– Какой вздор! – хмыкнула Констанция, сохраняя притворное самообладание. – Ведьмоборцы? Мы живем в прогрессивной стране, мадам. Я слышала, что инквизиция иногда пытается протянуть к нам свои когтистые лапы, но пока не очень-то успешно.

– Ох, сеньора, – вздохнула ведьма, – прежде я тоже так думала, потому и бежала сюда из Испании. Но теперь убедилась, что везде есть свои охотники. Они могут называть себя по-разному, но суть у них одна: не давать покоя таким, как мы, а заодно и всем простым людям, что попадутся под руку.

– Таким, как мы?

– Женщинам и мужчинам, наделенным особым даром.

– У меня нет никакого дара, – усмехнулась Констанция.

– Может, вы сами еще не знаете, – улыбнулась девушка. – Я вижу, что вы изменились. Раньше я в вас этого не замечала, но, встретив сегодня в лесу, почувствовала, что вы – одна из нас.

– А что, если люди правы? – спросила Констанция, серьезно посмотрев собеседнице прямо в глаза. – Что, если я стала чудовищем? Вы наверняка слышали, что стали говорить обо мне после отъезда мужа.

– Да, злые языки клевещут, что сеньор Циммерн сбежал от вас, потому что не смог вынести того, что вы обменяли ваше неродившееся дитя на колдовскую силу, – ответила ведьма, ничуть не смутившись.

– И вы не боитесь, что все это правда?

– Нет, сеньора. Не боюсь. Мне слишком хорошо известны такие истории, когда действительность искажают в угоду злому умыслу. Из-за этого погибли мои родные, а я сама лишь чудом уцелела. И чтобы выстоять в этот раз, нам обеим нужно бежать.

– Бежать? – удивилась Констанция. – И куда же?

– Куда угодно.

– Вы же сами сказали, что нас нигде не оставят. Неужели вы хотите бегать всю жизнь?

– А что еще остается, сеньора?

– Проучить их. Вот что.

Еще недавно Констанция сама думала сбежать, но теперь ее поруганная душа требовала правосудия. Кто-то должен ответить за все ее муки и унижения! Она хотела, чтобы ответили все, кто посмел сговориться против нее. А ведьма могла стать полезной союзницей.

– Их слишком много. И вы еще не овладели даром. У нас не хватит сил.

– Я быстро учусь. Кроме дара у нас есть оружие, которое часто недооценивают, хотя оно старо как мир.

– Хитрость?

– Именно.

– Даже если так, это слишком опасно, сеньора.

– Мы должны бороться. И зовите меня Констанция.

– Я – Инес. Здесь, в этой стране, я никому так не представлялась, но полагаю, что вам я могу довериться.

Сейчас Констанция сама себе не доверяла, но, увидев огонек надежды в глазах ведьмы, она мягко взяла ее за руки в знак согласия.

Они зажгли свечи и принялись негромко обсуждать свои планы.

***

Еще на подъезде к дому можно было заметить толпу, гудевшую, как осиный улей. Собравшиеся с трудом умещались на узкой дороге.

Когда телега, в которой ехала Констанция, остановилась, все голоса разом стихли, а глаза напряженно уставились на нее.

Констанция поднялась со стога сена с таким достоинством, будто приехала в золоченом экипаже. Она медленно огляделась по сторонам, строго осмотрев всех присутствовавших, и только потом громко заговорила:

– Господа, что здесь происходит?

Сказано это было так уверенно и гордо, что заговорщики, казалось, стушевались.

– Мадам, – заговорил старик Рид, один из самых уважаемых мужей деревни. – Мы вынуждены просить, чтобы вы пошли с нами.

– Куда же, сэр? И зачем?

– Староста велел отвести вас в безопасное место, где вы сможете дождаться суда.

– Суда? – Констанция картинно закатила глаза и тяжело вздохнула, прикинувшись, будто ей дурно.

Кучер, околдованный Инес, поднялся на козлах.

– Что с вами, люди?! С каких пор у нас так встречают своих?! Я готов поручиться за добропорядочность миссис Циммерн, а если кто не согласен, то пусть выйдет вперед и познакомится с моим кулаком!

