— Знали бы вы, что в городе творится, — спокойно продолжал я. — Иса и его люди чуть не устроили здесь второй Будёновск, чуть посторонних людей на рынке не постреляли. Едва обошлось, — я кивнул на Мишаню. — В том числе благодаря ему, кстати. Но я не про это.

Мишаня лежал на льду, кряхтя от боли. Рядом с ним расплывалось кровавое пятно, он ранен то ли в бедро, то ли в живот. Но зато наглый боец ухмылялся через силу.

— Прав ты был, Волк, — простонал он. — Говорил же, что Череп обманет. И Душмана мне тогда не дал замочить. Я бы его… ну ничё-ничё… ещё ничё. Я ему столько подарочков оставил. Найдёт или нет?

— И вот я про что, братва, — сказал я, глядя на стрелков. — Череп вас тут оставил, а за нами сейчас едет СОБР, остальные. Вам конец. Но если свалите прямо сейчас — я вас не видел, и если что, скажу, что вы не с ним, к делу о терроризме не подошьют. Успеете свалить — вам же лучше. А Черепу уже и не до вас. Его или найдут, или…

— Кх, — Женя издал хрипящий звук, проведя пальцем левой руки у горла. Сайгу он так и продолжал держать в правой.

— Вы меня знаете, местные по крайней мере точно, а предлагаю я такое всего один раз, — я оглядел двоих охранников в костюмах. — Ну а вам за такое точно не платят, не рискуйте. Но пушки…

— Пушки мне, кхе, — Женя хмыкнул. — А то менты шмонать будут всех. Сегодня они все злые. Лучше их не доводить.

Про это мы не договаривались, но если Женя увидел огнестрельное оружие, то уже скоро оно будет в одном из его тайников. Он как хомяк, тащил себе всё, несмотря на все запреты.

— Только через мостик, — тихо сказал Мишаня. — Только через мост…

— Куда он поехал? — спросил я.

— Так там, в сторону Соловьёвска мусора, — один из братков показал рукой. — Через степь если только пойдёт, но там найдут. В обратку только если…

— Вон он!

Грязно-белая Нива возвращалась через посёлок. Кажется, Череп решил вернуться на тот берег и уйти по другому маршруту, ну или спрятаться где-то в городе. Думает, что успеет.

Женя собрался было бежать к джипу, чтобы броситься в погоню, но я схватил его за руку. И вовремя. Не зря Миша так напрягся, и его слова…

— Подожди! — крикнул я Женьке. — Он сейчас…

Нива заехала на мост, а потом…

Взрыв аж отдался где-то в животе, уши заложило, я едва устоял на льду. Женя потянул меня к себе, чтобы прикрыть, но обломки моста до нас не долетали. Даже лёд под нами не треснул.

Зато покорёженная машина свалилась на лёд и проломила его. Передок уходил в воду, задняя часть поднималась вверх. В сторону отлетело горящее колесо и прокатилось по льду до берега.

Ещё не смеркалось, но в некоторых окнах посёлка загорелся свет. Залаяли встревоженные собаки, но хозяева на улицу пока не выходили. И правильно делали, раз сначала появилась братва, а потом начались взрывы, лучше не рисковать.

— Эдик говорил, — Мишаня издал странный звук, одновременно похожий на стон, кашель и смех. — Эдик говорил… типа если на берегу ждать… то враги однажды мимо дохлыми проплывут… хах… сука, проплывут, б**. Какой-то древний философ, е*** его в рот, как-то так говорил.

— А если бы кто другой по мосту проехал? — спросил я, потирая левое ухо. — Или мы сами? Дурак ты, Миша. Хорошо, что лёд крепкий, не пришлось объезжать.

— Вот я и переживал, кх… думал, ты нарвёшься.

— Надо было взрывать, когда тепло, — Слава пожал плечами. Говорил он громче, чем обычно, его тоже слегка оглушило. — Тогда бы он и проплыл, а так просто утонет. Куда его, Мишаню этого, Волк? Раз уж нашли, теперь нет смысла помирать оставлять?

— В больницу, раз живой, — я показал на машину, а потом махнул рукой браткам. — А вы пушки Жене отдаёте и валите отсюда, пока милиция не приехала. Я уже сирену слышу.

Или это звенело в ушах после взрыва, но братки всё поняли с первого раза и разоружились. Я кивнул Славе, чтобы проверил, и он осторожно подошёл к раскуроченному мосту и заглянул в тонущую Ниву. Потом кивнул, показывая, что этот вопрос с Черепом закрыт.

