Милосердный! — с полным достоинства поклоном приветствовал князя епископ.

— И вас, святой отец, — ответил князь.

— Буду краток, — сразу перешел к делу молодой человек. — Вы, должно быть, знаете о нависшей над всем Севером угрозе в лице Черного Принца? Я собираю войска, чтобы остановить агрессора. Думаю, что церковь просто обязана присоединиться к нам. У монастырей вашей епархии множество земель. И, как известно, существует множество баронов вассальных этим монастырям. А значит и вам, святой отец.

— Но, сын мой, — уклончиво ответил епископ. — Церковь не вмешивается в дела мирские. Ваши свары не касаются тех, кто думает о душе и служит Всевышнему. Вряд ли Черный Принц будет нападать на святые обители.

— Но это уже происходит! — возразил Тир. — Ходят слухи, что совсем недавно отряд легионеров разграбил и сжег церковь. Это ли не свидетельство об опасности, грозящей святым отцам?

— Черный Принц не был предан анафеме. Официально, — вздохнул Клемент. — А значит, я не должен созывать против него воинство святых знамен. А церковь? Ее мог сжечь кто угодно, нарядившись в плащи легионеров. А правда в том, что среди нападавших был воин огромного роста. Вероятно, такой, как ваш орк.

— Орк? Это смешно! Сэм не орк. Он носит маску потому, что палач отрезал ему нос. Он страшен, но он не орк. Что мы на диком востоке, что ли? Когда вы последний раз видели орка в наших местах? Это все сказки, — воскликнул князь. — А, правда? Кого интересует правда? Главное, что скажут люди. А люди скажут, что церковь стояла в стороне, когда бандиты из Черного Легиона грабили и убивали ее паству, жгли ее церкви.

— Кроме того, — помолчав, и смягчив тон, продолжил Тир. — Я, как князь Веовульф, намерен отблагодарить церковь за военную помощь парочкой больших поместий.

— Наверно вы правы, дорогой князь, — задумчиво кивнул епископ. — Церковь не может остаться в стороне. Ведь невзгоды паствы — невзгоды церкви. Милосердный требует от нас приходить на помощь страждущим. А вы и ваши лорды, несомненно, тоже часть нашей паствы.

***

В легионе поговаривали, что одноглазый Ван не любил никого, кроме своих дочерей. Дочерями он считал свои баллисты. Ван относился к ним поистине с отцовской нежностью. И, несомненно, считал одушевленными. У каждой было свое имя, и с баллистами Ван мог беседовать, ласково поглаживая деревянные балки. Да, он, как и большинство легионеров, посещал шлюх и мог выпить пинту другую доброго эля, но настоящей его любовью и страстью были только они. Недаром в легионе он занимал почетную должность командира манипулы баллистариев.

И вот сейчас его дочери были полностью готовы к «балу». Ван стоял, прислонившись к одной из них, и единственным своим глазом смотрел на видневшуюся из-за строя легионеров чужую армию. Иногда он косился на Черного Принца, как бы ожидая приказа: стрелять или нет?

Тот, окруженный ординарцами и командирами, восседал на своем коне, и смотрел туда же, куда и Ван. Лицо того, кого называли Черный Принц, лицо молодого человека лет двадцати, казалось, вмещало в себе все пороки и все достоинства, свойственные человечеству. Короткие черные волосы были острижены по-военному. Под широким лбом располагались массивные надбровные дуги, выдающие в нем человека жесткого и решительного. Голубые глаза смотрели презрительно и смело, а большой чувственный рот говорил о том, что его обладатель не чужд порочным страстям. Недаром принц рос среди легионеров, а воспитывался при Императорском дворе.

Армия графа Вульверайна, сейчас стоявшая во фронт прямо напротив Черного Легиона, конечно, была значительно меньше армии легионеров. Но не настолько, чтобы не иметь возможность серьезно навредить оной. А при грамотном руководстве могла и одержать верх.