– Спасибо, Джон, – сказала Констанция, прижав ладонь к груди и с благодарностью кивнув кучеру. – Кажется, только вы здесь еще помните, как должен вести себя мужчина. Но не нужно рукоприкладства. Я верю, что все это какая-то ошибка и наши добрые люди не причинят мне вреда. Мистер Рид, – она вгляделась в подслеповатые глаза старика, – скажите же, в чем меня обвиняют?

Снова воцарилось молчание. Теперь все ждали, что скажет почтенный старец.

– У моей внучки пропало дитя, – наконец заговорил Рид.

– Это большая трагедия, и я сочувствую вашему горю, сэр. Но я не понимаю, какое имею к этому отношение. Я была в отъезде и только-только вернулась.

– Вот уж кривда! – недовольно раздалось из толпы. – Ее видели накануне!

– Позвольте узнать, мадам, где же вы были? – осторожно спросил мистер Рид.

Казалось, старик уже сам был не рад, что поддержал столь непродуманный заговор.

– Что ж, я отвечу, хоть и не думаю, что вы или кто-либо другой отчитываетесь перед всеми всякий раз, как отлучаетесь из деревни. Я гостила у брата, в Соттерли. Джон может подтвердить, что он подобрал меня по пути оттуда.

– Да, все так, – закивал кучер.

– Если кто-то из присутствующих действительно видел меня накануне этого злоключения, то пусть выйдет и расскажет подробности. Однако я напомню, что путь от Соттерли досюда занимает не меньше половины дня.

По толпе прошелся встревоженный шепот, но никто не двинулся с места и не осмелился заговорить громко и открыто.

– Полагаю, вам больше нечего сказать, – заметила Констанция, скрыв торжествующие нотки в голосе. – И вы не станете просто так арестовывать меня, не имея никаких обвинений и доказательств, а главное, полномочий. Господа, я верю, что наша страна – самая прогрессивная и цивилизованная во всем мире! Разве вы опорочите славную честь Отечества и поведете себя словно варвары?!

– Что вы, миссис Циммерн! – всплеснул руками мистер Рид, будучи ярым патриотом. – Господь с вами! Конечно же, нет!

– Кроме того, – продолжила Констанция, – мой муж совсем скоро вернется. И что же вы скажете ему, когда он узнает, что его жену ни за что заточили под замок?

– Рейнер Циммерн – один из лучших наших людей! – заговорил кто-то из молодых мужчин. – У него сердце воина, и вместе мы выходили живыми из многих передряг. Я за него ручаюсь!

– И я! И я! – подхватили рядом.

Сейчас Констанция как нельзя лучше убедилась, о какой власти имени говорил лорд Кёрн. Восхищение, злоба и зависть – множество чувств перемешались в ней в ту минуту по отношению к мужу.

– Ступайте по домам, господа! Я не держу на вас зла! А к старосте я зайду сама, раз уж неотложные дела не позволили ему явиться сюда вместе со всеми вами.

Констанция не верила своим глазам. Люди виновато кланялись и кивали ей, как бы извиняясь. Они выглядели, словно нашкодившие дети, которых застали врасплох.

Ее слова возымели такую власть. Она сказала им расходиться, и они послушались. Она смогла противостоять толпе. Это чертовски польстило ее самолюбию.

Завороженная этими мыслями, Констанция простилась с Джоном, отворила калитку и направилась к дому по выложенной камушками дорожке.

Спустившись в погреб и осмотрев лестницу, Констанция убедилась, что лорд Кёрн не врал. На одной из ступеней кто-то заменил добротные толстые гвозди на тонкие ржавые, да так, что сама ступень держалась непрочно и ходила ходуном, хотя на первый взгляд ничем не выделялась среди остальных.

В тот же день Констанция вернулась в домик ведьмы, прихватив с собой порченую ступень.

– Умеешь ли ты видеть прошлое, Инес? – спросила Констанция чуть ли не с порога.

– Я – нет, но есть те, кто может, – ответила ведьма, даже не обернувшись.

На печи, в горшочке, закипал какой-то отвар. Инес увлеченно добавляла травы и коренья, постоянно помешивая варево ложкой.

– Отведи меня к ним! Я готова идти куда угодно, лишь бы узнать, кто мой враг.

– Что за спешка? – спросила Инес, накрыв горшочек крышкой и озадаченно посмотрев на нее.

– Вот, – Констанция хлопнула деревяшкой по столу. – Это ступень от лестницы в моем погребе. Знаешь, как проявилось то, что ты называешь даром?