Пусть Череп и не был нашим самым опасным врагом, неприятностей он принёс много. И что хуже, другие наши враги им воспользовались. Надо будет дать понять остальным, что мы им не по зубам.

Но пусть этот вопрос закрыт, оставались и другие вопросы, более сложные. И уже скоро настанет их время. Но пока надо было возвращаться в город и разбираться с последствиями этих дней.

Неделю спустя, Чита, Управление ФСБ России по Читинской области

— Я тут вам ещё кое-чего обещал, — сказал Ремезов, когда мы вошли. — Кому там наградной калаш полагался?

— В натуре? — Женя удивился и обрадовался. — Наградной калаш? Так просто?

— Ещё бы. На, пользуйся!

Слава засмеялся, а Женя достал из картонной коробки, которую Ремезов положил на стол, большую металлическую зажигалку в виде автомата Калашникова, установленного на деревянной подставке. Нажал на спусковой крючок, и из ствола вырвался огонёк.

Зато на подставке была металлическая табличка жёлтого цвета с гравировкой: «Ковалёву Е. В. от руководства УФСБ России по Читинской области». Сувенир, но такие в будущем не помешают, как и хорошие знакомства среди силовиков, которые мы активно заводили.

— Так просто калаши вам не достанешь, — Ремезов со смехом пожал ему руку. — Но хоть что-то. Это не всё, там ещё будет кой-чего, выбил вам там всякой мелочи и не только, чтобы с бюрократией потом не страдать. Но мне с вашим паханом поговорить надо немного.

— Подождите, парни, — сказал я. — Покурите пока, потом в ресторан уедем всей толпой.

— Вот тут, руководство мне отставило, — Ремезов подал им деревянную коробку коричневых сигарет. — В приёмной там можно подымить. Если что, я разрешил.

— Значит, новый кабинет, — я огляделся, когда все вышли. — Неплохой ремонт.

— Не жалуюсь, — Ремезов полез в тумбочку под столом и вытащил оттуда бутылку коньяка, лимон и разломанную шоколадку. — Давай-ка пока Ринчиныча помянем, нашего подполковника Латыпова, а то всё некогда было. Принципиальный мужик был, но ума острого. Не он, так бы… сам понимаешь.

— Понимаю.

— Но ты-то на волю случая редко когда что оставляешь, Макс, — полковник разлил коньяк. — А если с чем-то и повезло, то вцепляешься в это по полной, не отпустишь раньше времени. Вот за это тебя и уважаю. И Ринчиныч тоже сразу тебя приметил.

Выпили крепкого спиртного, я закусил лимоном, а Ремезов сразу налил ещё.

— Что там с адвокатами? — спросил я. — Их тут налетело на защиту Исы и остальных, целая толпа.

— Хотели выдать, будто бешеный сибирский ЧОП расстрелял уважаемых бизнесменов, — Ремезов усмехнулся. — Но начали разбираться, а там трое в федеральном розыске, и тот, за Будёновск, ещё кучу показаний дал. Попался, гадина, тут уже не подкопаешься. Да и повезло, что края далёкие, пока все эти журналисты приехали а у нас уже всё решено.

— А что сам Иса? — я подтянул к себе стопку и покрутил перед собой. — Говорит?

— Говорит, но то, что ему позволили, — полковник нахмурился. — И этого мало. С банком и Платоновым никак не свяжешь, и как груз уходил, тоже не выяснили, а Иса в этом замешан. Но сказал достаточно, чтобы нам отбиться от того, что там готовил Шелехов против нас. Так что пока держимся, ищем хвосты, отбиваемся. Да и сейчас всем не до Шелехова, а про того же Горбаня даже и не вспомнил никто. Забыли про него, совсем забыли.

Ремезов выпил, поднялся и отошёл к окну. Уже без костылей, после той аварии он уже почти восстановился, только прихрамывал.

— И что дальше? — спросил я. — У меня-то понятно — запуск комбината и поездка в Питер по весне. Посмотрим, как там дела делаются. А у тебя?

— Отпуск, — сказал он, глядя в окно. — Давно хочу. И по твоей теме тоже разузнаю, пока ещё время есть. Глядишь и восстановим старые контакты… о, кстати, — Ремезов отошёл к столу. — Закончилась судебно-психиатрическая экспертиза с тем вором, Эдиком.

— И что сказали?

— Да всё, невменяемый, — он отмахнулся. — Хотя, если у него раньше и были какие-то планы, то всё, спёкся в психушке, ворюга. Там даже здоровый свихнётся. Говорят, не понимает, что происходит, что происходило, и, короче, отпускают его. Сын его заберёт. У него, оказывается, сын есть.